этим наигранным равнодушием тёмных глаз, — тогда прощай!
— Прощай! — согласно киваю и понимаю, что голос всё-таки дрогнул.
Ну, вот и всё. Мы попрощались и теперь снова разлетимся в разные стороны на несколько лет… десятков лет….
Но ни он, ни я не двигаемся с места, продолжая вглядываться в глаза друг друга и надеяться, что другой скажет что-то, что хочется услышать. Но мы упрямо молчим.
Где-то в замке раздаётся командный крик Самсона.
Оверн и я одновременно отшатываемся от лошади. Потом я, молча и не глядя на него, вскакиваю в седло и, подстегнув Аметиз, уношусь проч. Когда же я въехала в лес, то в голове у меня раздался грустный голос дроу:
— «Увидимся»
— «Мир тесен» — послала ему в ответ и заставила лошадь бежать быстрее.
Естественно, мы увидимся. Просто….
Просто сейчас мне нужно подумать… о многом….
Обещания всегда нужно выполнять…
Можно жить и в одиночестве, если кого-то ждешь.
— Релливиал… — я замолчала, вглядываясь в пургу за окном придорожного трактира.
На улице середина зимы, делать нечего. Да ещё и морозы ударили такие, что руки даже у меня мёрзнут. А ещё я снова простудилась — сопли достали до самых печёнок! А так всё прекрасно, если не считать, что я осталась без транспорта. Хвала богам, денег у меня хватит, чтобы даже перезимовать тут, благо кормить меня будут задорма, а точнее за песни. Правда сидеть в этой глуши мне не хочется — нужно вылечить этот насморк, пока он не эволюционировал во что-нибудь более ужасное. Брррр!
И представьте себе, вот в этой глуши посреди зимы я встретила Реллививал — ту самую эльфийку. Вот и, правда — мир тесен!!
— Да? — она отпила кваса и посмотрела на меня.
— Я давала тебе обещание, — глухо произнесла я, отводя глаза.
Я дала ей обещание, после окончания свадьбы Эривейла и Мелии, которых сейчас нет среди живых….
А обещания нужно выполнять. Даже если это больно.
А мне действительно больно вспоминать об Эривейле ведь… он был моим другом….
— Но у тебя насморк….
— Насморк — это не помеха. И при том, кто знает — свидимся ли мы ещё. Ну, так о чём спеть?
Эльфийка в задумчивости покрутила в руках кружку, словно бы гадая на квасовой гуще, потом бросила взгляд за окно и, не глядя на меня, произнесла:
— Спой о себе.
— О себе? — удивлённо переспросила я.
— Да, — она кивнула и повернулась ко мне. — Ты очень изменилась с того времени. Спой, прошу.
— Хорошо, — пожимаю плечами, усаживаюсь на стол по старой привычке, перенятой у другого менестреля, устремляю взгляд в морозную темноту за окном, задумываюсь, а что же спеть….
А руки сами трогают струны, и проигрыш песни журчанием воды разливается по притихшему злу. Путники, застрявшие здесь, как и я, устремляют свои взгляды на меня, а немногие — за окно. А я начинаю петь слова, приходящие на ум в эту же минуту:
На этих словах дверь открылась, и, впустив в помещение холодный морозный ветер и несколько снежинок, в помещение вошёл новый посетитель. Он снял перчатки, подул на руки, стянул шарф и отряхнул снег с плаща. А потом посмотрел на меня.
Я же так и сидела, устремив взгляд за окно, ощутила его приветственный ментальный импульс и каким-то шестым чувством увидела его лёгкую улыбку.
Он остался стоять у двери, а я пропела последние строки.
Послышались редкие хлопки, дроу постоял немного, буравя меня взглядом, а потом прошёл к хозяину.
Зря он это сделал — комнат нет!
