причинять боль.
Я сделал вывод, что похититель меня все-таки услышал. Когда я в следующий раз произнесла: «Пить! Воды!» — он приостановился на секунду или две. Потом поднялся. Губки больше не было, не было и полотенца. Я стала примерно на одну треть чище.
После этих мыслей у меня случилась истерика. Не знаю, как это выглядело со стороны, но мне казалось, что я подпрыгиваю вместе со стулом и хохочу во все горло.
Невидимый мне человек вернулся, постоял позади моего стула. Я долго не могла успокоиться, беспорядочные импульсы, бегущие от мозга к телу, заставляли меня дергаться, словно через тело пропускали ток. Я ожидала, что невидимка прикоснется ко мне, ударит, начнет орать, беситься от ярости, однако ничего этого не случилось. Он повернулся и вышел. Я смеялась, но все-таки мне достало сил сообразить, что он недалеко. Вновь удар в дверь.
Новый порыв ветра, и запахи. Ничего похожего на автомобильные выхлопы, например, или дым, или табак.
Я потеряла счет шагам моего похитителя, не понимая, почему он входит и выходит не переставая. Впрочем, это скорее галлюцинация. Все смешалось.
Он вылил на меня ведро воды. Полное. В это время я еще посмеивалась, извиваясь в своих путах, а когда сверху обрушилась вода, все во мне оборвалось. Сердце остановилось на несколько мгновений, воздух исчез из легких, весь, за один миг. Инстинктивно я сжалась, ощутив попутно легкую судорогу в правой икре и разинув рот, чтобы вдохнуть. В челюстях хрустнуло, но скотч поддался и чуть не лопнул. У меня появилась свобода. Я могла открывать и закрывать рот.
Я вдохнула после целой вечности. Горло взорвалось, точно его разрывали каленым железом, голосовые связки съежились. Воздух прошел мне в легкие, задержался там на какое-то время, а потом рванулся наружу. Я завизжала. Мне было все равно, сорву я голос или нет. Я кричала, словно новорожденный. Мне было жутко, больно и страшно. По мне текли потоки воды — холодные, приносящий невыносимые страдания, но в то же время живительные. Они омывали мою кожу, волосы, подстегивали к жизни усталые истощенные клетки.
Сколько времени прошло, не имею понятия, но я визжала, набирала новые порции воздуха и начинала вновь, даже не пытаясь таким образом привлечь внимания. В моем крике было выражение всего, что я чувствовала. Плевать я хотела и на маньяка и на весь мир. Никто меня не защитил и не пришел на помощь, все забыли о моем существовании. Пускай этот человек покончит со мной. Не будем отнимать друг у друга время — и пусть всем другим будет стыдно, что они так себя вели.
Сознание немного прояснилось, когда мой заложенный нос уловил сильный запах спирта. Я поняла, что сижу с открытым ртом и выпученными в темноту глазами, не понимая, кажется мне или нет. И все-таки — пахло спиртом. Мой похититель стоял позади меня. Через секунду на бетонный пол что-то упало с пластмассовым звуком, упало и покатилось в сторону. Я себе отчетливо представила колпачок, который закрывает иглу на шприце.
Он собирается ставить мне укол. Наверное, смертельную инъекцию.
Сильнейшую дозу героина, например. Или воды с пузырьками воздуха. Или набрал в шприц моющего средства с хлоркой. Я принюхалась. Одна ноздря у меня слышала хорошо, поэтому я могла точно сказать, что пахло только лекарством и спиртом, ничем опасным.
К левому плечу прикоснулась вата, протирающая кожу на месте, куда человек нацелил иглу. Пауза между исчезновением ватного тампона и уколом, казалось, была растянута на годы. Хотела ли я умереть тогда? Пожалуй, да. Я соблазнилась перспективой спокойной тихой смерти без боли и страха. О да, это весьма соблазнительно.
