ретивых охранников.
Их автомобиль подъезжал к большому участку, огороженному высокой белой стеной.
— Он там, — уверенно сказал Эдуард.
— Вот и все, — выдохнул Матюшевский, — надеюсь, что переговорное устройство в этом автомобиле работает. Нужно будет вызвать генерала, который там так разошелся. Пускaй оцепляет дачу и берет их тепленькими.
— А может, сами справимся? — азартно спросил Эдуард.
— Здесь не ковбойская перестрелка, — недовольно поморщился Матюшевский, — а мы не «великолепная семерка», точнее, шестерка, учитывая, сколько нас было в самом начал Вызывайте генерала, пусть сами разбираются со своими контрабандистами.
Ахмед, въехавший на территорию дачи, все время смотрел зеркало заднего обзора, пытаясь определить, действительно ли ему удалось вырваться. Он не знал, кто были эти ненадежные посланцы из Туркмении, устроившие такую стрельбу. Если сотрудники милиции, то почему они появились слишком поздно. Если просто бандиты, решившие «кинуть» своих продавцов, то почему они не побоялись гнева Курбана-ака. Вопросов было много, но главное — деньги. Они лежали рядом с Ахмедом, а значит, хозяин будет доволен. В конце концов, жизнь нескольких темных парней ничего не стоила. Главным были деньги, и они у Ахмеда.
Он взял чемодан, направляясь к беседке. Там уже дожидались Гаджи-Султан и двое солидных незнакомцев в темных костюмах. Только очень важные начальники носили темные костюмы в солнечной Бухаре. Ахмед поклонился сидевшим за столиком людям.
— Простите меня, — сказал Гаджи-Султан, поднимаясь из-за стола, — я сейчас вернусь.
Он прошел вместе с Ахмедом в дом и, когда они остались одни в комнате, сказал:
— Ну, рассказывай.
— Эти посланцы Курбана оказались очень ненадежными людьми, — признался Ахмед, — кроме тех, кого мы привезли, за ними приехало еще несколько, они устроили стрельбу на складе. А потом все помещение оцепила наша милиция.
Генерал Бахромов лично руководил операцией.
— Бахромов, — нахмурился Гаджи-Султан, — почему я ничего не знал о предстоящей облаве? Странно, очень странно. Что дальше?
— Они сейчас обыскивают склад, — ухмыльнулся Ахмед, — думают, что оставшиеся наркотики лежат там.
— Вот видишь, — рассмеялся Гаджи-Султан коротким, лающим смехом, — я был прав. Доверять никому нельзя. Пусть ищут хоть сто лет. Там, кроме одного ящика, ничего не найдут. А тот ящик ты оставил на складе?
— Я привез деньги, — показал на чемодан Ахмед, — они начали стрелять, и вытащить ящик было невозможно. Я решил спасти прежде всего деньги.
— Хм, — нахмурился Гаджи-Султан, — они стреляли в тебя, но разрешили тебе спокойно унести пять миллионов долларов. Это очень странно, Ахмед, покажи свой чемодан.
Ахмед наклонился и раскрыл чемодан. Там были плотно уложенные пачки денег. Гаджи-Султан наклонился, вытащил одну пачку сверху, разорвал бумажную обертку. Ахмед перевел дыхание. Гаджи- Султан долго рассматривал деньги, потом наклонился и, раздвигая пачки, достал еще одну с нижнего ряда. Разорвал обертку. Это была белая бумага. Ахмед от ужаса закрыл глаза.
Гаджи-Султан, бросив на него презрительный взгляд, взял двумя руками чемодан и вытряхнул пачки на дорогой персидский ковер. Это была бумага, самая настоящая бумага. За исключением первого ряда, где лежали деньги, все остальное была бумага.
— Негодяй, — закричал Гаджи-Султан, побледнев от бешенства, — ты меня разорил!
Он поднял пачку и ударил ею по лицу своего помощника. Обертка лопнула, и белые листки разлетелись по всей комнате.
