— Да, — кратко ответил я. И подумал, что при нынешних обстоятельствах, могу взять на себя такую ответственность, ведь мирянину позволено крестить в случае смертельной опасности.
— Настали последние времена, — произнес Одинокая Птица. — И я вижу, кого больше всего не любит Враг. Если он против вас, то мне остается только одно…
Я перекрестил и поцеловал на прощание детей и Дашку, и вслед за SolaAvisом они ушли. Длинноухий оглядывался на каждой ступеньке, спотыкался и падал. Одинокая Птица посадил его себе на шею, махнул мне рукой, громко сказал: «саё: нара» — и скрылся за пролетом лестницы. А мы с Цыпочкой остались ждать.
Я не мог стоять. Я сидел и молился. Молился Богу и Божией Матери. И еще всем святым. И Ангелу- Хранителю молился я. Но это мне не помогло…
ЧАСТЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Молился я нервно, то и дело поглядывая на часы. Минуты ползли, как проклятые. Чего бы я только ни отдал, чтобы ускорить их ход! В жизни не совершал я более сумасшедшего поступка — отправить свою семью, в бурю, невесть куда, с человеком, которого видел в первый раз жизни и которому поверил, будучи очарован его мрачным обаянием.
— Пусть будет на всё Твоя воля, Господи, — не выдержал, наконец, я и, сбившись с молитвенного правила, попросил, — сделай так, как считаешь нужным, Господи. Я доверяю Тебе. Надеюсь на Тебя. Помоги Одинокой Птице и моей семье. Лучше уж пусть я погибну, но не они.
Я медленно поднялся со стула, оглянулся на Цыпочку. Она сидела, в неестественно-оцепенелой позе и смотрела на меня. Мне стало безумно жалко ее. И на несколько мгновений я отвлекся от мыслей о Дашке и детях.
— Вот ведь не повезло нам с тобой, Света, — успокаивающе сказал я ей. — Ну ничего-ничего, выберемся. Вот скоро приедет SolaAvis и заберет нас с собой. И все у нас тогда будет хорошо. Насколько только может быть хорошо в такие времена.
Я достал из коробки с церковной утварью нательный крестик, шнурок к нему, свечи и, чтобы не забыть, положил их в нагрудный карман. Дополз до прихожей, одел кроссовки, чтобы не задерживать Одинокую Птицу, когда он вернется за нами. Покопался среди церковных книг в библиотеке, нашел правило крещения мирянином оглашенного в минуту опасности, несколько раз перечитал его, чтобы лучше запомнить. Вытащил из кармана четки и начал читать Иисусову молитву. Мне показалось, что Цыпочка тоже молится.
— Ты крещенная? — спросил я. Она отрицательно помотала головой. На всякий случай я вытащил из коробки с утварью еще один крестик и тоже положил его в карман. Прошел час, всего только час, а я весь измаялся неизвестностью и беспокойством.
Я взял в руки Библию, сел на тахту, раскрыл Откровение Иоанна Богослова и начал читать.
И даны были уста ему говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать 42 месяца. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его и жилище его и живущих на небе. И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. Кто имеет ухо, да слышит.
Я поймал себя на том, что читаю текст Откровения, но не улавливаю смысла слов. Отложив Библию, я встал, подошел к компьютеру, включил его, посмотрел главную страницу Мэйла, расклад в первой тройке не изменился. Лидировала Цыпочка, следом шел я, затем SolaAvis.
Проверил почтовый ящик. Меня ждало одно-единственное письмо. Я очень удивился. Это было письмо Хакера.
ЧАСТЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Письмо Хакера было недлинным.
«Скиталец, — писал Хакер. — на мое письмо — НЕ ОТВЕЧАЙ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ. СРАЗУ ЖЕ УНИЧТОЖЬ ЕГО, как прочитаешь. Сейчас у меня нет возможности с тобой разговаривать. Постараюсь выйти на связь днем, часа в два-три. НИКУДА НЕ УХОДИ».
