обнаружил на полу кусочки льда. Убийца выпил свой виски и, выплеснув остатки со льдом, унес стакан с собой. Преступление было совершено с таким расчетом, чтобы заставить именно меня первым обнаружить убитого и, естественно, вызвать подозрение полиции, которая должна была бы меня задержать. При этом убийца предусмотрительно не взял деньги убитого, понимая, что наличие крупной суммы у погибшего не позволит полиции отрабатывать вариант грабежа. Но я вытащил из бумажника все деньги и вынес их из номера…
— Вы хотите сказать, что украли деньги убитого?! — с ужасом спросил Иван Джепаровски.
— Я не украл, — объяснил Дронго, — я их сжег.
Он видел мрачное лицо Мехмеда Селимовича, нахмуренные брови Зорана Анджевского, видел, как переглянулись Шпрингер и Бискарги.
— Поначалу мне казалось, что главным подозреваемым является наш болгарский друг Павел Борисов. Он слышал мой последний разговор с убитым, более того, рассказывал об этом другим словно для того, чтобы убедить всех в моей личной вражде с Густафсоном. Кроме того, у Борисова есть оружие, — он увидел, как Павел встрепенулся. — Правда, зарегистрированное и оформленное по всей форме. — добавил Дронго. — Однако второе убийство заставило меня пересмотреть мою версию. На этот раз убийца очень спешил. Очевидно, Темелис, случайно оказавшийся свидетелем того, как убийца возвращался к себе в номер, также случайно проговорился. «Каждый из нас мог выйти из своего номера, зайти к коллеге и оказаться под подозрением», — сказал он. Это был сигнал убийце, который понял, что Темелис может его выдать. Убийца прошел в другой вагон, взял щетку с пластмассовой ручкой и с ее помощью выломал дверь вагона, и когда Темелис появился в тамбуре, просто вышвырнул его из вагона. Чем все это кончилось, вы хорошо знаете. На такой скорости у несчастного грека не было ни единого шанса.
— Кто это сделал? — спросил Борисов. — Назовите нам наконец имя убийцы.
— И тогда я начал сводить факты в одну цепь, — продолжал Дронго. — Под умывальником, где лежала щетка, я нашел пуговицу Стефана Шпрингера. Учитывая, что пуговица не могла оторваться сама по себе, так как была прикреплена металлическими скобами, которые не развязываются и не перетираются, как нитки, было логично предположить, что Темелиса выбросил из поезда именно Шпрингер…
— О чем вы говорите? — удивился Стефан. — Вы думаете, что я убил Темелиса? И Густафсона?
— Пуговица принадлежала Шпрингеру. Более того, они жили с Темелисом на одном этаже в Мадриде и были соседями.
— Ну и что?! — закричал Стефан. — Вы думаете, что я его убил?
— Нет, — сказал Дронго. — Но вы стали ключом к раскрытию этого преступления. Дело в том, что любой из нас мыслит всегда по-своему и характер человека определяется его внутренним миром. Было логично предположить, что убийца, решивший подставить меня в Мадриде, точно так же решит подставить под подозрение кого-нибудь другого в связи с убийством Темелиса. И я обратил внимание на интересный факт. До Дортмунда вы обычно ехали в одном купе с Альваро Бискарги. А после Дортмунда оказались в купе с Никколо Леккой. Но это могло быть совпадением. Однако вы вспомнили, что в ночь убийства к вам постучал Темелис и вы отправили его к своему другу Бискарги, у которого был нож со штопором. Интересно. Альваро, когда вы встретились с ним в коридоре? Когда возвращались после убийства и несли пустой стакан?
Все смотрели на Бискарги. Иван Джепаровски, стоявший рядом, сделал шаг в сторону, изумленно глядя на представителя Андорры. Тот скривил губы.
— Это ложь, — сказал Бискарги. — Неужели вы не видите, что он по очереди обвиняет каждого из нас. Сначала Борисов, потом Шпрингер, теперь я. Кто у вас еще на очереди, мистер Дронго?
— Только вы, — ответил Дронго. — Вы достаточно сильный человек, Бискарги, чтобы сломать пневматическую ручку и открыть дверь. Именно вы застрелили Густафсона, а затем выбросили Темелиса. Именно вы сорвали пуговицу и подбросили ее в умывальник, чтобы подозрение пало на Шпрингера. Именно вы рассчитали такую подставку во второй раз.
