— Что ты чувствуешь?
— Страшно.
— Эх. Мне тоже… Жди.
Вспоминая свой визит к Авеличеву, Максим позвонил Алле Савиновой, бывшей Кочневой. Гудки следовали один за другим и оставались без ответа.
Максим проваливался в пустоту. Он видел то, что память спрятала от него, либо подбросило воображение Призрак, состоящий из пламени, приближается к нему. Максим ощущает невыносимый жар, а за его спиной кричит старик. Почему он этого не помнит?
Телефон звонит, но Алла не подходит. Будто ее никогда не было на свете.
…Она мертва, думает Максим. Все они превратились в пепел, все, кто был на кладбище…
Старик вопит тонким голосом. Максим закрывает лицо руками, спасаясь от прикосновения светящихся пальцев. Его пронзает пламя, он смотрит на себя, он сам состоит из этой чистой разрушительной энергии. И умирает не он, а старик.
Максим поворачивается и видит, что у того пылает голова. Огонь ползет под одежду, охватывая все большие участки тела, свет вырывается наружу.
В машине пахнет горелым. Костер. Огонь. Угли.
Максим улыбается, слушая, как впустую звонит телефон. Он точно знает, что Аллы не осталось ничего, что можно было бы с уверенность идентифицировать.
Слишком велика температура.
Максим видит себя, бегущего по лестнице. Квартира Авеличева остается открытой, запереть ее некому. Снегов выскакивает на улицу и несется не разбирая дороги.
Я иногда, под утро, когда одолевала бессонница, думала об этом… Я могла пригласить ЭТО быть во мне, со мной всегда. Какую бы я получила власть? Какие способности мне бы открылись? Чем владела моя мама и как ей удавалось держать духа в узде? Мама, ты можешь мне подсказать?
Ты не знаешь, но я видела тебя много раз, когда из твоих пальцев вырывался огонь. Ты прятала это и панически боялась, что где-нибудь на людях твое проклятие выйдет наружу. Но так ли все плохо? Какова цена? Я сходила с ума от этих утренних вопросов, честное слово. Пригласить чудовище было слишком соблазнительно, но я держалась… Не сознательно, а на каком-то глубинном инстинкте. Нет у меня ответов на нужные вопросы.
Ну а если оно придет и застанет меня врасплох?
Нет, этот кошмар нужно прекратить раз и навсегда… Мне бы еще немного твердости. Малую толику. Я знаю, КАК все пройдет…
Снегов откладывает листки. Он почти приехал.
— Они горят и даже не чувствуют боли… — пробормотал Максим, сворачивая к дому Дины. По его лицу текли слезы.
Интересно, какие галлюцинации наблюдал Кочнев перед смертью? Сколько у него, Максима, еще времени?
Максим откинул обложку с задней стороны тетради и прикоснулся к прядке волос, заключенной под скотч. Под пальцем словно шевельнулось живое существо.
Дина положила в карман черный маркер и открыла входную дверь. В подъезде стояла тишина.
Дом словно вымер, напоминая то отвратительное место, которое было во сне. Дина гнала от себя нехорошие предчувствия.
Ей все трудней отделять реальность от видений, особенно сейчас, когда зов с той стороны звучит громче. Если прислушаться в тишине, можно даже уловить голос. Дина не могла понять, что он говорит, но надеялась в скором времени узнать. Волосы мертвеца должны сыграть роль усилителя сигнала. Тогда будут различимы слова и Ксения подойдет ближе, чем могла раньше. Возможно, при помощи нее им с Максимом удастся расставить все точки над «и». Но как решить главную проблему? Что делать с призраком?
Вопросы множились, а ответов не прибавлялось.
Дина зашла в лифт, нажал кнопку первого этажа.
Когда Снегов звонил, голос у него был странным, сначала Дина подумала, что он над ней подшучивает. Неестественно этот голос прозвучал, точно из трубы или со дна шахты. Чужой, почти незнакомый человек говорил с ней.
Она решила об этом не думать, списав все на его усталость.
Ясно, что тетрадь имеет на Максима большее влияние, какое имела на других людей в недавнем прошлом. Дина считала, что Снегов уже не в состоянии это контролировать, призрак начинает все сильнее дергать за веревочки. Его власть растет.
Лифт вздрогнул, и мигнула лампа. Дина затаила дыхание, ощущая дикий страх. Она никогда не застревала в лифтах, и тем более боялась этого сейчас.
Если дух-убийца решит напасть на нее, она не сумеет защититься. По сути, от него вообще нет защиты.
Нет, призрак не станет ее убивать, она ему нужна, хотя бы в качестве физической оболочки. Но он способен помешать ей что-либо предпринять. Самый лучший выход — запереть ее в лифте.
Дина ждала, но кабина не останавливалась. Наконец и первый этаж.
Девушка выбежала на пустую площадку. Мужчина с сумками вошел в лифт, одарив Дину хмурым взглядом. Дина направилась к выходу, просто сделала вид, а сама, когда сосед уехал, вернулась.
Она подошла к двери пустой квартиры и приложила к ней обе ладони. Дина ждала знака, откровения, вызова, но голос из-за невидимой черты как будто сделался тише. Дина нервничала, что-то не давало ей покоя. Пришла неожиданная мысль, что Ксения пробовала предупредить ее об опасности.
Дина приникла ухом к двери, закрыла глаза. В течении трех минут, или дольше, она ждала, что произойдет.
Ничего.
Что ж, пора встречать Максима. Дина вышла на улицу и уже издали увидела машину Снегова.
Писатель показался из салона и помахал ей. Дина ответила. Было довольно опасно в открытую общаться с ним во дворе, можно сказать, у всех на виду, но девушка об этом не думала. Она смотрела на его лицо. Оно казалось изможденным, словно Максим долго чем-то болел, однако во взгляде и в каждом мгновении мимики жила сила. Глаза светились. Дина не могла подобрать иного слова. Светились! Это немного смущало ее.
Еще Дине показалось, что недавно Снегов плакал.
С ним что-то происходит, чего Дина не понимала. Это было страшно…
— Как дела с тем актером? Звонил Елисееву?
— Звонил, — сказал Максим. Он взял с пассажирского сиденья черную тетрадь и выпрямился. — Елисеев мертв. Все, с кем я общался, погибают. Я не знаю, как там с Аллой, бывшей женой Кочнева… у нее никто не отвечает.
— Думаешь, она тоже?
— Подозреваю.
— Пойдем отсюда, а то глаза всем мозолим, — сказала Дина. Ком стоял у нее в горле, ничего с ним нельзя было поделать. Она покосилась на тетрадь, которую держал писатель в правой руке и подумала, что она не такая уж и старая на вид. — Волосы где?
— Держи.
Максим протянул ей прядку.
— Пока ехал, мне казалось, что кто-то в машине есть. Они живые.
— Она зовет меня, я ее слышу, — сказала Дина, сжимая волосы в кулаке.
Странно, за год с лишним они не стали тусклыми и безжизненными, а блестели и были ухоженными, точно их срезали только что с живого человека.
— Ксения? Что она говорит?
— Не могу разобрать.
Они прошли по тротуару, поднялись по ступеням крыльца. Дина оглянулась, не видит ли их двоих кто-нибудь.