Я посмотрел на часы — было семь пятнадцать утра. До приезда Одинокой Птицы оставалось сорок пять минут. Я подумал, что не смогу поговорить с Хакером, но, возможно, он сумеет как-то оправдаться перед SolaAvisом и, вероятно, это письмо — добрый знак. Мне очень хотелось послать ему ответ — предупредить об опасности. Но я понимал, что влез в опасную игру, предупреждение было послано не зря. Я стер письмо Хакера. Поговорю с Одинокой Птицей, должен ведь быть какой-то выход — им надо объясниться — не верю я в то, что Хакер — враг. В конце концов, жить в стане антихриста и остаться белым и чистым — не самое простое занятие. Быть может, Хакер двойной агент? Я поклялся себе, что не допущу гибели Хакера от руки SolaAvisa.
Обычно, когда я сильно нервничаю, то выполняю какую-нибудь монотонную физическую работу — сейчас не было ни сил, ни желания чем-либо заниматься. Ходить было тяжело, но сидеть или лежать вообще невыносимо. Я слонялся из угла в угол спальни, натыкаясь то и дело на шкаф, который по- прежнему загораживал окно. Я беспрерывно, перебирая четки, читал Иисусову молитву. Цыпочка тихо вылезла на кухню и там приготовила завтрак. Но я не мог ни есть, ни пить. Вот курить — да. Я взял сигареты и стал курить прямо в спальне — все равно нам больше уже здесь не ночевать. Квартира, как при переезде, казалась уже отдалившейся и чужой. Я нисколько не сожалел о тех вещах, которые придется бросить. Нет, вот фотографии — их жалко. Достал альбомы, просмотрел их, вытащил несколько снимков и тоже положил в карман.
Восемь утра. SolaAvisa все не было.
— Успокойся, — сказал я сам себе. — Он сказал: два, максимум три часа. Не растрачивай понапрасну нервы, еще пригодятся. Вот если и через час не появится, то будем тогда волноваться…
Я снова сел за компьютер. Просмотрел сводку погоды. В Финском заливе бушевал шторм. Я стал молиться еще крепче. Сжал сознание в кулак и не позволял себе представлять, что случилось что-то плохое.
Я набрал в поиске «Чумной Форт» и выяснил, что из всех фортов, построенных для защиты Петербурга, только три оставались не связанными дамбой: Зверев, Милютин и Чумной. Чумной был самый маленький и укрепленный. Стены его были выложены большими гранитными плитами, как у Петропавловской крепости. Название свое он получил в 19 веке, когда на острове расположилась лаборатория по производству противочумной сыворотки. На территории форта заражали чумой лошадей, а затем делали из их крови вакцину. Впоследствии форт долгое время пустовал, почти сто лет. Затем, в конце 20 века, на его территории стали проводиться рок-фестивали, но в 2012 году один из фанатов, прибывших на фестиваль, залез слишком глубоко в подвальные помещения форта, где находились пороховые погреба, и нечаянно в темноте раздавил валяющуюся под ногами чумную вакцину. Еще не зная, что многие из них заражены, участники фестиваля вернулись в город. В Петербурге в те дни было введено военное положение. Город оцепили, вокзалы, аэропорты не работали, все дороги и тропы были перекрыты — военные в тот раз сработали оперативно. Врачи работали круглосуточно, и опасность массового заражения была погашена, умерло около ста человек, две тысячи удалось вылечить. Остальных успели привить. К счастью, запаса сыворотки хватило на все население города. Когда опасность миновала, в Чумном форту провели тотальную биологическую стерилизацию. Но фестивали на нем больше никому не приходило в голову организовывать. В 2023 году пустующий форт купил в подарок своему сыну тюменский нефтяной магнат, но спустя несколько месяцев оба они были найдены мертвыми на территории форта, куда приехали, чтобы построить небольшую гостиницу для друзей семейства. Дурная слава форта не вызвала больше ни у кого энтузиазма его приобрести.