— Ты меня разорил, — повторял как полоумный Гаджи-Суптан, наступая на своего помощника, — ты меня разорил!
Он наклонялся, хватал пачки денег и разбрасывал их по комнате.
— Это бумага! — кричал он в бешенстве. — Курбан заплатит мне за эту бумагу!
Ахмед молчал, пораженный случившимся.
— Они сейчас будут здесь, — заорал Гаджи-Султан, — я убью тебя, змея, задушу собственными руками!
Ахмед попятился назад, испуганно бормоча слова оправдания. Он не боялся стоять под пулями незнакомцев, не боялся вытащить из огня этот чемодан. Но теперь он испугался гнева своего хозяина. Тот был страшен в своем неистовстве.
Пять миллионов долларов были очень большой суммой даже для его хозяина.
— Нужно, чтобы остальной груз срочно улетел из Бухары, — тяжело дыша, приказал Гаджи-Султан, немного успокаиваясь, — нужно его срочно увезти из Бухары. Он погружен и находится в аэропорту. Поезжай туда и передай мой приказ срочно улетать, иначе мы никогда не расплатимся за оставшийся груз.
Со стороны дороги послышались милицейские сирены.
— Все пропало! — закричал в бешенстве Гаджи-Султан. Он обхватил горло Ахмеда двумя руками. — Я сам, слышишь меня, я сам убью тебя, если оставшийся груз не улетит немедленно. Уходи с дачи, пробивайся как хочешь, но груз должен подняться, в воздух.
— Понял, — кивнул Ахмед.
В ворота уже стучали.
— Быстрей! — закричал Гаджи-Султан.
Ахмед бросился к автомобилю, зная, что за домом есть второй выезд.
Генерал Бахромов был не просто смущен. Он был растерян и отчасти испуган. Одно дело — по заданию министра проводить облаву на каком-то заброшенном складе, где обыкновенные уголовники пытались организовать сопротивление. Другое дело — оцепить дачу бывшего секретаря обкома партии, зная, кому именно она сейчас принадлежит. Он пожалел, что именно его поставили на эту операцию. И тем более пожалел, когда увидел, что эти проклятые сотрудники непонятного Бюро уже ждали его там.
— Груз находится на даче, — сообщил ему Матюшевский, и генерал понял, что отступать ему никто не позволит. Он вздохнул и вошел первым в открытые ворота дачи.
Матюшевский шагнул следом, взяв с собой Эдуарда. Керичов и Шадыев остались в автомобиле. Генерал со спутниками прошел длинную аллею с ухоженными цветами по обеим сторонам асфальтированной дорожки и вышел к беседке. К этому времени Гаджи-Султан уже сидел в беседке со своими гостями.
Генерал, узнавший Гаджи-Султана, несколько смутился. Но еще больше он смутился и испугался, когда увидел одного из гостей хозяина. Это был его непосредственный руководитель, первый заместитель министра внутренних дел республики, генерал Садиров. Увидев его, Бахромов понял, что действительно попал в очень неприятную историю.
— Что случилось? — грозно спросил Садиров. — Почему вы врываетесь с такими криками на дачу уважаемого человека? К чему весь этот балаган?
— Простите меня, — растерялся Бахромов, — нам сказали.. — вот эти… нам передали, что здесь прячется контрабандист.
— Кто прячется? — неприятно улыбнулся его начальник. — Может, это я — контрабандист? Или наш уважаемый хозяин? Разве можно так оскорблять уважаемого человека, генерал? Как вы сами не понимаете!
— Я выполнял указание министра, — вдруг нашелся Бахромов, — а ему поручил сам президент.
Это были сильные козыри. Согласно строгой иерархии, столь почитаемой на Востоке, Садиров мог сколько угодно кричать на своего подчиненного генерала. Но когда тот сказал, что выполнял задание министра и президента, он вынужден был замолчать. И потому он нахмурился и обиженно засопел.
Бахромов, поняв, что получил очень грозного врага на всю жизнь, все-таки робко сказал, показывая на Матюшевского:
