Конкретный же работник, занятый безопасностью, отвечает только за порученный ему сектор работы»…
Знаете, как классики это называли? «Формально правильно, а по существу издевательство».
«В ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОМ плане все правильно, — скажем мы в ответ на такие, по сути своей глубоко чиновные, рассуждения об ответственности. — А в ИНТЕГРАЛЬНОМ (то есть политическом) плане это абсолютная чушь».
Между тем, для того, чтобы «чекизм» существовал как политическое явление (кого он интересует в любом другом смысле?), он должен выйти за ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЕ РАМКИ. За рамки отчуждения как такового. Выйти в совсем другое пространство, туда, где находятся по-настоящему серьезные целостности: История… Класс… Судьба… Страна… Элита… Народ… Наконец, ИГРА… Так дозрел ли «чекизм» до того преодоления отчуждения, без которого властный субъект невозможен? И как получить ответ на такой вопрос?
Пока адресат подобного вопрошания мучается («чи дозревать, чи ни»), стремительно нарастает не только историческая ответственность. Нарастает еще и вызов Игры.
«Ты звал меня на ужин? — спрашивает Командор в «Каменном госте». — Я пришел».
«Вы хотели открыться, войти в наш мир? — говорят представителям нашей элиты изощренные международные субъекты, ведущие Большую Игру. — Входите, милости просим! Вы в наш мир… если сможете… МЫ ЖЕ — В ВАШ 'НАИВНЯК'».
Как я отношусь к поиску конкретных связей между конкретным работником, участвующем в конкретном конфликте (мелком, «мебельном», или даже более крупном), и игровыми сущностями (всякими там «триадами», «якудзами», «драконами», «медельинами», «кали» или еще более крупными сущностями)? Как к полной и стопроцентной конспирологической галиматье. Я могу эту галиматью анализировать в качестве информационных мифов. Но я никоим образом не солидаризируюсь с подобной конспирологической дурью.
Конкретный работник может быть абсолютно честен. И абсолютно детерминирован в плане своих мотиваций какой-нибудь позитивной задачей или просто выполнением должностных обязанностей.
Но это не значит, что рядом с ним не вьется Игра. Нельзя бросаться из крайности в крайность. И противопоставлять конспирологическим мифам — описания, взятые взаймы из фильмов эпохи развитого социализма.
Ты можешь быть абсолютно чужд Игре и совершенно не заниматься ею. НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ИГРА НЕ БУДЕТ ЗАНИМАТЬСЯ ТОБОЙ… БУДЕТ, БУДЕТ! ОНА БУДЕТ ВРЫВАТЬСЯ ВНУТРЬ ТВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И МОТИВАЦИИ, ТРАНСФОРМИРОВАТЬ ВСЕ НА СВЕТЕ — СМЫСЛЫ, ЛОГИКУ, СОЦИАЛЬНЫЕ РОЛИ.
Большая Игра использует любой элитный конфликт, в том числе те, которые я подробно анализирую. ИСПОЛЬЗУЕТ! Кто только об этом не писал! Гессе и Борхес, Бжезинский и Киплинг (Great Game в романе «Ким» и других романах), теоретики Франкфуртской школы и постмодернисты, специалисты по оргоружию и управляемому хаосу…
Это неотменяемый фатум Игры.
Мы открылись и уже не закроемся. Игра приобретает все более масштабный и зловещий характер. Не играть нельзя. Можно только проигрывать Игру или выигрывать.
Таков масштаб вызова. Ощущает ли это сегодняшний властный класс (он же — элитный субъект)?
Прежде всего, мы должны понять — класс ли это? Субъект ли это, пусть даже и находящийся в становлении? Наличествует ли хотя бы мощное «социальное тело» как предпосылка субъектности? Или же все это рассыпается подобно всем другим социальным общностям?
Нужно не осуждать и не прославлять пресловутый «чекизм», а тестировать. Нужны тесты на властную (макросоциальную и политическую) состоятельность. Если класс созрел (или созревает), то он хотя бы воспротивится саморазрастающейся войне в собственных рядах (в которой борются уже и не ведомства даже, а начальники управлений со своими замами).
Понять социальную природу явления, называемого «чекизм», — наш интеллектуальный и гражданский долг. А может, и нет никакого макроявления, а есть только диффузный шлейф, порожденный кометой под названием «Путин»?
Но даже если это только диффузный шлейф (а я-то так не считаю), почему вокруг него кипят такие страсти? В чем Игра? И чья это Игра? Кто-то конструирует врага для того, чтобы… чтобы что? Чтобы не дать стране выкарабкаться, отсекая ее от неких, может, и не симпатичных, но мобилизационных альтернатив? Ведь уже отсекали так страну от определенных альтернатив в 1986–1987 годах, дискредитируя номенклатуру и проклиная «сталинщину». «Чекизм» — это «сталинщина-2»? А все мы герои романа «Двадцать лет спустя»?
В предыдущей части романа главными героями были не отдельные лица, а социальные и психологические качества. НАИВНОСТЬ… СОН НА БЕГУ…
Во сне элита проиграла империю. По наивности общество подыграло тем, кто страстно жаждал этого проигрыша.
Повторения не должно быть! Вот в чем нерв этого моего сочинения.
Здесь на неизведанном пути
Сюжеты, которые я буду дальше описывать, сами по себе, может, и не очень замысловатые. Но Игра их заколдовывает, присваивает им иное — очень замысловатое — качество.
И нам надо научиться это качество понимать. Если мы хотим, чтобы рассветы и дожди были не только «здесь», но и «у нас»… Чтобы эта самая «надежда — мой компас земной» не оказалась лишь наивной прелестной затравкой к знаменитому «оставь надежду, всяк сюда входящий».
Кому-то эти многомерные игры по саморазвивающимся нелинейным стохастическим правилам интересны сами по себе. А кому-то просто жаль всех этих «туманов», «дождей» и «рассветов». А также всего остального. И неужели же у нормальных мужиков, живших не за тридевять земель, а здесь, на нашей земле, певших про эти туманы, дожди и рассветы, шедших по трудному (и в целом все-таки воинскому) пути — НЕТ ДАЖЕ ЭТОГО ЭЛЕМЕНТАРНОГО ЧУВСТВА ЖАЛОСТИ? А также того, что может переплавить это чувство в волю к победе? Ведь побеждали же…
Хищники оживляются, почувствовав запах крови. Самые разные хищники. Как обыкновенные (например, акулы), так и метафизические (зачем иначе приносятся кровавые жертвы?). А есть еще и хищники социальные. Не зря ведь говорили — «акулы империализма».
Запах элитного конфликта как запах крови. На солнечной полянке в очаровательном лесу — две березки. К ним привязаны веревки. На веревках дощечка… КАЧЕЛИ. Но вот подул ветер. Качели закачались, и все изменилось. Зловеще изменился сам лес. Березки превратились в ядовитые тропические деревья. Все оказалось заполнено какими-то хищниками. Все завыло. А на вой откликнулся ветер. Качели закачались сильнее. И все еще больше преобразилось. Стало еще более зловещим и незнакомым. Вот что такое КАЧЕЛИ. И вот что такое Игра, спешащая на их зов.