Похититель ввел шприц в мою руку, а я даже боли не почувствовала. То место словно отмерло. Игла вышла. Я ждала, а невидимка стоял неподвижно позади меня и молчал. Я открыла рот, чтобы спросить, что он мне поставил, но ничего произнести не смогла. Возможно, подействовал препарат, или же я просто настолько вымоталась, что такое усилие уже не могла себе позволить.
Препарат выключил меня надолго.
Глава одиннадцатая
Мое пребывание в плену вошло в новую фазу. Я отлично помню, что первым ощущением был свет, проникающий сквозь веки. Свет! На глазах больше нет повязки — это следующее, о чем я подумала. Следом появилась даже отчаянная мысль, что все закончилось и я нахожусь дома, в собственной постели.
Закончилось согласно какому-то невероятному научно-фантастическому сценарию.
Попытка пошевелиться закончилась неудачей — и на меня навалилось все сразу. Я быстро осознала, что по-прежнему неизвестно где и неизвестно у кого в руках. Воспоминания о тех днях, когда у меня на глазах была повязка, смазались в нечто единое, бесформенное, где каждая минута и каждый час походили друг на друга. А разве не так? Я считала, что до смерти мне оставалось совсем немного, когда пришел неизвестный человек. Но он привел меня в чувство, поставил успокоительный укол.
Я заснула, чтобы без помех перейти в новый цикл ужаса.
Открывать глаза было страшно. Мне на ум приходят слова бомжа у метро… о глазах. О том, что я их потеряю. И еще о страхе и боли. Кажется, так…
Наверное, тот бродяга провидец, экстрасенс. Я готова поверить в любое объяснение. Его слова прозвучали как пророчество, а я не хотела верить и отбросила осторожность, положившись целиком на себя. Вот где моя ошибка.
Раньше я этого не понимала. Я была неосторожна, за что теперь расплачиваюсь.
Глупость наказуема — мне теперь хорошо известно.
Я рисовала в памяти лицо бомжа, которое казалось мне родным, давно знакомым. Встреть я его сейчас, то бросила бы к нему в объятия, не думая ни о чем. Даже этот грязный страшный человек вызывал во мне теплые чувства, не человек, а символ моей прошлой жизни, где я была в безопасности.
Однако открыть глаза все равно придется… Давай же, сказала я себе.
Нет, я еще немного подумаю о том дне, той субботе. Я анализировала свои воспоминания, но ничего нового отыскать в них не могла, никаких зацепок. Да и для чего мне были нужны зацепки? Ничего не вернется, пленка не прокрутится назад. Я сама во всем виновата.
Я вспомнила и момент своего похищения. Если бы только я успела крикнуть, прежде чем потерять сознание! Леша пришел бы ко мне на помощь, меня бы спасли, а этот психопат уже загорал бы на нарах.
Сердце мое заколотилось, во всем теле была слабость, но каким-то образом я еще жила. Простуда практически сошла на нет. Я все так же сидела на знакомом стуле, зафиксированная в прежнем положении, но на этот раз без повязки на глазах. И еще важное обстоятельство — челюсти тоже не были стянуты скотчем. Ощущение свободы казалось нереальным. Ну и пусть. В моем положении надо учиться радоваться любому послаблению.
Прежде чем открыть глаза, я пошевелила у себя во рту языком. Пока язык напоминал кусок разбухшего мяса, но прежней сухости уже не было. Видимо, невидимка смачивал мне рот водой, пока я спала, возможно, протирал губкой, как делают в больницах. Губы саднили, но в них вернулась жизнь, что уже неплохо.
Наверное, это значит, что пока убивать меня никто не собирается.
Похититель предпринял все эти меры в целях моего спасения… но, разумеется, не для того, чтобы отпустить с миром, а чтобы продлить мучения. Он подвел меня к самой роковой черте, затем явился и выдернул обратно в мир, где есть боль и ужас. Что же дальше?
Я открыла глаза, для чего мне понадобилась вся сила духа, все мужество.
Передо мной была та же кирпичная стена, прямоугольники, проложенные серыми полосками цемента. Почему-то я именно так представляла себе место, куда маньяк отвозит своих жертв, чтобы
