— Это меня не касается.
— А зачем тогда его с собой берешь?
— А меня никто не спрашивает, с кем именно я хочу работать. С кем поручили, с тем и поеду.
— Сколько лет тебя знаю, вечно ты такой спокойный. Мог бы и поинтересоваться. На Раскольнике крови столько, что он вполне может небольшой бассейн заполнить этой жидкостью. И все равно не отмоется. Он ведь киллер, убийца по призванию. Должен относиться к таким вещам как профессионал, ан нет.
Само убийство для него, видишь ли, удовольствие. Не люблю я таких. Он как животное.
— Вот он придет, ты ему сам все и скажи, — посоветовал Цапов.
— Правильно тебя все Сухим кличут, — недовольно отозвался Горелый, — все тебя не касается, всегда сухим из воды хочешь выйти. Все с тебя как с гуся вода.
— Я свое дело знаю, — усмехнулся Цапов, — деньги получаю — и в сторону.
Если бы я такой любопытный был, меня бы давно, как тебя подпалили.
Рука Горелого замерла. В молодости в колонии его заперли в сарае и подпалили. Ему удалось тогда чудом вылезти из горящего сарая, но кличка сохранилась на всю жизнь, а происшествие в сарае оставило отметину на его лице и левом плече в виде безобразных шрамов. Он тяжело задышал от гнева.
— Ладно, — понял, что перегнул палку, Цапов, — я пошутил. Ты не дыши так, простудишься;
— На опасное дело идете, ребята, — качнулся в кресле Горелый. — Никто не знает, кто живым вернется.
— Это как бог даст, — отшутился Цапов, — там посмотрим, что будет. А ты меня не пугай, деньги хорошие, ты же их тоже получишь, если все будет хорошо.
— Моя доля твердая, — продолжал Горелый, — дойдет груз или не дойдет, мои сто тысяч ты мне сам принесешь. За таких ребят это еще очень мало. И половину вперед, как договаривались.
— Если останусь в живых, сам загляну к тебе, — кивнул Цапов, — и про ребят поговорим. Сейчас Раскольник привезет деньги.
Горелый продолжал раскладывать свой пасьянс, покачиваясь в кресле.
— Поговорим, — согласился он, — конечно, поговорим. Ты Афанасию передай, что я давно хотел с ним встретиться. Пусть со мной состыкуется, когда вы вернетесь.
— Передам, — кивнул Цапов. В комнату вошел телохранитель Горелого.
— Еще один тип пришел, — коротко доложил он, — но без машины. Говорит, что вы его ждете.
— Это Раскольник, — покачал головой Горелый, — узнаю его приемы. Не любит он подъезжать на машинах, всегда пешком ходит. Типичный киллер. Наверняка свою машину где-нибудь рядом спрятал. Хитрый, как змея. Скажи, чтобы зашел.
Телохранитель вышел, и через минуту в комнату проскользнул высокий мужчина с невыразительным мятым лицом и мутными глазами. Он кивнул обоим сидящим в комнате людям, словно расстался с ними только недавно, и спокойно сел в углу, даже не спросив разрешения.
— Здорово, Раскольник, — сказал, раскачиваясь в кресле, Горелый, — ты, как всегда, у нас молчун. Будто за слова тебе платить нужно.
Раскольник смотрел на него, почти не реагируя, словно сказанное его никак не касалось. Он глянул на Цапова, и тот кивнул головой. Раскольник поднялся и молча достал из карманов куртки пять тугих пачек стодолларовых купюр. Куртка у него была интересная. Кроме внешних карманов, куда он положил по пачке денег, были еще и два внутренних, где тоже лежали деньги. На рукавах были еще два небольших кармана. А в кармане его брюк лежала еще одна пачка и привычный небольшой пистолет. Всем было известно, что Раскольник никогда не расставался с оружием. Он аккуратно сложил пять пачек на стол перед Горелым и снова сел на свое место.
— Считать будешь? — спросил Цапов. Вместо ответа Горелый положил карты на стол и быстрым движением сгреб деньги в ящик стола. Задвинул ящик и снова закачался в кресле. Раскольник, поняв, что дело решено, поднялся, молча кивнул обоим сидящим в комнате людям и так же молча вышел из комнаты, ничего больше не сказав.
