лучше, чище.
Он замолчал, угрюмо посмотрев перед собой. Сидевший в зале Георгий Чантурия тревожно переглянулся с Зурабом Гумбаридзе. Он видел, как серьезны оба политика, и не понимал, какой именно разговор между ними происходит.
В этот момент в кабинете директора Дронго, внимательно следивший по монитору за панорамой зала, уверенно поднял руку, показывая на Груодиса.
— Стойте! Это Йозас Груодис.
— Слава аллаху, — поднялся министр внутренних дел, — теперь все будет в порядке.
— Минуту! — остановил его Дронго. — Не торопитесь. Здесь что-то не так.
Мне не нравится его лицо. Посмотрите, он даже нам подмигнул. Если бы пульт был у него, он бы не допустил, чтобы его так спокойно снимали. Здесь какой-то подвох.
— Ну сколько можно, — закричал, уже не сдерживаясь, министр. — Как будто мы с ними в игры играем.
— А мы действительно играем, — спокойно ответил Дронго. — И здесь очень важно не выбросить свои козыри раньше времени. Иначе мы с вами все проиграем. Я сам пойду в зал. Так, по-моему, будет правильнее.
МОНОЛОГ 3
То, что произошло с обоими политиками в момент их возвращения, нельзя считать случайным совпадением, хотя детали, повторяющиеся в таких масштабах, нельзя отнести к случайным. Очевидно, история развивается по собственным законам, и настоящий политик умеет использовать нужный момент в нужное время.
Гражданская война в Грузии была вызвана воинствующей некомпетентностью и агрессивной внутренней политикой Звиада Гамсахурдиа. По-своему это был очень интересный человек, оказавшийся во главе демократического движения в Грузии.
Пришедший к власти законным путем, после того как, большинство граждан Грузии предпочли именно его другим кандидатам, Гамсахурдиа умудрился за очень короткое время, всего за год, вызвать ненависть большинства своих сограждан.
Примерно то же самое произошло и в Азербайджане. Лично порядочный и скромный Абулыраз Эльчибей, оказавшийся во главе Народного фронта, был избран президентом Азербайджана и менее чем за год доказал абсолютную неспособность управлять страной.
Оба «демократических» лидера, пришедшие на волне антикоммунистической истерии, не сумели заметить, что «демократия» в их республиках носит ущербный, явно одиозный характер «охлократического правления» люмпенов. В Грузии начали создавать костры из книг, неугодных правящему режиму. В Азербайджане «демократическое» правление Эльчибея началось с массового оскорбления представителей творческих союзов и продолжалось избиение журналистов, осмелившихся выразить иную, чем официальная, точку зрения.
Оба президента вольно или невольно становятся заложниками своих помощников и окружения. Оба под конец своего правления скатываются к авторитарным способам правления, пытаясь хоть таким образом удержать власть в стране. И оба получают в конце своего правления братоубийственную резню. Гамсахурдиа в неизмеримо больших размерах. Ибо его сопротивление по своим масштабам значительно превосходит сопротивление Эльчибея.
Гражданская война в Грузии, вписавшая самую позорную страницу в историю своей страны, трагедия грузинского народа, не могла произойти без деятельного участия самого Гамсахурдиа, разделившего народ на своих и чужих. В результате кровавой бойни в самом Тбилиси президент Гамсахурдиа вынужден был оставить столицу страны. Вместо него во главе Государственного Совета может встать только один человек. И этот человек — Эдуард Шеварднадзе, которого согласны принять практически все силы, выступившие против Гамсахурдиа.
В Азербайджане против режима Абульфаза Эльчибея выступит полковник Сурет Гусейнов со своей бригадой. Это произойдет в городе Гяндже. Посланные туда правительственные войска потерпят унизительные поражения. Танки полковника Гусейнова выступят из Гянджи и пойдут на Баку, не встречая на своем пути никакого сопротивления. И в этот момент Абульфаз Эльчибей проявит истинную государственную мудрость. Понимая, что дальнейшее развитие событий приведет к гражданской войне, он пригласит Гейдара Алиева из Нахичевани занять пост Председателя парламента страны. Через несколько дней Абульфаз Эльчибей сбежит в горное село Келеки. Алиев станет полновластным хозяином в Баку.
Оба пришедших к власти политика опираются на признанные авторитеты людей, имевших собственные военизированные отряды и сыгравших выдающуюся роль в движениях против режимов Гамсахурдиа и Эльчибея. Имена этих людей, во многом способствующих созданию ситуации, при которой становится возможным возвращение двух политиков к власти, — Джаба Иоселиани и Сурет Гусейнов.
Оба будущих президента поначалу опираются и на некоторые радикальные силы, представленные в обществе гражданскими министрами обороны — Китовани и Казиевым. Оба политика прежде всего начинают именно с этих людей, имевших, по существу, отдельные автономные образования в государствах. Китовани обвинен в неудачах в Абхазии, Казиев — в сдаче Шуши. Дальше — больше. Оба политика становятся президентами, и оба понимают, как опасно иметь союзниками людей, «сделавших» революционную ситуацию перед их приходом. Участь обоих бывших «сильных людей» государства решена. К тому же оба «революционера» и не скрывают своих личных амбиций. Джабу Иоселиани арестовывают, Сурет Гусейнов успевает бежать.
Пришедшие к власти Шеварднадзе и Алиев, будучи прагматиками и рационалистами, прекрасно понимают, как важно иметь добрососедские отношения с Россией. Поэтому под личным давлением лидеров парламенты с нескрываемым неудовольствием все-таки принимают решения о вступлении их стран в СНГ. Более того, на первых порах во главе местных органов госбезопасности становятся Игорь Георгадзе и Нариман Имранов, известные многочисленными связями с московскими правоохранительными органами и ориентацией на Россию.
И, наконец, уже через некоторое время оба руководителя местных служб госбезопасности будут обвинены в причастности к попыткам государственного переворота. На этот раз ситуация зеркально повторяется. Только Георгадзе успевает сбежать, а Имранова арестовывают.
Совпадений такое множество, что говорить о случайностях не приходится.
История развивается своим логическим путем. Из той же логики развития совершенно очевидно для большинства здравомыслящих людей в обоих республиках, что реальной альтернативы ни Эдуарду Шеварднадзе, ни Гейдару Алиеву быть не может. Оба политика не просто на своем месте. Они становятся символами своих народов, олицетворяя черты наиболее приемлемых правителей своих стран в конкретное время и в конкретных условиях. Даже откровенные враги признают их организаторские таланты и политическое чутье.
В ответ на такой поразительный вопрос журналиста: «Не раскаиваются ли они в чем-нибудь» — оба президента ответят по-разному. Но по-разному лишь потому, что оба зримо представляют менталитет своих народов и превосходно знают местные обычаи.
Шеварднадзе честно признается, что ему есть о чем сожалеть. И есть в чем раскаиваться. Он по- прежнему играет роль просвещенного грузинского царя, по образному выражению грузинского патриарха, прошедшего путь «от Савла до Павла».
Алиев также откровенно признается, что не сожалеет ни о чем. В традициях мусульманского государства мудрый и твердый падишах не знает сомнений в своих поступках. Демонстрация раскаяния, столь свойственная для христианских государей, неприемлема в мусульманском государстве. Наивно даже предположить, что местный шейх осмелится на такое сравнение президента республики «с Савлом и Павлом». Другой народ, другие традиции.
Оба президента прекрасно знают, что число недругов велико. Знают и о постоянных попытках покушений на их жизнь. Попытках изощренных и хитроумных. Но оба лидера демонстрируют твердость в
