Их заслонила старуха, толкающая перед собой проволочную тележку. Вздрагивали на ней тючки, взмахивал перьями пышный цветок, воткнутый между сеток.
– Вот это да-а… – растерянно сказал Водак.
Звякнуло, расседаясь, стекло. Изумительно чистый, нетронутый ручеек молока вытек из магазина. Его немедленно затоптали. Все куда-то бежали. Стремительно и бестолково, как муравьи, если разворотить муравейник. Во все стороны сразу. Не понимая, по-видимому, откуда грозит опасность.
– Эвакуация гражданского населения, – опомнившись, прокомментировал Клейст. – Это которое якобы в первую очередь. – Оступился на покатившейся круглой баночке из-под пива. – Ах черт, вляпались!.. Ну, сделай, майор, что-нибудь, ты же – власть…
Водак, будто во сне, потрогал щеку, выпирающую порезом.
– Какая из меня власть? Я же – бюрократ, с бумажками имею дело, чиновник…
– Ну, какая ни есть, – настойчиво сказал Клейст.
Трехосный приземистый грузовик, точно еж, ощетиненный людьми и вещами, загородил улицу. Мятым радиатором он упирался в граненый железобетонный столб фонаря. Тот, переломившись посередине, пронзал лапой стекла на втором этаже. Повисли сорванные провода. Слабо искрил контакт, показывая, что напряжение в сети все-таки есть. Рослый мужчина с рюкзачком на спине пританцовывал на покрышке. Пытался протиснуться в низкий кузов, его молча отпихивали. В просевшем грузовике теснились даже на крыше. Мужчина упорно лез, орудуя перед собой ящичком, похожим на гробик. Тогда кто-то из кузова, не поднимаясь, ударил его в лицо. Тело откинулось в воздухе и грохнулось об асфальт. Слышно было, как мокро, будто арбуз, хрупнул затылок.
Два длинных “призрака” вынырнули из-за угла и поплыли вдоль улицы, пошатываясь, точно пьяные. Этакие колонны высотой в два человеческих роста. Уже сытые – переливающиеся всеми цветами радуги. Вот они случайно соприкоснулись наэлектризованными верхушками – вылетел громкий треск, проскочили зеленоватые молнии.
– Майор!.. – воззвал Клейст.
Водак вытащил из кобуры пистолет и выстрелил в небо. Тотчас от группы людей, которая копошилась у радиатора, подбежал к нему взъерошенный лейтенант без фуражки. Вытянулся и приложил руку к пустой голове.
– Господин майор… Нам полагается восемь грузовиков для эвакуации персонала, а прислали, простите, только одну машину… Также нет вспомогательных вертолетов… А по аварийному расписанию должно быть придано не меньше одного транспортного звена…
– Где начальник района? – голосом разделяя слова, спросил Водак.
– Начальник района?.. Не могу знать… – лейтенант судорожно и как-то виновато сглотнул. Руку он так и держал у пустого виска, по-видимому, забыв. Он был в новой, отглаженной форме, совсем молоденький, наверное, только что из училища. – Начальник, района по тревоге в штаб не явился, Я посылал к нему на квартиру, докладывают, что – никого… Связи с командованием округа тоже нет. Телефоны молчат. На чрезвычайные позывные ответа не получили… Господин майор! Нам требуются еще четыре грузовика! Или даже пять, если позволите…
Он с такой надеждой взирал на Водака, словно тот сейчас вынет и положит ему эти грузовики.
Панг – словно басовая струна лопнула в воздухе.
Ближний к нам “призрак” остановился и медленно потемнел. Наверное, кто-то второпях коснулся его… Панг!.. Я успел заметить перекошенное испугом лицо. Мелькнули отчаянно машущие ладони. Поверхность колонны сомкнулась, – по ней побежали цветные, меркнущие разводы. Слабо чавкнуло. “Призрак” от подошвы к вершине переливался коричневым.
– Засосал! – звенящим голосом, оглядываясь, произнес лейтенант. – Господин майор, он его засосал!..
