внутреннюю неистовую щемящую боль в сердце, которая вызвана ревностью. Я всё время твердила себе: я не имею права ревновать, особенно сейчас, когда заболела, разжирела! А Даунька всё тот же: лёгок, изящен, беспредельно жизнерадостен. Он имеет полное право любоваться красотой молодых, здоровых женщин. А как он может восхищаться и любить прекрасное молодое женское тело - это я знаю!».
Однажды Кора спросила мужа: «Что это за девица была у тебя?» — «О! Это с радио. Она пришла брать у меня интервью. Потом ей стало жарко, она попросила расстегнуть ей лифчик и так легко, без всяких проволочек отдалась мне».
Дальше жена Ландау пишет: «Всё познаётся в сравнении. Когда появилась Гера, я была тронута тактом Верочки. Верочка не приходила к Дау домой. И я не переживала мучительные часы... Но когда появилась эта Ирина Рыбникова с радио, я с опозданием оценила достоинства Геры. Гера не пользовалась ванной, вела себя тихо. Она без скандалов хотела женить Дау. Не получилось. И она с достоинством вышла замуж. Ирина с первых посещений решила вызвать скандал между мной и Дау... Мне показалось, что у меня возникло брезгливое чувство даже к Дау».
Но Дау объяснился: «Моя любимая девушка - ты. Этой Ирине я не говорил слова «люблю». Я не мог обхамить девицу, если она пришла с целью отдаться мне».
«Дау был прав: ревность - это злобная жестокость, зависть и мстительность без предела, ревность была в противоречии с «Брачным пактом о ненападении». Личная свобода настоящего человека начинается у себя дома!».
Из рассказов академика своей жене после очередного выхода «в свет»: «Коруша, ужас! Я обхамил девушку... Представь себе, очень миловидная девушка. Фасон платья много обещал, и так культурно прижималась, полез за пазуху ~ ничего нет. Не то что мало, а просто ноль. Ну я от неё, как от лягушки, удрал, не попрощавшись даже. А сейчас угрызаюсь!...». При этом «Коруша» ничего не говорит о том, как она утешила бедного мужа.
Но разработанный им «пакт» Ландау усиленно внедрял и семьи родных и друзей: «Понимаешь, Коруша, Женька меня очень просит одну комнату на даче. Он будет ездить два раза в неделю со своей Зиночкой (жену Лифшица звали Лелей, фамилия Зиночки -Горобец — В.Б.), любовь в машине стала опасной...». На это Кора ответила: «...Даунька, а не слишком ли жирно будет для их семьи: Зигуш с Лелей (Зигуш - муж сестры Ландау - Сони, а Лёля -Жена Лифшица - В.Б.) у нас в квартире, а теперь Женька и Горобец обоснуются на нашей даче? - Коруша, в твоём голосе чувствуется злобное шипение змеи... Кому может помешать приезд Женьки с Зиночкой на два-три часа раза два в неделю?...».
Когда выросла дочь Зигуша и Сони, она тоже со своим любовником стала приезжать на дачу, но они с отцом приезжали в разное время. Кора же написала: «Элла уедет - Зигуш приедет. Что делать: у всех любовь, у всех романы, а я должна их обслуживать! И мне стало тошно!».
За свои возражения в соответствии с «пактом» Кора была оштрафована на 1000 рублей (из очередного гонорара за книги), она написала: «Штраф был высчитан полностью. Но избавить дачу от Женьки я не смогла... В понедельник и четверг Евгений Михайлович Лифшиц исполнял свой любовный танец у нас на даче в Мозжинке не один год.
- Даунька, представь себе: Лёля выгнала Женькину Зиночку, когда та нанесла ей очередной визит. — Да, об этой наглости мне Женька рассказал. Вот у Лёли тоже много злобности. Как мило Женька встречает Зигуша и остальных Лёлиных мальчиков, ведь когда Лёля решила освоить Витю, чтобы скрасить его одиночество, Женька помог Лёле. Витя пробовал сопротивляться. Но Женька ему сказал, что почтёт за честь уступить ему своё брачное ложе. Этим проявлением дружбы Витя воспользовался и очень высоко оценил Женькин поступок. С тех пор он стоит за Женьку горой, считая его своим близким другом!».
