попытаемся поиграть снова. Всё просто, Бегун, мы — солдаты, нам рассуждать о сострадании запрещено уставом.
К привязанным мужчинам подошли викинги — тоже семеро. У каждого в руках по плётке.
— Чего ты хочешь, Свен? — Чернов спросил почти шёпотом.
— Одного, Бегун. Доступно и быстро объясни всё, что касается появления чужаков на территории Скандинавской Империи. И если твоё появление я могу, в принципе, понять сам: ты — явный римлянин, хотя и хорошо маскируешься, — то про город изволь рассказать. Твой рассказ должен быть правдивым и подробным. Начали…
— Подожди, — притормозил его Чернов. — Ты — солдат, да, но где твоя военная логика? Я — римлянин, пусть так, но какое отношение я имею тогда к этим крестьянам?
Свен засмеялся.
— Позаботься о собственной логике, римлянин, она у тебя хромает. Ты же только что говорил с их вожаком на его языке. Они знают тебя, это и слепому видно. И потом, город и ты возникли одновременно. Моя логика утверждает: вы едины в своей угрозе нам. Так что говори, время пошло. Бегун. Как это по- римски? Cursoris, так?..
Он кивнул семерым с плётками. Те кивнули в ответ и приготовились — бить.
Чернов растерялся. Нет — потерялся. Он даже предположить не мог, что сейчас следует делать. Начать старую и правдивую историю о Пути? Забьют семерых бедняг насмерть. Соврать про хитроумный заговор Рима? Тогда, не исключено, начнётся война двух Империй — викинги не упустят шанса погрызться за мировое господство с соседями по Великой Границе. Может, это и есть — правильный выбор: начать войну своим появлением в этом ПВ, сломать равновесие, изменить их историю или, наоборот, исправить её новой войной?..
Не его это дело — ломать или исправлять Историю. Помнится, была какая-то книга — о службе Мастеров, исправляющих всякие исторические сломы ради спокойствия этой службы. Фантастика!..
— Свен, я буду говорить на двух языках. Я хочу, чтобы народ тоже слушал.
— Как пожелаешь. Мне всё равно.
Чернов повернулся к толпе.
— Люди! Я рад, что снова с вами. Правда, в наш дом пришла беда: следуя по Пути, мы пересеклись с дорогой этих воинов. Они требуют, чтобы я рассказал всю правду. Но правда — это Путь. Я не знаю иной — удобной им. Поэтому они мне не поверят и станут бить наших земляков. Но что тогда мне делать?
— Говори, Бегун! — крикнул Кармель. — Говори правду: Путь велик и недосягаем для чужих.
— Говори как есть!.. Правду, Бегун! — кричали из толпы.
Выкрики не понравились викингам, стоящим в оцеплении. Один из них дал очередь из автомата поверх голов. Взвизгнули женщины, заплакали дети, но никакой паники, никакого смятения не случилось. Люди лишь втянули головы в плечи. Рефлекс, которого не должно быть в мире, не знающем огнестрельного оружия. Ан есть!..
— Хватит болтать на этом змеином языке! Шипишь, как змея. Говори по-человечески! — Свену надоело ждать.
Чернов ещё раз оглядел привязанных к столбам людей. На лицах — безразличная покорность судьбе, готовность к боли, усталость. Они тоже смотрели на Чернова, но не зло, скорее — выжидающе, может — чуть вопросительно. Особенно вон тот, молоденький паренёк…
В мозгу вдруг всплыл прощальный крик Зрячего: «Ищи Путь, где невозможно!»
Невозможно, невозможно… Неужели — ключ?.. Более невозможного Чернов не представлял.
— Свен, я хочу, чтобы меня привязали вместо этого парня.
— Ты уже здесь командуешь? — Свен усмехнулся. — Не много ли на себя берёшь?
— А тебе не кажется, что это станет некой гарантией правды? А то я сейчас в слишком выгодном положении нахожусь: что бы ни сказал, больно будет не мне.
— Странные твои слова, Бегун… — Свен задумался. — Но справедливые. Будь по-твоему. Привяжите его вместо этого мальчишки!
Паренька отвязали. Он, не веря тому, что случилось, нерешительно отошёл от столба, ошалелыми глазами посмотрел на уже бывших товарищей по несчастью.
Чернов подтолкнул его к толпе:
— Иди, иди.
Какая-то женщина — видимо, мать — бросилась к нему с запоздалым криком:
— Не отдам! Не отдам больше!
Чернов улыбнулся, пробормотал:
— Больше, надеюсь, и не потребуется.
Подошёл к столбу, прижался спиной, отвёл назад руки: рогатый палач с плёткой связал Чернову кисти каким-то хитрым узлом — не туго, но крепко.
— Теперь ты доволен? — Свену не терпелось начать свой допрос. — Больше никаких условий?
— Никаких.
— Я слушаю тебя.
Чернов вздохнул и начал:
— Город Вефиль путешествует по мирам…
— Не верю!
Свист плёток. Щелчки их по коже, слившиеся в один. Боль. Ни один из семерых не издал ни звука. Чернов перевёл дыхание, продолжил:
— Я веду этот город по Пути. Я Бегун…
— Не верю!
Свист. Щелчок. Боль.
— Я должен привести город туда, откуда…
— Не верю!
Свист. Боль. Боль!
— …он исчез много лет назад. Ваш мир — лишь остановка.
Щелчок. Боль! Много боли!
— …на Пути…
Море боли!!!
А Чернов упорно говорил, говорил, говорил, рассказывал легенду Вефиля, а покрасневший от ярости Свен то и дело орал своё «не верю», и каждый следовавший за этим удар причинял Чернову всё большую муку. Вот уже кажется — всё, край, больнее быть не может… Свист. Щелчок. Кожа вспухает красной полосой. Новая боль. Царство боли. Космос боли… Чернов готов был бы отдать сейчас всё, чтобы потерять сознание и не чувствовать ничего, но…
Прихотливый сценарий Главного Сценариста подразумевал иной ход событий. Неожиданно из глубин дикой боли стало возникать знакомое чувство. Что это? Внутреннее тепло… Радость… Эйфория… Дрожь… Смерть? Нет, «сладкий взрыв»! Долгожданный переход в очередное ПВ! Путь, найденный там, где найти его невозможно, — как и написано в Книге. Ну, в самом деле, какой путь может найти человек, накрепко привязанный к столбу? Просто путь — не найдёт. А Путь — его может найти Бегун. Через боль — к силе.
Незнакомая доселе волна высвобождающейся энергии рвала Чернова изнутри, заглушая боль от ударов плети. Ещё немного… Ещё каплю…
Последняя мысль Чернова, оставшаяся в этом ПВ, была такой: «Дикое удовольствие через дикую боль… А не мазохист ли я?»
И всё. И тишина.
Глава четырнадцатая
ФОНАРИ
