десятилетие существования КНР.
Китайские коммунисты-интернационалисты и до победы революции 1949 г., и в первые 10 лет существования КНР проводили большую работу по воспитанию членов КПК и китайских трудящихся в духе верности идеям Октября, братской дружбы народов Китая и Советского Союза. Так, в обращении I Всекитайского съезда Советов в ноябре 1931 г. «Всем эксплуатируемым массам и революционным солдатам Китая» говорилось: «Японский империализм мобилизует свои силы в Маньчжурии для массового убийства китайского народа. Он ведет вооруженные белогвардейские отряды и отряды бандитов с целью разрушения КВЖД, чтобы спровоцировать Советский Союз. Он подготовляет вторжение в Советский Союз… Съезд призывает рабочих, крестьян и эксплуатируемые массы всей страны с оружием в руках защищать Советский Союз, бороться против насильственной оккупации Маньчжурии…» Во время восстания в одной из гоминьдановских дивизий в 1928 г. руководители выступления Пын Дэхуай, Хуан Гунлюэ и Тон Дайюань, формулируя задачи будущего 5-го корпуса Красной Армии, записали, что он должен «защищать СССР, иметь союз с бедняками и угнетенными нациями, бороться с империалистами». Такой же политики придерживались китайские коммунисты и в первые годы после создания КНР. Но в партии активно действовали националистические элементы и их лидер Мао Цзэдун. Он не только состоял в партии, он был ее официальным руководителем, наставником, идеологом, но имел далеко не марксистские взгляды как на социалистическую ориентацию страны, так и на вопросы взаимоотношений с соседними странами, в том числе и с Советским Союзом.
Мао Цзэдун никогда не был марксистом. В молодые годы он приобщился к популярному в то время течению среди китайской молодежи — поисков путей освобождения полуколониального, полуфеодального Китая от иностранной зависимости и возрождения страны на основе китаецентристских догм. Он страстно желал власти в стране. Ему импонировали сильные, по его мнению, личности из истории Китая, такие, как император Цинь Шихуан, Лю Бан, которые когда-то на крови соотечественников пришли к власти и сделали Китай по тому времени сильным государством, имевшим большое внешнее влияние.
После первой мировой войны в Китае поднялось массовое движение демократически настроенной молодежи за новый путь развития, за борьбу против господства империалистических держав в стране. В это время в России совершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, идеи которой нашли благоприятный отклик и в Китае. Тогда-то Мао и приобщился к коммунистическому движению, хотя идеалы коммунизма были чужды ему. Все его «увлечение» социализмом ограничивалось сугубо утилитарным подходом, стремлением к использованию возможностей социалистического движения для решения задач, несовместимых с подлинным социализмом. Его цели лежали в другой плоскости — они носили великодержавно-шовинистический характер.
Мао Цзэдун уже в первой половине 50-х годов устранился от руководства экономическим строительством, сосредоточив, как тогда писали, свое внимание на идеологическои работе. Время показало, что, в то время как другие руководители создавали основы социалистического базиса нового Китая, Мао за кулисами готовил переворот, который принял потом форму пресловутой «культурной революции».
С середины 50-х годов некоторые китайские руководители стали подыгрывать националистическим настроениям Мао Цзэдуна. Они, как и Мао, понимали, что на их великодержавно-гегемонистическом пути к мировому господству стоит и будет стоять крепнувшее социалистическое содружество во главе с Советским Союзом. И Мао стал организовывать борьбу против Советской страны.