Ещё один эпизод, имевший место весной 1946 года (сын родился в июле): «Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, ко мне придёт отдаваться девушка! Я ей сказал, что ты на даче, сиди тихонечко, как мышка в норке, или уйди... Пожалуйста, положи в мой стенной шкаф свежее постельное бельё».
Потом «мир и счастье опять воцарились у нас в доме. Год, два, три Дау ужинает дома с друзьями или со мной, только один раз в неделю уходит. Я не интересуюсь куда. От счастья я расцвела».
Когда многочисленные «подруги» Дау спрашивали, красивая ли у него жена, он отвечал коротко: «Ей сорок лет!».
В один из жизненных моментов Кора завела разговор о предстоящих денежных тратах. Не отрываясь от газеты, Ландау сказал: «Если в нашей семье есть жид, то это, конечно, ты» (М.Бессараб).
«»А нашего папку попёрли с физфака», - огорошила меня Кора, едва я переступила порог их квартиры. - «За то, что еврей»... «К сожалению, правда», - грустно ответил Дау, - «По пятому пункту, по старой расейской традиции...»» (М.Бессараб).
Как пишет жена Ландау, однажды ей захотелось возбудить ревность мужа, когда он узнает, что у неё появился любовник. Это не дало результата, а её приятель жаловался, как тернист путь в науке, когда пробиваешься только локтями. «Твоему Л.Д. вольготно: у него сто процентов еврейской крови, а я еврей только на 50 процентов...», - говорил он.
«Как-то вечером в конце войны к нам зашёл Алиханян, сели ужинать. Дау вскочил, сказав: «Артюша, я больше не могу переносить твоего кислого вида!.. Пита сейчас уже в Москве. Ты ей звонил?» - «...А вдруг к телефону подойдёт Митя?» - «Митя сидит за роялем и телефонных звонков не слышит» ».
Здесь речь идёт о Дмитрии Шостаковиче и его жене Нине, в которую Алиханян (Артём Исаакович, член-корреспондент АН СССР, академик Армянской Академии наук, брат академика Абрама [Абуши] Исааковича Алиханова) был влюблён ещё с тех пор, когда она была выпускницей ленинградского физфака. Нина Васильевна теперь же была женой знаменитого композитора.
Часто после этого случая Артюша и Нита (которая поступила на работу к Артюше) заходили к Ландау, а во время отдыха семей Ландау и Шостаковичей на Черноморском побережье Артюша часто увозил Ниту в горы. «А Митя? Митя нашёл в санатории рояль, был всегда окружён поклонниками своего таланта и просто не замечал отсутствия Питы. Алиханян организовал научные экспедиции на Алагез и стал увозить Ниту в Армению на несколько месяцев, преподнося ей все красоты Армении...».
«Приехав в Москву, я с большим огорчением узнала от общих знакомых, что кроткий, застенчивый, просто «святой» Митя вдруг обнаружил отсутствие Ниты. Он стал ревновать и даже бушевать, изливая свои чувства в музыке. Возвращение Ниты всё расставило по своим местам».
Семья Ландау продолжала дружить с Шостаковичами: «На семейных торжествах Шостаковичей всегда присутствовали Дау, я и Артюша. Митя никогда не угощал гостей своими произведениями...».
После смерти Ниточки «целый месяц прожил Артюша у Мити, бережно выхаживая его. Их соединила любовь к прекрасной женщине».
Кора Ландау писала: 'В воскресенье, 7 января 1962 года, в десять часов утра из Института физических проблем выехала новая светло-зелёная «Волга». За рулём - Владимир Судаков. Сзади сидела жена Судакова Верочка, а справа от неё академик Ландау. Дау ценил Судака (так он называл Владимира Судакова) как ученика-физика, подававшего надежды. В прошлом он высоко отзывался о красоте его жены Верочки».
Отметим, что Верочке, как любовнице академика, посвящена не одна строчка в книге воспоминаний Коры Ландау-Дробанцевой.
7 января Ландау собирался приехать в Дубну, для чего он должен был выехать 10-часовым поездом с Савёловского вокзала Москвы. Накануне вечером его обещал довезти до вокзала его друг и соавтор Лифшиц на своей новой «Волге», но, побоявшись утром гололеда, Евгений Лифшиц предложил Ландау поездку отложить.
Кора далее рассказывает: «В 9 часов утра Дау уже позавтракал... Заглянув в комнату..., Дау сказал:
