молчаливым, методичным упорством они избивали тела сарути.
В другом зале, с овальным мозаичным полом и подозрительно теплым воздухом, бесцельно сбивались в кучу живые сарути. Многие из них потеряли жезлы и хромали, другие лежали трясущимися грудами, запрокинув головы к спине. Запах лакрицы, от чего бы он ни исходил, в этом месте был очень резким. На наших глазах через другие тетраврата в зал вползли бледные твари и принялись со спокойствием и неумолимостью насекомых разрывать и избивать своих прежних хозяев. Те не оказывали никакого сопротивления.
Та же история повторялась и в других залах и изгибающихся коридорах. Сарути либо лежали мертвыми, либо бесцельно блуждали, а освобожденные рабы находили их на ощупь и разрывали на части.
Для меня до сих пор остается загадкой значение этих сцен. Может быть, сарути сдались, смирились с такой судьбой, или, быть может, какое-то другое стечение обстоятельств лишило их воли к жизни и сопротивлению… Даже техножрецам и ксенобиологам не удалось узнать ответ. В конце концов, мы ведь знали только то, что природа этих существ чужда нам; абстрактна, загадочна и непостижима для человеческого сознания.
Когда мы обнаружили первосвященника Даззо, он находился при смерти.
В том тетраскейпе, где он лежал, произошло грандиозное сражение. Мозаичный пол устилали тела тысяч погибших: здесь были и пехотинцы Мирепуа, и солдаты еретиков. Среди павших мы увидели также двоих Детей Императора и трех Десантников из Караула Смерти. Этот тетраскейп значительно превышал размерами любой из виденных нами ранее, распространяясь за пределы доступных человеку измерений. Усеянная телами поверхность уходила в бесконечность.
Даззо лежал у подножия асимметричного блока, монолитом поднимающегося из плиток. Тело экклезиарха было буквально изрешечено. Рядом с ним сидел Хелдан, прислонившись спиной к огромному камню и держа первосвященника в прицеле автоматического пистолета. Торс Хелдана покрывала кровь, а дыхание его было затруднено.
Он увидел, как мы выходим из тетраврат, и слабо опустил оружие.
— Что здесь произошло, Хелдан?
— Сражение, — прохрипел он. — Мы угодили в эпицентр. Когда инквизитор Эндор увидел этого негодяя, то повел нас в бой, чтобы добраться до него. Все последующее несколько размыто.
— Где Эндор? — спросил я, оглядываясь вокруг и надеясь не увидеть его среди мертвых.
— Ушел… ушел за Локом.
— Куда?
Хелдан слабо махнул на тетраврата, находящиеся на другом берегу моря трупов.
— Лок заполучил Некротек? Я имею в виду Некротек сарути…
— Нет, — ответил Хелдан. — Но у него уже есть учебник для начинающих.
— Что?
— Даззо каким-то образом вытащил его из этой штуковины, — сказал Хелдан, похлопывая по каменному блоку, на который опирался. — Букварь их языка. Средство для перевода. Без него версия сарути для нас нечитабельна.
— Как, во имя Императора, ему это удалось? — спросил Гвилар.
— Силой сознания, — сказал Хелдан. — Разве не чувствуете остаточных следов ментального воздействия?
Я почувствовал, хотя след уже практически угас. Выпирающий из пола блок явно также был частью загадочных технологий сарути и, возможно, являлся чем-то вроде имперского вычислителя. А может, был чем-то более разумным, почти живым. Даззо, с чудовищными ментальными силами которого мне уже доводилось сталкиваться, сумел разгадать суть и взломать блок силой мысли, вынуждая раскрыть свои секреты. Невероятные способности сознания, триумф Воли.
— Многогранник, — добавил Хелдан. — Неправильной формы, маленький и на вид словно сделанный из перламутра. Он выпал из блока прямо в его руки. Материализовался. Я видел это, пока пробивался к нему. Но перенапряжение разрушило мозг Даззо. Эндор пристрелил его. У еретика не оставалось сил на сопротивление.
— А откуда ты знаешь, что это был… букварь? — спросила Биквин.
— Прочитал в его угасающем сознании. Как я уже и говорил, сопротивления оказать он уже не мог. Да вы сами посмотрите.
Я подошел к Даззо и опустился рядом с ним на колени. С окровавленных губ экклезиарха срывалось неровное дыхание. Я влез своим сознанием в его разум, с легкостью раздвинув жалкие остатки защиты и получив подтверждение словам Хелдана. Своей нечеловеческой силой воли Даззо удалось вытащить букварь из устройства сарути, а заодно и узнать местонахождение Некротека ксеносов. Умирая, он передал все это Локу, чтобы тот завершил задачу.
— Грегор! — прошипел Мидас.
Я обернулся. На дальнем краю тетраскейпа появились солдаты еретиков, пробирающиеся через трупы. По нам начали стрелять.
Гвилар и гудруниты открыли ответный огонь, пытаясь найти любое доступное укрытие.
— Брат Гвилар, мне надо, чтобы вы удерживали этих ублюдков.
— Что ты намерен делать, инквизитор? — спросил он, вгоняя новую обойму в штурм-болтер.
— Я иду за Локом и Эндором. Попытаюсь сделать, что смогу.
Глава двадцать пятая
КСЕНО-НЕКРОТЕК
ИГРА ЗАКОНЧЕНА
ЧЕЛОВЕК С ПУСТЫМИ ГЛАЗАМИ
Мы оставили перестреливающихся Гвилара и гудрунитов за спиной и нырнули в тетраврата. Биквин, Мидас и я мчались со всей возможной скоростью по сбивающим с толку спиралям и пересечениям гибнущего здания сарути.
Я на бегу докладывал о ситуации командованию Флота, но не получил ни ответа, ни другого знака, что меня услышали. Я попытался вызвать Титуса Эндора, но и с ним связи не было.
При движении с такой скоростью эти места и вовсе превращались в четырехмерный лабиринт, но теперь в моем сознании держалась энграмма, извлеченная из памяти Даззо. Путь к Некротеку ксеносов.
По моим ощущениям — хотя им едва ли можно было доверять, — мы приближались к сердцу здания. Возможно, не физическому или топографическому центру, но, по крайней мере, той части многомерной постройки, которая располагалась наиболее глубоко в пластах деформированных и совмещенных пространства и времени.
Нам встречалось все больше сарути, бесцельно и слепо блуждающих на своих жезлах. Теплые, сверкающие туннели и выложенные мозаикой залы пропитались запахом лакрицы.
Откуда-то спереди донеслись приглушенные крики и выстрелы.
— Титус? Титус! Это Эйзенхорн! Ты меня слышишь?
Вокс с треском ожил:
— Грегор! Во имя любви Императора! Мне нужна…
Связь снова оборвалась. Выстрелы стали ближе. Мы поспешили пройти через тетраврата и почти сразу же вынуждены были нырнуть в укрытие, поскольку мимо нас пролетели лазерные вспышки. Зал, в котором мы очутились, нельзя было назвать самым большим из увиденных нами в этом месте, но он был самым темным и мрачным, лишенным исходящего из полов и стен сияния, которое мы видели во всех остальных помещениях. Блестящий камень, покрывавший все здание, в этом месте был серым, потрескавшимся и словно мертвым.
