– А чего? – спросили его.
– А то, что не употребляю!
Только дури ему еще ко всему не хватало.
В общем, единственная знакомая рожа, которая проявилась, была у Мормышки. Да и та посмотрела на Вовчика, как на доисторического человека .
– Кабан, говоришь? Помню я Кабана. Но это же когда было?
– Месяца три назад, – настойчиво сказал Вовчик.
Мормышка шмыгнула носом и радостно заключила:
– Вот видишь!..
Тут же поднырнула в окошечко и посоветовала брать вон ту, с желтоватой головкой.
– Остальное – фуфло. Это я тебе, как старому знакомому, рекомендую.
От ларька Вовчик отъехал, сжимая в руке бутылку «Синявинской». Постоял две минуты, оглядывая прохожих, которые обтекали его, точно дерево. Снова посмотрел на то место, где когда-то находилась «губа». А затем покрутил бутылку и небрежно отбросил ее в сторону.
Бутылка попала на выступ булыжника и разлетелась.
Тут же снова возникли те трое накачанных, бритоголовых парней, которые уже подходили. Они посмотрели сначала на весело поблескивающие осколки, потом – на Вовчика. А затем, по-видимому, главный из них цыкнул зубом.
– Ну все, мастер, – спокойно сказал он. – Привет. Допрыгался.
Двое других сразу же цепко взяли Вовчика под руки.
– Нарушение общественного порядка. Пошли!..
– И куда?
– Вон туда, мастер, – сказали парни, – под арочку.
– А зачем?
– Ну, это мы тебе сейчас растолкуем.
Во рту одного из них жирно блеснула фикса. Проехал автобус и протащил за собой синий шлейф дыма. Маракоша, высунувшаяся из ларька, утянулась обратно. Солнце светило так, что приходилось щурить глаза.
– Ну что, мастер, сам будешь двигаться или тебя отнести?
– Ладно, пошли, – лениво, как в прежние времена, сказал Вовчик.
Долго еще на толчках, примыкающих к площади Непокоренных, у обменников, где народ потихоньку сшибал на доллар копейку, у синюшных разливов, которые вдруг расплодились на улице Комсомола, принимая законный фунфырик, рассказывали эту историю. Как какой-то чумырь, который то ли приехал откуда-то, то ли недавно освободился, ни с того ни с сего прицепился к «быкам» самого Лехи- Чумного, как больной, пошел с ними во двор, чтобы продолжить разборку, и там отметелил их так, что Зюка, Бебеня и Чемодур попали в больницу.
А когда подбежали братки, вызванные встревоженной Маракошей, то чумырь положил и братков, по- видимому, без всяких усилий. После чего вытер руки о новенький клифт Чемодура, вынул у Зюки из куртки пачку сигарет и фирменную зажигалку, прикурил неторопливо, как будто такое побоище ему не впервые, и спокойно зашагал через площадь куда-то по направлению к Энергетиков.
Откуда он такой крутой взялся, никто не ведал. Леха-Чумной потом две недели разыскивал его по всему городу. Ну, естественно, такие бойцы на улице не валяются. Девки слышали, что Леха обещал за него чуть ли не штуку баксов.
Однако потом на самого Леху навалились жлобы из Нижнего парка, началась муторная разборка за право держать под контролем весь Тамбовский проезд, силы братков были скованы этим региональным конфликтом, времени не хватало, и на пришлого чумыря в конце концов махнули рукой.
