Любви нет. Это минус. Вернее, любовь есть, но она безответна, несчастна и бесперспективна. Значит, не просто минус, а огромный минус!
Страдание есть. Это опять же минус.
На новые любовные связи нет ни сил, ни желания, ни внутреннего ресурса. Снова минус.
Дружба? Под большим вопросом. Конечно, он не ссорился с Семеном. И тот абсолютно не виноват перед Виктором. Но просто непонятно пока, смогут ли они дружить как прежде… Скорее всего нет. Выходит дело, опять минус.
Хобби? Увлечения? Да нет ничего такого ярко выраженного. Минус.
Что еще присутствует важного в жизни человека? Семья, любовь, дружба, работа, здоровье, досуг… Вроде все перечислил. Ничего не забыл.
Дача если только. Ее можно отнести к досугу и здоровью одновременно. Ну, пожалуй, против дачи можно поставить плюс.
Список получился неутешительный. Минусы явно превышали. А в очевидных плюсах только дача. Как будто он пенсионер престарелый… Ничего себе радость в жизни…
Вероника сияла. Невзирая на отсутствие белого платья и фаты, она была очаровательна. Глаза искрились, улыбка не покидала ее лицо ни на минуту. Они держались с Семеном за руку и с удовольствием целовались под крики «горько!».
Семен то и дело приобнимал свою новую жену, шептал на ушко нежности и признания, а она счастливо смеялась, запрокидывая голову…
Глядя на изгиб ее шеи, на глубокий вырез платья, открывающий складку между грудей, на сияющее лицо, Виктор страдал. Лучше бы и не смотреть на нее. Но и не смотреть не мог! Она притягивала его, завораживала, невольно заставляя поворачивать голову туда, где находилась.
Аня пыталась поначалу критиковать торжество: и стол не ахти какой, и гости незнакомые, и невеста без фаты… Но Виктор цыкнул на жену, и она послушно замолчала. А потом уже, познакомившись с соседями по столу, заинтересованно обсуждала и самих молодых, и всю непростую, пикантную историю, которая так круто изменила жизнь ее друзей.
Играла музыка, звучали тосты, раздавались крики «горько», шампанское лилось рекой… Гулянье плавно переходило от первой своей стадии неловкости и некоторого стеснения ко второй, когда гости постепенно раскрепощаются, гул голосов нарастает, когда начинается неформальное общение и истинное веселье. Кто-то танцует, кто-то выходит покурить и проветриться, кто-то за рюмкой водки обсуждает план переустройства общества и другие проблемы мирового масштаба, а по мере подпития и успешно решает их…
К молодым то и дело подходил кто-то из гостей, поздравлял, жал руку Семену, обнимал Веронику. Подошел и Виктор:
– Ребята! Я поздравляю вас! Мне непросто, конечно… Но желаю… всего хорошего… А вот это, – он достал из кармана конверт, – наш подарок.
– Спасибо, Виктор!
Семен крепко пожал другу руку. Вероника старательно отводила взгляд от страдающих глаз Виктора.
Конверт был тонкий. Похоже, что в нем лежала одна бумажка.
– Что здесь?
Виктор усмехнулся:
– Домик!
– Что-о-о-о? – в один голос удивились молодые.
– Ну вы же хотели дом, семейный очаг…
– Ну да… – Семен с Вероникой непонимающе переглянулись…
– Там чек. Получите деньги и купите какой захотите. Думаю, хватит…
Семен напрягся:
– Послушай, Виктор! Это как-то… по-моему, слишком…
Виктор проигнорировал замечание друга:
– Сень! Ты молодец! Я рад за тебя… – Он крепко пожал ему руку и попрощался. – Все, я ухожу! Счастливо!
– Как? Уже уходишь?
– Аня пусть останется. А я пойду… – И он направился к выходу.
Гулянье было в самом разгаре, когда Семен заволновался.
– Вер, что-то на душе неспокойно! Не пойму даже почему.
– Устал, наверное. Может, домой поедем?
– Домой? А гости?
– По-моему, мы им уже не нужны. Все танцуют, веселятся… Справятся и без нас. Почему я волнуюсь? Даже не пойму, по какому поводу…
– Ты из-за Виктора? Что он раньше уехал?
– Точно! Виктор! Черт! Дай-ка я позвоню ему.
Семен взял телефон, но звонки оставались без ответа. Он набрал домашний, однако и тут ответом вновь была тишина. Семен кинулся к Ане:
– Слушай, где Митька?
– Какой Митька? – не поняла Аня. Она кружилась с каким-то кавалером в танце и была далека от волнений Семена.
– Ну, сын ваш! Аня, где он сейчас? Где Маша? – Он терпеливо ждал ответа. – Маша – это ваша дочь. Я тебе на всякий случай напоминаю.
Аня нехотя оторвалась от партнера:
– Ну… не знаю. По-моему, они в клуб собирались большой компанией. А чего ты так разволновался- то? – Аня настолько погрузилась в гулянье, что не собиралась оттуда выходить в ближайшие несколько часов. Виктор уехал, детей рядом не было, никто ее не контролировал, не делал замечаний. Она могла и выпивать, и веселиться, и танцевать, не боясь осуждения мужа.
– Я не могу Виктору дозвониться! Дай мне Митин мобильный!
Тот долго не отвечал, потом Семена оглушила музыка и шум. Парень действительно был в клубе, ничего не слышал, только кричал:
– Але! Але! Кто это? Я ничего не слышу, перезвоните позже! – Странно было, что он в таком шуме вообще услышал телефонный звонок.
Семен пристально посмотрел Ане в глаза. Она разочарованно вздохнула, ей явно не хотелось уходить.
– Ладно! – Семен принял нестандартное решение. – Давай ключи, а сама оставайся!
– Сень! Да что ты так напряжен? Ну, может, он в ванне лежит или спать лег, отключив телефоны. Он вообще в последнее время странный какой-то, а сегодня особенно…
– Аня! Дай мне ключи! – Семен твердо стоял на своем. – Я приеду, проверю, все ли в порядке, посмотрю на него… Мне надо убедиться, что все хорошо… А то душа не на месте.
– На, возьми, пожалуйста. – Аня покопалась в сумке и выдала Семену связку ключей, ворча что-то невразумительное себе под нос.
Пока ловили машину, пока ехали, Семен непрестанно набирал то домашний, то мобильный Виктора. Звонки проходили, но ответа не было. Тревога нарастала. И вроде бы у Семена не было никаких оснований волноваться, но интуитивно что-то внутри толкало его на поиски друга…
Машина Виктора стояла у подъезда, и это каким-то образом успокоило Семена и Веронику. Но ненадолго. Потому что на звонок в дверь никто не откликнулся, и пришлось воспользоваться ключами Ани.
Они вошли в квартиру… Тишина… Только хрип какой-то из спальни. Не то стон, не то храп.
Вероника шепотом произнесла:
– Ну вот, спит. Слава богу! Зря волновались…
Но Семен решительно вошел в спальню.
Виктор хрипел, сипел и шумно дышал. На мирно спящего он явно не был похож. На тумбочке стояла
