президент ПЕН-клуба Марис Чаклаис, Гленн Патерсон из Великобритании, Майкл Маккормик из Ирландии, знаменитый французский поэт Жак Жуэ…
— Ты выучил наизусть весь список? — удивился Дронго.
— Я потерял здоровье, но сохранил память, — невозмутимо заметил Вейдеманис. — Чтобы не терять даром время, я выучил биографии каждого из участников вашей поездки. Там действительно много очень известных людей. Очень.
— От этого мне не легче.
— Да, — согласился Вейдеманис, — тот, кто тебе нужен, может скрываться под очень хорошей биографией. И тебе будет трудно его обнаружить, пока вы не приедете в Москву. Ведь он не должен себя выдавать пока не придет его время. А тебе нужно его вычислить.
— Надеюсь, успею сделать это до Москвы. У тебя есть еще что-нибудь?
— Есть. Аналитики из ФСБ просчитали все варианты и пришли к одному, самому неприятному…
— Твоя неторопливая манера разговаривать может меня убить, — пожаловался Дронго. — Что они решили?
— Судя по всему, готовится покушение на президента России, — невозмутимо сообщил Вейдеманис, — и возможно, убийца прибудет в этом литературном поезде. Возможно, он попытается нанести удар во время встречи с президентом. Этот вариант они рассматривают как наиболее возможный.
— Значит, они полагают, что покушение возможно?
— Они считают, что да. Их источники сообщают, что за покушение уже обещаны большие деньги. И есть конкретные заказчики.
— Понятно. — Дронго взглянул на часы. — Сегодня вечером будет пресс-конференция. Я должен на нее успеть. В каком отеле ты остановился, Эдгар?
— В «Калифорнии», на Гран Виа, где живешь и ты.
Сто сорок человек следовавших в «Литературном экспрессе» были размещены по нескольким отелям Мадрида. Дронго попал в отель «Трип Гран Виа», расположенный в ста метрах от отеля «Калифорния».
— Откуда ты узнал, где я буду жить? — не понял Дронго. — Я сам узнал об этом только вчера ночью, когда мы приехали в Мадрид.
— У меня удостоверение журналиста, — пояснил Вейдеманис, — я поехал в Министерство печати и узнал, где будут жить участники вашей группы. Там уже было подробное расписание. И только потом я отправился искать себе отель.
— Ну вот тебе и поезд шпионов, — засмеялся Дронго, — так легко узнать все, что тебе нужно.
— Нелегко, — возразил Вейдеманис, — нелегко. Я проверил. Кто-то четырнадцать раз запрашивал данные на тебя через Интернет. Четырнадцать раз, Дронго! Значит, тобой интересовались, как минимум, четырнадцать человек. Ты понимаешь, что другие спецслужбы тоже проверяют все списки и не оставят без внимания твое появление. Я думаю, будет правильно, если ты получишь оружие. Так будет спокойнее.
— Нет, — ответил Дронго. — Оружие — самая ненадежная защита на свете. Ты, бывший разведчик, это прекрасно знаешь. У меня есть более надежная защита.
Он поднялся, оставив деньги за чай и кофе на столике. Взял газеты.
— Ты имеешь в виду свою голову? — впервые за время разговора улыбнулся Вейдеманис.
— Нет. Я имею в виду своего друга. Тебя, Вейдеманис, — сказал Дронго серьезно.
Вейдеманис пожал плечами, а Дронго поспешил к проходившему мимо такси, чтобы успеть переодеться в отеле и принять душ до того, как начнется пресс-конференция.
МОСКВА. 9 ИЮНЯ
Вертолет приземлился на отведенную площадку. Первым спрыгнул на землю полковник Баширов, за ним Мирза Меликов, а третьим — Голубев, неотлучно находившийся при пленнике все это время. Автомобиль ждал рядом с вертолетной площадкой. Баширов уселся рядом с молчаливым водителем. Голубев и Меликов разместились на заднем сидении, и машина тронулась.
Все сидевшие в салоне молчали. Машина прошла несколько километров и свернула на проселочную дорогу, ведущую к окруженному высоким забором двухэтажному дому. Ворота были уже открыты. Машина въехала во двор и остановилась. Первым вышел Баширов. Двое охранников поспешили захлопнуть ворота.
— Выходите, — приказал полковник, — мы приехали.
Мирза вышел первым. Он был уже чисто выбрит и теперь выглядел удивительно молодым. Вместе с Голубевым они прошли в дом. Баширов обошел дом со всех сторон и вошел следом. Мирза сидел на стуле, когда полковник подошел к нему.
— Я думаю, ты уже понял, что мы прилетели в Подмосковье, — сказал полковник, усаживаясь напротив.
— Наверно, — кивнул пленник, — но не могу понять, зачем я вам нужен.
— Увидим, — загадочно сказал Баширов, — может, нам понадобятся твои консультации.
— У вас специалистов и без меня хватает, — ухмыльнулся Мирза, — напрасно ты играешь со мной в кошки-мышки, майор, — Баширов разрешил называть себя именно так.
— В каком смысле?
— Зачем я вам нужен?
— Я тебе уже ответил.
— Это не ответ.
— Другого не будет.
Голубев стоял за спиной пленника, неподвижной массой нависая над ними.
— Хотите меня подставить? — неожиданно спросил Мирза. — Вам нужен оппозиционер из Таджикистана, чтобы свалить на меня какую-нибудь пакость?
— А если и так, что тогда? — спросил с любопытством Баширов. — Ты смотри, какие у тебя мозги стали. Я думал, у вас в горах идет процесс отупления, а ты, оказывается, еще не разучился анализировать.
— Хватит темнить. Скажи, что со мной сделают.
— Я тебе уже говорил, — усмехнулся Баширов, — если хочешь, могу повторить. Но больше повторять не буду. У тебя есть два выхода. Один — работать на меня, и пока ты работаешь, ты будешь жить. Второй — умереть немедленно…
Он взглянул на Голубева, тот быстрым движением достал пистолет, левой рукой схватил пленника за волосы и, запрокинув его голову назад, приставил пистолет к виску.
— Можешь выбирать, — негромко сказал Баширов, — что тебе больше нравится. Или умираешь немедленно, или живешь вместе с нами. Хочешь умереть — скажи сейчас, потом будет поздно.
— Отпусти, — прохрипел Меликов.
Голубев взглянул на полковника. Тот кивнул, разрешая отпустить пленника. Мирза с ненавистью взглянул на отпустившего его Голубева и пробормотал:
— Когда-нибудь я тебя убью.
— Можешь вызвать его на кулачный бой, — зло усмехнулся Баширов, — но только после того как сделаешь работу на нас. Я сейчас принесу планы, покажу тебе расстановку. Мне нужно, чтобы ты продумал схему диверсионного акта. И учти, что мы не мясники. Нас интересует гибель одного конкретного человека. Совсем не обязательно, чтобы вместе с ним погибло много людей.
— Я уже догадался, что вы вегетарианцы, — огрызнулся Меликов.
— У тебя проснулось чувство юмора, — задумчиво сказал полковник, — это гораздо лучше для нашей работы и хуже для наших отношений. Люди с чувством юмора способны на неожиданные, часто экстравагантные поступки, я много раз это замечал. Надеюсь, что твое чувство юмора будет задавлено уже сегодня.