Открытые выступления антисоветского характера начались уже в 1956–1957 гг. С великодержавно- шовинистическими, великоханьскими призывами тогда выступили буржуазные правые элементы. Но выступали они на страницах центральной и провинциальной печати — органах КПК. Причем руководство КПК длительное время воздерживалось от разоблачения клеветнических выступлений правых. С начала мая и до середины июня 1957 г. правым была предоставлена трибуна для широкой пропаганды своих взглядов на страницах печати, на митингах, по радио. Руководство КПК под предлогом готовности заслушать мнение масс о деятельности КПК фактически поощряло правых к выступлениям. С этой целью был пущен в оборот лозунг «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Антисоветская направленность этих выступлений наглядно отражается в следующих примерах. Орган провинциального комитета КПК соседней с СССР провинции Хэйлунцзян — газета «Хэйлунцзян жибао» широко цитировала заявления некоего Цзинь Юйхая, призывавшего к «возвращению земель, захваченных Советским Союзом», к борьбе против СССР до последней капли крови под лозунгом «мести». «Если бы сейчас передо мной стоял советский человек и американец, — заявлял этот озверевший антисоветчик, — и у меня был бы всего один патрон, то я, вне всякого сомнения, застрелил бы советского человека». В другой газете, уже в Центральном Китае, — «Чанцзян жибао» — некий Чжун Юйвэнь проводил мысль, что «Владивосток и Монголия — китайские территории». И все это в условиях, когда официальные руководители партии и страны заверяли советских людей в вечной и нерушимой дружбе. Из-за попустительства китайских властей (а может быть, и по плану сторонников Мао) правые начали переходить к прямым провокациям против советских людей в Китае, издавали массовыми тиражами сборники с антисоветскими высказываниями. Официально, для виду их покритиковали, но выдвинутые правыми территориальные претензии к СССР руководители КПК не отвергали ни в какой форме. Так было положено начало разрушению сложившихся добрососедских отношений.
Прикрываясь пышными и громкими словами о значении дружбы и сотрудничества с Советским Союзом, возглавляемое Мао Цзэдуном руководство КПК в эти годы шаг за шагом отходило от политики укрепления советско-китайских отношений, готовило условия для открытых выступлений против КПСС и СССР.
В руководстве КПК стали прибегать к гомнньдановским концепциям «возврата утраченных территорий», издавать учебники истории и карты (1954 г.) с включением в границы Китая территорий, принадлежащих СССР, как, впрочем, и других соседних государств. Развернулась вновь «картографическая агрессия». В 60-е годы эта провокационная деятельность получила больший н более откровенный размах. Китайские руководители стали делать ставку на новую мировую войну, прежде всего на вооруженное столкновение Советского Союза с Соединенными Штатами, в результате которого надеялись стать господствующей страной мира, покорить земной шар и как ближайшую цель заполучить Юго-Восточную Азию.
1960 год был переломным рубежом в советско-китайских отношениях. В этот год руководство КПК открыто, без маскировки стало проводить антисоветский курс, отступать от обязательств по Договору о дружбе, союзе и взаимной помощи 1950 г. Все это стало прелюдией к тому, чтобы поставить под сомнение правомерность существующей государственной границы между СССР и КНР, разжечь антисоветские настроения среди китайского народа, имея в виду перспективу более широкой борьбы с Советским Союзом.
Пекин не ограничивался словесными и бумажными выпадами против СССР — он приступил к организации провокаций на границе. Сначала такие неблаговидные действия были организованы в районе перевалов Буз-Айгыр и Берте. Китайские власти послали скотоводов на нашу территорию пасти скот, приказав им в случае противодействия со стороны советских пограничников утверждать, что-де «многие китайские скотоводы родились в этом районе», что там «похоронены их предки», следовательно, доказывать, что это земля их предков.
После этого случая нарушения границы стали принимать систематический характер. В 1960 г. их было около сотни, а в 1962 г. было зарегистрировано более 5000, причем они совершались как гражданскими лицами, так и военнослужащими. С июня 1962 г. нарушения стали носить демонстративно провокационный характер. В 1963–1964 гг. количество нарушений со стороны КНР еще более увеличилось. За один только 1963 год число китайских граждан, принимавших участие в нарушениях, превысило 100 тыс. человек.
В ходе начавшейся переписки между СССР и КНР по пограничным вопросам китайская сторона в ноте от 27 сентября 1963 г. подняла вопрос «о неравноправных договорах». В ответной ноте от 21 ноября того же года МИД СССР вновь повторил, что уже в первые годы после Октября Страна Советов аннулировала все неравноправные договоры, навязанные Китаю царской Россией самостоятельно или совместно с империалистическими державами, и стала строить отношения с Китаем на основе полного равенства и взаимного суверенитета. Но логика китайским гегемонистам не нужна — нужен повод для оправдания своей провокационной деятельности. За неимением фактов они прибегли к фальсификации. «Перепутать факты возможно в припадке страсти, но чтобы фальсифицировать факты, — для этого нужна холодная,
