Машина жизни (сборник рассказов)

Цифры вновь исчезли.

— Вторая порция.

«Где же я слышал это имя?..»

«05-31-2072»

— Третья порция. М-да, на мышах это получалось точнее.

Цифры мигнули.

Сначала Палмелсу показалось, что он оглох. Но тут, хуже адского гула, по мозгу ударила фраза из новостей:

«Опыты доктора Фраскаста, возможно, перевернут нашу цивилизацию.»

Цифры появились вновь.

«09-05-2061»

И Палмелс испустил дух, ибо настал день его смерти.

* * *

— Ты представляешь, милая, сегодня я получил еще 50 лет жизни.

«И он еще гордится, что был подопытным кроликом,» — подумала Кэт, обнимая Фенлоуна.

История вторая

МАШИНА СМЕРТИ

14 мая 2118 г.

«Зимой я пойду учиться в закрытый колледж. Я еще не знаю, что это такое, но все мои родственники очень этим гордятся. Мой брат Гордон тоже пойдет туда. Это очень хорошее место, и папа мне сказал, что туда не всякий пройдет, даже если у него есть деньги.

У папы нет денег. Они есть у папиного дедушки, и тот должен был умереть тыщу лет назад, а не умер, потому что купил себе много жизни.

Машина жизни сделала так, что дедушка все еще живет, а умер вместо него кто-то другой. Тому другому папин дедушка немного заплатил, и он один год пожил хорошей жизнью, а потом пришел убивать папу, но это у него не получилось, потому что папа тоже купил себе много жизни. А того другого убил полицейский, потому что он пришел убивать папу и потому что наступила его дата смерти.

А еще у меня вчера было день рожденье. И мне стало 8 лет. А когда мне было 3 года, меня водили к машине, и она сказала, что я умру в 10. По-моему, этого вполне хватало для того, чтобы пожить в свое удовольствие. Но папин дедушка сказал, что он мне что-то подарит, а сам повел меня к чертовой Машине. Я ее боюсь, но это нормально, ее все боятся, потому что она так работает. Мой брат Гордон называет это „низкочастотные колебания“, их все как раз и боятся. Я так испугался, что все забыл, а дома мне сказали, что я умру в 50. Папа сказал, что пень что-то сделал наконец для ребенка, а пень — это папин дедушка. Но я наоборот думаю, что ничего он мне не сделал, и теперь мне придется стать дряхлым стариком, как папин дедушка, потому что в 50 лет все становятся дряхлыми стариками.»

2060–2085

Австралия обрела свое могущество. Старый Мир — Америка и Европа, в попытках выбраться из экономических кризисов, не заметил, что нефть и газ подошли к концу и только сейчас стали искать новые источники энергии. А в Австралии они уже были. Оснащенные по последнему слову техники частные стартовые площадки раскинулись по всему экватору. Именно благодаря им Австралия, соорудив пояс из солнечных батарей вокруг Земли, стала крупнейшим экспортером энергии в мире. Австралия, Индокитай и Сибирь — вот сверхдержавы конца 21 века.

Жизнь ценилась высоко и не была подвержена инфляции. Старый Мир и здесь совершил промах, издав несколько законов, запрещающих жизнеторговлю. Но президентом Индокитая стал адвокат Фрэд Фенлоун, который сам принимал участие в их разработке. И тогда страны, богатые людскими ресурсами и не знающие, как ограничить численность населения, сделались крупнейшими в мире экспортерами жизни. К тому же доктор Фраскаст, изобретатель машины жизни, переехал в Бомбей, и 14 лет тоже не сидел сложа руки.

С тех пор, как дату смерти стало возможно переносить, жизнью стали торговать. Годы клали в банк, где бесконечные ряды клеток с испуганными кроликами заменили стальные сейфы. Жизнь закладывали, дарили и проигрывали в карты. Человек, которому осталось жить 20 лет, мог продать 10, а остальные 10 лет потратить на то, чтобы через пять лет накопить денег еще на 30… Страх перед смертью прошел еще в середине века, и воспринимался сейчас, как нечто древнее и малопонятное. Правда, у землян возникла новая душевная болезнь. В последние дни жизни в человеке просыпался зверь.

13 мая.

Ветер нес пыль и обрывки газетных оберток по древним улицам Лас-Вегаса. Город умер, но люди продолжали жить. Это были люди, продавшие старость еще в молодости и отсидевшие зрелые годы за факт этой продажи.

Но эти люди помнили рассказы дедушек и бабушек о былой жизни, когда самым важным событием в мире казалась интимная жизнь президента, и никто не знал, когда тебе суждено умереть. Надежда была потеряна.

В Америке была ночь.

В помещении под когда-то неоновой вывеской, от которой осталась лишь женская ножка и покрытые масляной краской буквы «СА…О», пили двое молодых для этого места людей. Больше они ничем не отличались от остальных, разве что одежда их выглядела не такой потрепанной. И только психиатр увидел бы в их глазах нехорошую искру последнего дня.

— Значит, сегодня он все-таки купил?

— Вроде как.

— Сведения точные?

— Однозна-ачно.

— Машинка готова?

— Понятия не имею.

Из-за столика в темном углу комнаты встал неопрятно одетый мужчина.

Ему можно было дать лет 80, и с первого взгляда он ничем не отличался от обыкновенных обитателей этого города. Профессионал же видел, что кольца, унизывающие пальцы старика — не пластиковая подделка, а настоящее золото. Подойдя к молодым людям, он бесцеремонно выхватил у одного из них бутылку и произнес, распространяя запах жвачки с ментолом и перегара:

— Готова. В подвале. Вопрос лишь в деньгах.

Издалека послышался шум двигателей и звуки полицейской сирены.

— Профессор? — интеллигентного вида афроамериканец с длинными осветленными волосами уставился на подошедшего.

— Да, я! — ответил алкаш.

Звуки приближались.

— Я забыл вас предупредить, — вступил в разговор толстяк в зеленом плаще, сидевший напротив. — Профессор Краммер пьет, как верблюд — редко, но долго.

— Завтра я хочу видеть его трезвым. Речь идет о МОЕЙ жизни, — повелительным голосом произнес негр.

Взвизгнули тормоза, а через некоторое время раздался взрыв. Стекла заведения задребезжали, но выдержали. Сирена взвыла в последний раз и заткнулась навеки.

— Попались… А деньги — будут.