рассказал. Рассказал о том, как лезли к Дашке, когда меня не было дома, рассказал о хвостах, преследующих меня по дороге в храм и торчащих под окнами напротив магазина.
— Ага, да, этих я видел, — мотнул шевелюрой Хиппа и, затянувшись дымом, нагнулся к Найде, которая будучи оставленной у входной двери, как всегда, ухитрилась незаметно проползти на кухню, потрепал ее по холке, откинулся на табуретке назад и чуть не въехал своими рыжими лохмами в пламя горелки, на которой пыхтел, дожидаясь своего часа, забытый чайник. Я ожидал, что Хиппа начнет меня уговаривать быть осторожнее и внимательнее, и вообще не высовываться на улицу, но он ничего такого не сказал.
Тут подошло время, когда по ящику должен был начаться «Обозреватель», я включил телевизор. Хиппа был в курсе, что я не балую телевидение, выразил на лице полное изумление, однако без лишних слов развернул табурет так, чтобы сидеть лицом к экрану. Заодно свернул локтем со стола только початую банку пива, пиво разлилось по линолеуму. Я отправился в туалет за тряпкой, но когда вернулся, увидел, что тряпка уже не нужна — Найда начисто вылизала пол. Хиппа был задумчив и, кажется, не замечал этого. Странный он все-таки тип, в очередной раз подумал я, усмехнувшись про себя и тоже сел перед экраном. Звук поставил на минимум, чтобы Дашка не принеслась выяснять, что такое случилось. Как раз кончилась реклама, появились титры «Обозревателя» и ведущий объявил, что сегодня будут вести беседу представитель Интернет-портала Mail.ru Олег Рекемчук и православный христианин Сергей Игнатьев. Я внутри себя ахнул. Ветер решился открыто назвать свое имя. Либо он взял себе псевдоним, либо он уже не считал себя жильцом на этом свете, либо… либо вел неведомую мне игру, которую предстояло разгадать.
— Тут будет мой друг, о котором я тебе сейчас рассказывал, — негромко объяснил я Хиппе. — Не тот, что в Антарктиде…
— Да понял я, — мотнул головой Хиппа. — Без проблем, не мешай.
В студии, помимо ведущего, находилось два человека. Сначала я даже не понял, кто есть кто. Мне всегда казалось, что Ветер — большой, сильный, красивый, немного полный — таким я его себе представлял. Поэтому, когда увидел маленького худенького человечка в строгих очках, с проплешиной на голове, зачесанными на нее жидкими бесцветными волосами, я решил, что это представитель администрации Мэйла. Но я ошибся. Ветер выглядел совсем не так, как я о нем думал. Этот маленький, щуплый человечек был как раз он. Однако чувство того, что он немощен и слаб, испарилось, как только он заговорил. Он обладал бешеной энергией, не мог находиться на одном месте, вертелся на стуле, вскакивал с него, прыгал по сцене, то и дело вылетая из-за стола, за которым ему полагалось чинно сидеть во время передачи, чтобы вести неторопливую размеренную беседу. Он говорил, как Демосфен, быстро, горячо, убедительно. Сначала я даже не вдумывался в смысл его слов, захваченный этим пламенем и тем новым образом, который у меня еще не ассоциировался с моим другом. Я глянул на Хиппу и увидел, что он не только необычно внимателен, он испуган.
— Твоему другу угрожает опасность, — тихо произнес он. — Мне надо срочно позвонить.
