нужную информацию.
— Мужики, — дрогнувшим голосом сказал Климатов, — вы чего, мужики? Совсем с ума сошли? Как же вы меня стрелять будете?
— В спину, майор, в спину, — хладнокровно ответил Комаров. Пахомов с трудом сдерживал смех. — Ты ведь будешь убит при попытке к бегству.
— К какому бегству? Я никуда не собираюсь бежать.
— Это ты нам говоришь. А мы всем скажем, что ты пытался бежать. У нас просто нет другого выхода.
— Вы ненормальный, — убежденно произнес Климатов.
— Нет, просто хочу остаться на своей работе. Ведь ты говорил, что у меня будут крупные неприятности. Вот я и хочу сделать так, чтобы их не было. А чего тебе непонятно? Нет человека — нет проблемы, говорил наш покойный и любимый вождь товарищ Сталин. Не будет тебя — не будет никакой проблемы. Это ты, надеюсь, понимаешь? Женя, вези нас в районную прокуратуру.
— В какую?
— Какой район нам ближе?
— Киевский, я там работал следователем.
— Давай тогда в Киевский. Там мы этого субчика и допросим. Пусть попробует утаить информацию.
— Ребята, — Климатов начал понимать положение следователей, — не нужно меня туда везти.
— Это ты нам в прокуратуре расскажешь, — угрюмо произнес Комаров, уже не поворачиваясь.
— Товарищ следователь, — обратился к Пахомову майор Климатов, — вы же работник прокуратуры. Вы допустите такое беззаконие?
— Слушай, гусь, — обернулся к нему Комаров, — я тебя лично пристрелю. Посмотри мне в глаза, и ты увидишь свой последний час жизни. Ты ведь так грозился нам в квартире, чего сейчас в штаны наложил? Ничего, умрешь героем.
Но Климатов не хотел умирать героем. Машина повернула в другую сторону, и он занервничал.
— Вы все какие-то полоумные, одержимые. Я ничего не знаю. Куда вы меня везете? Я был прикомандирован к этой группе, просто сидел на телефоне.
— Где Пеньков?
— Не знаю. Не я дежурил в тот день.
— Но ты знаешь, где Пеньков. Серминов звонил по вашему телефону.
— По нашему. Туда поехала группа сотрудников.
— И что они с ним сделали?
— Я не знаю.
— Что? — крикнул Комаров. — Что они сделали?
— Я не знаю.
— В последний раз спрашиваю, что они с ним сделали?
— Это была профилактическая беседа. Ему хотели объяснить, что не нужно рассказывать о поездке Анисова.
— Поездке куда?
— Ну, в общем последней поездки.
— На Фрунзенскую набережную? — быстро уточнил Пахомов.
— Да, — тихо ответил Климатов.
— Что сделали с Пеньковым? — спросил уже сам Павел Алексеевич.
— Он… Погиб, — сумел наконец сказать майор.
— Каким образом?
— При попытке к бегству, — Климатов вдруг понял двусмысленность своего ответа и растерянно оглянулся по сторонам. Перцов еще сильнее надавил ему в бок локтем.
— Сукины дети, — не выдержал Чижов.
— Стопроцентная нераскрываемость, — мрачно напомнил Пахомов, — мы — единственная страна в мире, где стопроцентная нераскрываемость заказных убийств. Теперь понимаешь, Валентин, как это бывает?
— Всегда есть заинтересованные лица, — кивнул Комаров, снова оборачиваясь к ним, — это просто как закон.
Чижов, упрямо сжимая губы, показал на здание впереди.
— Уже подъезжаем.
— Почему нужно было скрывать, куда приезжал Анисов, — задал главный вопрос Пахомов, — почему?
— Не знаю. Я действительно не знаю, — пожал плечами Климатов.
— Но в какую квартиру он приезжал, ты должен знать, — обернулся к нему Комаров, — так в какую?
— На четвертый этаж, — махнул рукой Климатов, — все равно вы уже все знаете.
— Кто у нас на четвертом этаже? — спросил Комаров у Чижова.
Тот показал на бардачок. Комаров достал список квартир, быстро пробежал глазами.
— Не могу понять. В одной идет ремонт, а в другой большая семья. Вы их исключили. Здесь указано, что там много детей и женщин. И все постоянно дома.
— Напротив, — показал Чижов.
— Ну да, идет ремонт в квартире. Она продана кому-то. В этой квартире? — спросил Комаров у Климатова. — Не перепутал?
Тот обреченно кивнул головой.
— Почему? — удивился снова Комаров. — Она ведь недавно продана. Там идет ремонт.
— Ремонт кончился. Просто там переделывают кухню, — подал голос Климатов.
— Мы считали, что там идет ремонт, — виновато произнес Чижов.
— А кому была продана эта квартира? — спросил Комаров, оборачиваясь к майору Климатову.
— У вас должно быть написано, — мрачно ответил тот.
— Где другой список, — нахмурился Комаров, — владельцы квартир. Значит, эта квартира принадлежала Миронову и была продана два месяца назад… — он назвал фамилию. — Да, именно ему. Ну и что?
— Какая фамилия? — спросил Пахомов. Комаров назвал еще раз. Пахомов нахмурился.
— Женя, — быстро сказал он, — кажется, знакомая фамилия. Как мы могли забыть? Кому было направлено письмо из Кабинета министров насчет просьбы Анисова продавать сырую нефть?
— Министру энергетики, — вспомнил Чижов.
— А как фамилия нашего министра? — вдруг непонятно почему изменившимся голосом спросил Пахомов.
Комаров в изумлении уставился на фамилию.
— Он.
— Он, — подтвердил Чижов, — я помню его фамилию.
— Анисов встречался с министром энергетики, — понял Пахомов, — так? Так? — теперь уже кричал он.
Машина затормозила у здания прокуратуры, но они все продолжали сидеть в автомобиле, словно забыв обо всем на свете. Климатов молчал. Он закрыл глаза. Все смотрели на него. Открыл и снова закрыл. А потом тихо выдавил.
— Да.
— Быстро из машины, — приказал Пахомов, уже обретая прежнюю уверенность, — Чижов оформляет протокол допроса. Быстро. Чтобы Климатов расписался на каждой странице. На каждой. Про Пенькова более подробно. Вместе с Женей остается капитан Перцов. До нашего приезда не выпускайте Климатова из кабинета. Еду и воду доставлять ему прямо в комнату. Если захочет в туалет, пусть делает прямо на пол, я потом договорюсь с прокурором района. Сейчас пойдем вместе, и я попрошу выделить вам в срочном порядке один кабинет. Перцов, достанешь пистолет и встанешь у входа. И никого не впускать. Стой, как