— Значит, все в порядке, — подвел итог Цапов, — моя машина во дворе.
Через четыре часа у нас самолет.
— Можешь забирать ребят, — разрешил Горелый, — они в соседней комнате.
— Расписка нужна? — пошутил Цапов. Горелый качнулся в кресле.
— Любишь пошутить, — недобро улыбнулся он, — ну-ну…
— До свидания, — поднявшись, быстро вышел из комнаты Цапов, поняв, что лучше всего уходить именно сейчас.
Когда они вышли, за спиной Горелого открылась дверь, и в комнату, чуть хромая, вошел еще один человек, высокого роста с явно выраженной кавказской внешностью. Горбатый нос, темные усы, большие, немного выпученные глаза, седые волосы.
Этого человека знали в криминальной среде не хуже самого Горелого. Это был другой известный вор в законе, лидер одной из самых крупных группировок мафии — Шалва Хромой, прозванный так за ранение в левую ногу, полученное еще много лет назад при попытке бегства из лагеря для особо опасных преступников.
— Все слышал? — спросил его Горелый, чуть повернув голову. — Все, — подтвердил кавказец, — этот Раскольник действительно опасен. Я о нем много слышал.
— Очень. Другой не лучше. Эти ребята за свои деньги будут драться. Ты это учти, Шалва. — Кавказец подошел к затемненному окну, где были видны все четверо мужчин, выходивших из дома. У машины Цапова уже стоял его водитель.
— Учту, — сказал он, задумчиво глядя на садившихся в машину людей.
— Кроме этих, там наверняка будет еще кто-нибудь, — продолжал Горелый, — и раз они платят такие бабки, то груз действительно ценный. Очень ценный, Шалва, очень. Поэтому я тебя и позвал. Мне одному не справиться. Нужна твоя помощь.
— Деньги пополам, — повернулся к нему Шалва.
— Конечно, — качнулся Горелый, — как договаривались, не волнуйся.
— Тогда и ты не волнуйся, — усмехнулся Шалва, — их груз не дойдет.
Правда, и твои ребята пострадать могут. Но ты за них все равно хорошую страховку получишь. — Горелый улыбнулся, а Шалва, довольный своей шуткой, расхохотался. Потом, посмотрев на сидевшего в кресле хозяина дачи, вдруг спросил:
— А зачем ты хотел Афанасия увидеть? Для чего он тебе нужен?
Горелый закончил раскладывать пасьянс. Он качнулся и медленно поднялся из кресла. Он был невысокого роста, но кряжистый и сильный. Посмотрев на своего гостя, он подошел к окну, встав рядом с ним. Со двора выезжала машина с его людьми и сидящим впереди, рядом с водителем, Константином Цаповым.
— Я же сказал — после операции, — усмехнулся Горелый. — Если груз будет у нас, то зачем нам оставлять такого свидетеля? А если он будет у них, то зачем нам такой враг?
— Это правильно, — кивнул Шалва, — мы уже завтра будем знать, где они будут получать груз.
— Каким образом? — изумился Горелый. — Вы знаете, куда они летят?
— Конечно, знаем. Это было совсем нетрудно. После того как ты сообщил нам фамилии троих твоих людей, оставалось проверить по списку авиационных компаний, в какую именно республику и в какой город летят эти ребята. На всю проверку ушло полдня. И теперь я точно знаю, где будут встречать всех пятерых.
И этого Раскольника тоже. Мы просто проверили все самолеты, вылетающие сегодня в Среднюю Азию.
— А я решил поручить своему человеку сообщать мне о продвижении каравана, — разочарованно сказал Горелый. — Здорово ты поработал, Шалва. Но почему ты так торопился?
— Не догадываешься? — показал крупные зубы Шалва. — Когда они сядут в самолет, это будет единственное место, куда они не смогут взять оружие. Выходя из аэропорта, все пятеро будут безоружными и слабыми, как котята. Вот там их и возьмут мои люди.
— Здорово, — кивнул Горелый, — ты действительно гений. В уехавшей машине на заднем сиденье,