Я протянул ему телефон, но он сказал, что воспользуется своим мобильником и, цыкнув Найде, вышел с кухни. Я встревожился, но мне надо было досмотреть «Обозревателя» и я сосредоточился на передаче. Как раз Ветер задал администратору Мэйла какой-то вопрос, и тот размеренно объяснял, что-то насчет того, что идея конкурса была предложена и реализована инвестором, который скупил контрольный пакет акций компании Portall.ru, владеющей Интернет-порталом Meil.ru. Кто является инвестором? Корпорация IceGold. Да бросьте вы, как эстонский банк мог скупить контрольный пакет акций Port.ru? Это ему не под силу. Администратор не ответил на этот вопрос, а Ветер, казалось, не заметил молчания и продолжал… Он говорил о морали, религии, культуре, смертной казни в современном мире — обо всем, что наболело у нас за всю нашу жизнь и за последние дни. Я не понимал, на что он надеется. Можно ли поднять общественное мнение, находясь в замкнутом пространстве студии, без открытой связи с публикой, казалось, что его это не так уж и сильно беспокоит. Он почти не говорил о самом конкурсе, а только об общественных язвах. И хотя я понимал, что Ветер все это несет совсем не вовремя и уж вовсе не к месту, я не мог оторваться от его вдохновенной речи, и, когда передача закончилась, очень пожалел, что не догадался записать передачу. Я не заметил, когда на кухню вернулся Хиппа, он слушал Ветра, хмуро насупившись и рассеянности его всегдашней не было и следа. Когда я выключил телевизор, Найда, до того смирно спавшая на полу, вдруг тонко и громко завыла. Я не сразу понял, что она опьянела от пива. Она вела себя совсем как человек, которому плохо, в глазах стояли слезы, а она выла о чем-то своем, о собачьем, а у меня мурашки бежали по коже. Хиппа рыкнул на кавказку, но она не отреагировала. Тут на кухню вылетела Дашка, увидела пьяную собаку, обругала и меня, и Хиппу, велела ему больше никогда не появляться со своей дикой собакой и не успокоилась, пока Хиппа не ушел. Впрочем, когда он ушел, она тоже не успокоилась, а плакала, и я не знал, чем ей помочь. Не умею я с женщинами говорить, когда они плачут. Впрочем, это я вам уже рассказывал.
ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
19 сентября. Понедельник. 11 дней до завершения конкурса.
Огонек экстренного вызова не предвещал ничего хорошего. Меня искала Фея. Ну да, все новости, в том числе скверные, она вечно узнавала первая. Вездесущесть Феи меня поражала. Всё знать — казалось, это ее прямая обязанность. Я включил быструю связь.
— Что случилось, Фея?
— Мы влипли, Скиталец, по уши, блин, влипли.
— Да что такое, черт побери?
— Зайди на главную страницу Мэйла, сам увидишь.
Ну, зашел. Ну, увидел. Ну да, что ни говори — мы, действительно, влипли. Въехали в трясину по самую макушку. Всю главную страницу занимала реклама конкурса «Суд общественности». Прочая информация, включая вековечную рекламу презервативов и подгузников, исчезла. Центральное место страницы занимал список первой десятки лидеров конкурса. И все мы дружно сместились в эту самую первую десятку. Правда, исполнилась наконец мечта Цыпочки, она занимала теперь второе место, а первое было — у моего друга Ветра. Вчерашняя его инициатива оказалась наказуемой. Мэйл показал, кто в доме хозяин: он или клопы. SolaAvis занимал почетное третье место, Фея — четвертое, я стоял на пятом, и это меня нимало не утешало. Никого из первой пятерки я предпочел бы не видеть на этой странице. Оставшиеся места занимали незнакомые мне ники, хотя и примелькавшиеся за последнее время. Они шли прямо за Цыпочкой, а теперь сместились немного ниже нас. В общем, Мэйл подвалил нам свинью. Попавший на главную страницу становился объектом пристального внимания всех, кто зашел ознакомиться с любой информацией, а значит, популярность его автоматически и катастрофически росла. Мы были обречены остаться на первой странице до конца конкурса, если, конечно, только Мэйл не решит, что кто-то ему неугоден больше, чем мы, и не сменит кого-либо из нас на новую persona non grata. Но это было еще не всё. Мэйл решил не останавливаться на достигнутом эффекте, он задумал лишить нас любого шанса. И даже надежды. Он не просто загнал нас в гроб, он еще и гвозди в него забил. Здоровые, надо сказать, это были гвозди.
По верху страницы двигалась блестящая красочная бегущая строка, чем-то напомнившая мне поздравлялку Длинноухого на День Рождения: ТОТАЛИЗАТОР. Я ткнул в надпись. Ну всё, приехали. Мэйл объявил ставки за наши жизни. И было уже немало народу, которые поставили на Ветра, Цыпочку и SolaAvisa. На меня ставили немногие. Первым в списке шел некий Гоша Пулькин — он бахнул в мой адрес аж сто баксов. В личной информации он писал, что это его последние деньги, и единственная надежда на то, чтобы выправить материальное положение. Гоша Пулькин был многодетным безработным. Безработным с приличным стажем и не имеющим пособия. «Ну что ж, удачи тебе, Гоша», — горько усмехнулся я. Игра администрации становилась всё более циничной и изощренной. Веселого ничего не было. Уверенность, с которой проводился конкурс, говорила о том, что безнаказанность тем, кто его организовал, гарантирована.
Я снова связался с Феей, попросил не высовываться, не предпринимать никаких активных действий