— У вас нет доказательств! — крикнул Бискарги.
— Есть. Я думаю, что вы не журналист и вообще никогда не были ни писателем, ни журналистом. Дело в том, Альваро, что вы хотели взять у меня интервью для журнала, выходящего на испанском языке. Так вот. На протяжении нескольких недель я разговаривал в поезде с разными людьми. Иногда казалось, что я веду беседы ни о чем. Но на самом деле я проверял своих собеседников. Ни один журналист, пишущий на испанском языке, не может не знать, что «Глаза погребенных» написал Мигель Астуриас, а не Варгас Льоса, тогда как «Войну конца света» написал именно Марио Варгас Льоса. Он жил в семнадцатом веке.
Он увидел, как изумленно посмотрели на него Зоран Анджевски и Иван Джепаровски. Никто не успел ничего сказать, когда Бискарги зло рассмеялся.
— Конечно, я это знал. Просто перепутал.
— Перепутали Астуриаса с Варгасом Льосой? — уточнил Дронго.
— Да, — кивнул Бискарги. — Я не обязан помнить всех писателей, живших в семнадцатом веке.
— Марио Варгас Льоса — перуанский писатель, наш современник, — устало закончил Дронго, — вы попались в мою ловушку, Бискарги. Он жив до сих пор и баллотировался на недавних выборах президента. Вы ошиблись, Бискарги, не знать такого факта журналист из Андорры просто не мог. Назовите свое настоящее имя.
На этот раз от Бискарги отшатнулись все. Он понял, что его версия рухнула. Альваро оглядел присутствующих, и злобная гримаса исказила его лицо.
— Будь ты проклят! — закричал он, доставая оружие.
— Нет! — крикнул ему Дронго. — Нет! — крикнул он остальным. — Не стреляйте, ни в коем случае не стреляйте!
Но Бискарги уже поднял пистолет.
— Я убью хотя бы тебя, чтобы чувствовать себя отомщенным! — сказал он по-испански, добавив проклятие.
— Брось оружие! — закричал сверху Пацоха. — У тебя нет шансов. Брось пистолет!
Бискарги оглянулся. Со всех сторон к нему спешили люди.
— Нет, — злобно сказал он, — я все равно его убью.
— Брось оружие, — повторил Дронго, — бросай…
Он не договорил. Бискарги выстрелил. Дронго упал на землю за мгновение до того, как пуля прошла там, где он только что стоял. Бискарги прицелился еще раз, но в этот момент раздалось сразу несколько выстрелов. Бискарги пошатнулся и выронил пистолет.
— Не стреляйте, — умолял Дронго, бросаясь к противнику.
У Бискарги изо рта шла кровь. Он почему-то торжествующе улыбался, и только Дронго знал, чему именно он улыбается.
— Кто?! — спросил Дронго. — Назови мне его имя! Кто он?
Бискарги, собрав остатки сил и подняв правую руку, показал двумя пальцами знак «виктории», знак победы. И упал бездыханным. Со всех сторон сюда бежали люди. Пацоха подошел к Дронго.
— Молодец, — сказал Яцек. — Теперь мы знаем главного убийцу. И не нужно его жалеть, он мог тебя убить.
— Мы взяли только исполнителя, — вздохнул Дронго, поднимаясь на ноги. — Дело в том, что я не сказал главного. Когда мы вышли из вагона, Бискарги и Шпрингер стояли рядом с нами, это я точно помню. А когда мы вернулись, щетка с пластмассовой ручкой, при помощи которой была сломана дверь, уже исчезла из умывальника. И еще. У Бискарги должен быть напарник. Во-первых, именно этот человек спрятал его оружие, которое мы так и не нашли. А во-вторых, именно он привел Темелиса в тамбур, рассчитав время таким образом, чтобы Бискарги успел сломать дверь.
— Почему ты не сказал этого раньше? — ошеломленно спросил Пацоха, глядя на убитого Бискарги.
— Мне нужно было сначала найти убийцу, а уже потом думать о его сообщнике, — резонно заметил Дронго.
Потрясенные писатели смотрели, как сотрудники польской контрразведки обыскивают убитого. К Дронго подошел Хоромин.