– Кормится, – без особого интереса прокомментировал это действие Клейст. Достал сигарету и сладко понюхал ее, проведя под расширенными ноздрями. – Какие-то они сегодня ленивые, не находишь? Нажрались, наверное, по уши. Смотри – не торопится.
Он еще раз длинно и сладострастно понюхал.
Я от него отмахнулся. Мне было сейчас не до “призраков”. Все мои мысли в эту секунду были о Катарине.
– Вы что, лейтенант? – недовольно, казенным голосом сказал Водак.
Лейтенант снова вытянулся.
– Виноват, господин майор!
– Ваша часть?
– Четвертое районное оперативное управление!..
– Где ваши люди?
Лейтенант с обидой моргнул девичьими ресницами.
– Они, господин майор, отказываются мне подчиняться…
– С ума сошли?
– Виноват, господин майор!..
– Пошли! – после некоторой паузы скомандовал Водак. – Вы, двое – тоже! Не отставать!
Из грузовика на нас осторожно поглядывали. Сверху вниз; лица – не предвещающие ничего хорошего. Там находились несколько солдат в комбинезонах, но без пилоток. Водак решительно мотнул головой тому, который ударил мужчину.
– Ну-ка, слезай!..
Солдат недобро посмотрел на него и цыкнул слюной через борт.
– Слышал?
– Хватит командовать. Тоже мне – накомандовались…
– Хорошо, – сказал Водак, будто не ожидал ничего иного. Закинул ногу на колесо и с неожиданной легкостью взгромоздился туда всей тушей.
Я поспешно схватил его за рукав.
– Ты нас подождешь? Ладно? Дай мне слово… Ты только, пожалуйста, не уезжай без нас…
– Скорее, – сказал Водак, втискивая ногу в кузов.
По-моему, он меня не воспринимал. Времени не было. Я повернулся и побежал, стараясь не натыкаться на встречных. К счастью, бежать здесь было недалеко… Панг!.. – остановился и помутнел второй “призрак”. Главное было – выбраться из этого проклятого места. Я шарахался. Весь город, казалось, сейчас очутился на улице. Называется, эвакуация; репетировали, наверное, раз десять. Специальная программа была: “Безопасность гражданского населения”. Почему это у нас все программы всегда летят к черту? Я, как заяц, сигал через какие-то брошенные мешки и ящики. Бардак был жуткий; трудно было даже вообразить, что такое возможно; одних только туфель валялось на мостовой, наверное, штук пятнадцать… наволочки… шторы… крепкое еще клетчатое одеяло… Серая крыса, вызмеив грязноватый хвост, по-хозяйски, неторопливо копалась в бумажном свертке. Вскинула мордочку и повела усами, будто предостерегая. Еще пара “призраков”, светящаяся, голодная, вынырнула из переулка и заскользила над водостоком. Они прошли совсем рядом со мной – пахнуло свежим озоном, и у меня, как живые, зашевелились волосы от близкого электричества. Я едва успел отскочить в какую-то нишу. “Призраки” не опасны. Это всего лишь рецепторы, блуждающие в поисках информации. Уйти от них, если захочешь, не составляет труда. И тому, которого только что засосало, тоже ничего не грозит. Неприятно, конечно, попасть внутрь “призрака” – огненный туман вокруг, желтый и алый, будто сердцевина костра; ни черта не видно; кружась, проваливаешься в пустоту; вспыхивают разноцветные искры, плывут точки и пятна; тела не чувствуешь, словно в состоянии невесомости. А в ушах переливами меди гудит мощный нескончаемый гонг. Но в общем-то, ничего страшного нет. Через минуту “призрак” переварит новую информацию и выбросит человека наружу. Последствий, как правило, никаких, проверено неоднократно. Разве что жалко терять даже одну-единственную минуту.
Народу на улицах стало значительно меньше. Я спешил. Ветер надувал занавески в распахнутых окнах. Трепетала на театральной клумбе афиша: человек во фраке, взмахивающий дирижерской палочкой. Где-то под самыми крышами мучили пианино – нечто торжественное, безнадежное, будто специально к данному случаю. Я взлетел по лестнице. Дверь в квартиру Катарины была приоткрыта. В прихожей валялись –
