появился шанс сфотографироваться со всем своим штабом на фоне Эйфелевой башни. С падением Франции, оставившим СССР против Германии в гордом всеевропейском одиночестве (Англия за проливом не в счет), у Сталина появились причины переоценить баланс сил. К тому же войну в Финляндии, в отличие от Суворова, он расценивал весьма скептически. И в 1940 году, летом, сразу по случившейся 22 июня капитуляции Франции или чуть до того, Сталин проводит целый ряд мероприятий, призванных срочно усилить обороноспособность страны. Подобный всплеск активности в сфере укрепления армии, как нам кажется, может быть вызван только быстрым и неожиданным поражением стран, с которыми Сталин связывал возможность своей победы над Германией. Вот основные мероприятия, начиная с конца весны 1940 года, которые, на наш взгляд, были продиктованы изменением оценки Сталиным своих перспектив в будущей войне:
А. Меры по мобилизации экономики страны — так называемое «трудовое законодательство 1940 года» — серия законов, направленных на максимальную эксплуатацию людских ресурсов в тылу. Это постановление СНК от 27 мая 1940 года «О повышении роли мастера на заводах тяжелого машиностроения»; указ от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений»; указ от 10 июля 1940 года «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями» указ 10 августа 1940 года «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве»; 19 октября 1940 года «О порядке обязательного перевода инженеров, техников, мастеров, служащих и квалифицированных рабочих с одних предприятий и учреждений в другие»; и так далее[865]. Между прочим, Суворов утверждает, что Сталин начал войну (то бишь, мобилизацию) в августе 1939 года, но, тем не менее, серия законов о мобилизации экономики, могущих принести конкретную пользу армии, в отличие от военных приказов, только через какое-то, и весьма немалое время, появляется только в 1940 году, сразу после поразительных успехов Гитлера на Западе.
Б. Воссоздание механизированных корпусов. 9 июня 1940 года нарком обороны СССР С.К. Тимошенко утвердил план формирования мехкорпусов и передал свои предложения Совету Народных Комиссаров СССР. 6 июля того же года вышло постановление СНК СССР, согласно которому в РККА возрождались механизированные корпуса как высшее соединение бронетанковых войск. Поначалу в РККА планировалось иметь всего восемь мехкорпусов и две отдельные танковые дивизии. Это было многовато — из-за нехватки в стране танков для их укомплектования, с которым вдруг стали лихорадочно спешить, их пришлось даже изымать у танковых батальонов стрелковых дивизий и танковых полков кавалерийских частей, лишив и те, и другие главной ударной силы. Не хватало командиров, но до войны их еще можно было успеть подготовить хотя бы в теории[866]. Но в марте 1941 года Сталин утвердил приказ о формировании еще 21 мехкорпуса, после чего все окончательно пошло вразнос. В одном ряду с воссозданием мехкорпусов стоит упразднение авиационных армий — мера, по мнению ряда специалистов, не слишком удачная, но также иллюстрирующая обострившуюся летом 1940 года тягу товарища Сталина срочно изменить в своем войске все то, что в Финляндии показало себя не с лучшей стороны[867].
В. Резкое форсирование проектирования и постройки самолетов[868]. Например, в мае 1940 года дано указание срочно переделать высотный истребитель «100» В.М. Петлякова в пикирующий бомбардировщик. В СССР в те времена в качестве пикировщика и штурмовика должен был использоваться «Иванов», но его тактико-технические характеристики штабу ВВС показались недостаточными, и срочно потребовался новый самолет. Более подходящего материала для подобной переработки, чем «100», не оказалось, а строить новый было уже некогда. Еще пример: в июне 1940 года начаты госиспытания истребителя Як-1, но, не дожидаясь их завершения (они продолжались до ноября), еще летом был подписан приказ о начале его массового производства. Это не похоже на то, что происходило со многими другими самолетами, например с ЛаГГом или МиГом, тоже запущенными в серию летом 1940 года — их планомерно строили и, когда пришла пора, после обычного прохождения госиспытаний, стали «выпускать серийно к лету 1940. В случае с Яком такого не было — самолет запускался даже не в серийное, а в массовое производство с еще не известными летными качествами, еще не принятый от изготовителя, еще даже как следует не облетанный. Особо примечательно то, что до лета 1940 года такой спешки не было — в частности, МиГ с госиспытаний даже один раз завернули. А летом 1940 года Як ставят на поток с такой спешкой, что эти госиспытания даже закончить некогда. Вместе с ЛаГГом и МиГом это был наиболее современный в СССР тип истребителя, но, в отличие от ЛаГГа, он был более приспособлен к массовому выпуску, а МиГу не хватало моторов. Кроме того, лето 1940 года — время резкой активизации работ по Ил-2 — самолету, предназначенному для борьбы с танковыми колоннами, так здорово показавшими себя во Франции.
Плюс — усилившееся железнодорожное и индустриальное строительство между Волгой и Уралом, на Урале и восточнее.
Вопрос об изменении курса Советского правительства после лета 1940 года требует серьезного изучения. Мы посчитали, что не стоит подробно останавливаться на этом вопросе в рамках данной книги, имеющей весьма конкретные цели. Мы только наметили возможный подход.
Пункт 7.
Готовность СССР к войне с Германией в 1941 году
С началом «перестройки» в печати появилось мнение, что теория, аналогичная немецкому «блицкригу», была разработана в СССР гораздо раньше, чем в Германии. Это так. Более того, в Советском Союзе в начале тридцатых годов началась серьезная перестройка армии под новые теории, в которых глубокие танковые удары на охват и окружение неприятеля занимали важное место. Одним из наиболее заметных сторонников такой теории был заместитель наркома обороны М.Н. Тухачевский, являвшийся тем центром, вокруг которого группировались кадры «технократов», то есть тех, кто решающую роль в будущей войне отводил техническим родам войск, — авиации и танкам.
Тухачевский начал реформировать армию в соответствии со своими воззрениями, но в конце тридцатых все это дело оборвали, а наиболее близких к Тухачевскому деятелей отправили вслед за вдохновителем на тот свет. Оставшихся сочувствующих напугали и разогнали по округам. Чтобы было неповадно[869].
И что осталось после Тухачевского? Лозунг — «Малой кровью на чужой территории!» Тухачевский его подкреплял всем военным строительством, а его преемники — другими лозунгами. Чуете разницу? Вот и получилось в РККА в феврале 1941 года очень яркое «головокружение от успехов» — вдогон к уже формирующимся мехкорпусам по 1031 танку, для укомплектования которых и так кавалеристов вербовать приходилось, было начато формирование еще почти стольких же, но на этот раз уже даже и без техники. А как же — лозунг! Этот пример является весьма ярким подтверждением того, что несколько лет накануне войны наша армия развивалась по экстенсивному пути, большей частью за счет роста количественных показателей. Причем, не всех количественных показателей, а только некоторых, по которым надо было отчитываться перед самым высоким начальством. А, к примеру, радиофикация, которую рукой не пощупаешь, на параде не покажешь, до блеска не надраишь, на фоне не снимешься, в стороне осталась. То же и с квалификацией штабистов всех уровней. А без связи и штабов любая армия дуба даст. Тем более такая, которая на все приказа ждет. А инициативы боится, как смертного греха. Правда, некоторые (например, Воронов), особо умные и бесстрашные уже ее требуют на основе печального опыта Зимней войны с финнами.
Все остальное, все эти многочисленные частности и детали, вы уже видели в тексте.
Пункт 8.
