приятнее делать, чем писать о ней».
700 человек с завода «Мотор» с Серпуховского шоссе…
4000 посланцев Нижегородской железной дороги.
Порой рыдания заглушают оркестр.
Уже открыты все двери Дома союзов, людей пускают несколькими потоками. А человеческая река не истощается. Идут потертые пальто, платки, буденовки, засаленные картузы, шляпки… Идут в сапогах, осташах, валенках и лаптях. Отцы и матери поднимают детей, чтобы лучше увидели и запомнили образ дедушки Ильича.
Ветеран гражданской войны на костылях остановился, отцепил негнущимися пальцами свой орден, передал караулу, сказал строго: «Вождю!» И пошел, придерживая тяжелые костыли, разъезжавшиеся на натертом полу…
Двое рабочих поддерживают слепого. «Зачем ты идешь, дружище?» — спросили его. «Не беспокойтесь, — ответил он, — я увижу тишину и почувствую Ленина».
В почетном карауле прославленных революционеров сменяют неизвестные люди. В пиджаках, ситцевых рубахах под жилеткой навыпуск, в залатанных кофточках и штопаных вязаных косынках. Члены ВЦИК и другие ответственные работники в почетном карауле у гроба уступили свое место рабочим и крестьянам, прибывшим со всех концов страны.
Наступила морозная зимняя ночь, а люди все идут и идут. «Хочется ухватиться за гроб, — писала в те дни в „Правде“ одна из посетительниц Колонного зала, — сказать ему: „На, возьми, Ленин, мое сердце, мой мозг, мою кровь, мои мускулы… Возьми, но хоть одним уголком глаз посмотри, хоть одним кусочком уха услышь, как все мы тебя любим“».
Так думали миллионы.
Величественная, незабываемая картина прощания народа с вождем подсказала поэту потрясающие слова:
Днем и ночью идут люди в Колонный зал. Один человеческий поток тянется от Александровского сада через площадь Революции и площадь Свердлова, другой — с Петровки вдоль стен Большого театра; Моховую и Охотный ряд заполнили зигзагами несколько очередей…
Трещит январский мороз, злой ветер режет лицо. Но люди не уходят, стоят по 4–5 часов, чтобы одну-две минуты побыть возле гроба Ильича… Ярко пылают многочисленные костры, у которых можно погреться; разносится дым, застилая и без того затуманенные слезой глаза.
«В Доме союзов в Колонном зале — гроб с телом Ильича, — писал газетный репортер Михаил Булгаков. — Круглые сутки — день и ночь — на площади огромные толпы людей, которые, строясь в ряды, бесконечными лентами, теряющимися в соседних улицах и переулках, вливаются в Колонный зал. Это рабочая Москва идет поклониться праху Великого Ильича».
За трое суток мимо гроба В. И. Ленина прошло около миллиона людей. В почетном карауле сменилось более 9 тысяч человек.
26 января в Большом театре состоялось траурное заседание II Всесоюзного съезда Советов. Его открыл М. И. Калинин.
И. В. Сталин выступил четвертым, после М. И. Калинина, Н. К. Крупской и Г. Е. Зиновьева. Он поклялся выполнить заповеди Ленина: держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии, хранить единство партии как зеницу ока, укреплять всеми силами союз рабочих и крестьян, укреплять и расширять добровольный союз и братское сотрудничество народов СССР, крепить Красную Армию и Красный Флот.
На траурном заседании выступили также Н. И. Бухарин, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, К. Е. Ворошилов, М. П. Томский, немецкая коммунистка Клара Цеткин, представители народов Закавказья Н. Нариманов, Туркестана Ша-Абдурасулов, петроградский рабочий А. Н. Сергеев, московская пролетарка Зверева, крестьянин А. Б. Краюшкин, академик С. Ф. Ольденбург, от комсомола — П. И. Смородин.
Съезд решил установить памятники Ленину в Москве, Харькове, Тбилиси, Минске, Ленинграде и Ташкенте, срочно выпустить его избранные сочинения на различных языках, особенно на восточных, для широких слоев рабочих и крестьян, подготовить Полное собрание сочинений, поддержал просьбу рабочих Петрограда о переименовании их города — колыбели революции — в Ленинград. Съезд постановил также создать Фонд имени Ленина для «помощи беспризорным детям, в особенности жертвам гражданской войны и голода».
После траурного заседания делегаты съезда пришли в Колонный зал, чтобы почтить память В. И. Ленина.
26 января в 24 часа, несмотря на то, что многие желающие проститься с вождем не смогли попасть в Колонный зал, а некоторые делегации еще находились на пути в Москву, доступ к гробу В. И. Ленина прекратили: на завтра были назначены похороны.
За три дня — 23, 24 и 25 января — ЦК РКП(б) и Комиссия по похоронам получили более тысячи телеграмм и писем, в которых народ просил: отложить похороны, сохранить тело Владимира Ильича.
…Попытки бальзамирования великих людей известны с древнейших времен. Например, скончавшийся царь Александр Македонский (IV век до н. э.) долго сохранялся в меду, куда его поместили верные воины. Такой же чести удостоили современники иудейского царя Аристовула. Аналогичные попытки длительного хранения тел выдающихся исторических деятелей были и в Европе. Так, в 1135 г. забальзамировали умершего английского короля Генриха I, а в 1410 г. — папу римского Александра V, что опровергает лживые утверждения, будто подобное сохранение тел усопших не по-христиански. Но эти и многие другие попытки окончились неудачей. Большой интерес представляет бальзамирование тела знаменитого русского хирурга Н. И. Пирогова (1810–1881), более 120 лет покоящегося в стеклянном саркофаге в мавзолее в его имении «Вишня» близ Винницы. Кстати, на бальзамирование Н. И. Пирогова, проведенное по желанию его вдовы, было получено разрешение Священного Синода.
…Одной из первых пришла в Москву телеграмма с Путиловского завода. «Необходимо, — просили рабочие и инженеры, — чтобы Ильич физически остался с нами и чтобы его можно было видеть необъятным массам трудящихся».
«Предавать земле тело столь великого и горячо любимого вождя, каким является для нас Ильич, ни в коем случае нельзя, — писали рабочие Рогожско-Симоновского района Москвы. — Мы предлагаем забальзамировать прах и поместить в стеклянный герметически запаянный ящик, в котором прах вождя можно будет сохранять в течение сотен лет…»
Так же решили крестьяне Шарлыкской волости Оренбургской губернии: тело Ленина «не зарывать в землю, как обыкновенного смертного, не скрывать от наших глаз, оставить забальзамированным».
Киевские железнодорожники просили «немедленно поручить соответствующим специалистам разработку вопроса о сохранении тела дорогого Владимира Ильича на тысячи лет». Красноармейцы 9-го радиобатальона писали: «Пусть люди науки приложат все силы для этого…» Шахтеры Донбасса телеграфировали: «Возможность видеть любимого вождя, хотя и недвижимым, отчасти утешит горе утраты и вдохновит на дальнейшие бои и победы». Многие граждане присылали письма, в которых просили: «Тело Ленина не предавать земле, а забальзамировать и поместить в центральный музей — этим самым рабочие
