Нас отозвали только через неделю. Большую часть времени мы проводили в баре, опрокидывая в себя местное пойло. И сержант вместе с нами.
Сразу после первого задания меня отправили на второе. Оно мало отличалось от первого. Требовалось усмирить демонстрацию, устроенную колонистами. Все дело в том, что несколько тысяч таргарийцев, рангунов и лемурийцев загнали на очередную терраформированную планету Землю-214. Правда, немного поспешили. Атмосфера еще не успела сформироваться в должной степени. В результате, новоприбывшие мерли, как мухи – их убивала повышенная кислотность, ядовитый воздух и солнечная радиация. Я провел на планете всего шесть часов, но потом болел целую неделю. Больше всего Земля-214 напоминала ад. А те несчастные, которых мы загоняли в их убогие жилища – грешников, обреченных на муки.
Увидев впервые этот город, больше похожий на свалку токсических отходов, любой холеный эколог из благополучной, богатой кислородом Солнечной системы, от ужаса написал бы трактат страницах на трехстах с обоснованием, почему здесь жить нельзя. Потому сюда и не допускали разнообразных «зеленых» и правозащитников. Так существовали, жизнью это назвать нельзя, колонисты в очень многих мирах. Федерация не могла бесконечно финансировать все планеты, где проводилось терраформирования. Денег вечно не хватало, так что им приходилось обходиться самим – есть зараженную радиацией пищу, пить токсичную воду, жить в ветхих лачугах и дышать отравленным воздухом.
Хуже всего то, что эти недоноски умудрялись размножаться в подобных условиях. Их самки рожали кошмарных ублюдков, чаще всего умирающих сразу после родов. На Земле-214 я всякого насмотрелся.
И подал рапорт о переводе на борьбу с уголовным элементом – надоело дышать вонью. Да и не для того я пошел в федералы, чтобы воевать с мирными жителями.
К моему удивлению, командование сразу же ответило согласием. Впоследствии я узнал, что в подобной просьбе не отказывали никому – отдельные морально неустойчивые агенты переходили на сторону повстанцев. Командование делало все для того, чтобы сократить число таких происшествий.
На сей раз я получил достойное задание. Силами небольшого отряда из двадцати сапиенсов – шестнадцать человек, два рангуна и два таргарийца – мы должны были захватить подпольную лабораторию по производству наркотиков. Находилась она на одной из лун, вращающихся вокруг планеты, которая и названия не имела – только порядковый номер. Я запомнил этот номер надолго, поскольку мои мечты сбылись – и я, наконец, получил настоящий боевой опыт. Правда, вернулся оттуда только чудом, но кого это волнует.
Крейсер завис на орбите, а мы в шаттле опустились на лунную поверхность. Мы даже не успели выбраться наружу, когда по шаттлу открыли огонь из крупнокалиберных орудий. После первого залпа, в обшивке появилось множество лишних дырок, а из двадцати агентов в живых осталось семеро. При этом один из этих семерых был смертельно ранен в живот. Мне повезло, я сидел в хвостовой части, куда не попало ни одного снаряда. Зато меня так оглушило, что я ничего не слышал пару часов. Схватив автомат, сквозь пламя и дым я рванул к открытому люку и залег возле корабля. Бандиты считали, что с нами покончено, но все равно двигались осторожными перебежками, напоминая стаю шакалов, кружащих вокруг дичи.
Я знаками показал одному из своих, чтобы не показывал, что мы здесь – подождал, пока подойдут ближе. Он кивнул. На беду из люка выбрался еще один из наших и с ходу открыл огонь. Мы присоединились. Началась перестрелка.
Я заметил, что враги отходят. Опасаясь, что они могут дать еще один залп по изрешеченному шаттлу, я зашвырнул к ним одну за другой две топийные гранаты. И затем пошел в атаку. За мной двинулись остальные.
Как потом сказали командиры, я принял единственно правильное решение в этой непростой ситуации. Если бы не мои грамотные действия, никто из нас не вернулся бы с этого задания. Нам удалось захватить лабораторию. Вот только там было по-настоящему жарко. Когда нас подобрали, мы сравняли это чертово место с лицом земли – от лаборатории осталось пепелище, к небу клубами поднимался черный дым. А я получил заряд из лучемета в живот. Подставился по-дурацки. Воодушевленный предыдущим успехом, решил опять погеройствовать.
Трое суток меня везли на раздолбанном пассажирском транспортнике. Он трясся так, словно готов был в любой момент развалиться. А вместе с ним и койка, на которой я лежал. Я скрипел зубами от боли, кричал в бреду, утопал в липком поту. В мои вены влили шприцев двадцать с анестезирующим раствором, но я все равно испытывал ужасные страдания. Несколько раз мне казалось, что я умираю, один раз – что я уже умер. Но я все равно выкарабкивался на свет из липкой тьмы, куда погружался. И мука продолжалась. На третий день, когда я собирался просить боевых товарищей пристрелить меня, мы, наконец, достигли цели.
Я лежал на каталке, и свет от ламп больничного коридора мелькал перед глазами, напоминая, что я все еще жив.
Операционная напоминала склад робототехники. Едва меня привезли, множество механизмов зашевелились, словно я растревожил муравейник. Я погрузился в недра машины – диагноста. Скоро им будет известен характер повреждений, сколько крови я потерял, рассчитана точная методика лечения. В вену скользнула тонкая игла, почти неощутимо пройдя сквозь кожу, и я тут же отключился.
А пришел в себя уже в больничной палате. Тронул живот. Меня залатали так аккуратно, что на коже не осталось даже рубцов. Ее просто зарастили соединительной тканью.
«Как хорошо жить, – подумал я, – выйду отсюда, непременно выбью кому-нибудь из сослуживцев зубы. Почему летели так долго?».
Но по возвращении в строй, бить никого не пришлось. Меня встречали, как героя. Медаль на грудь мне вешал генерал Поддубный. «Спасибо, сынок», – сказал он, и я едва не прослезился от гордости. Черт побери, я действительно заслужил эту награду.
Затем довольно долгое время я провел на оперативной работе. Особенно преуспел в дознаниях. Я никому не говорил, но именно в это время от службы я получал настоящее удовольствие. Подчинить своей воле другого сапиенса, растоптать его, раздавить каблуком, как мерзкое насекомое, заставить рассказывать тебе то, что он ни за что не поведал бы даже священнику. Мой успех был обусловлен предельной жесткостью, с которой я вел диалог. Очень часто подозреваемые после беседы со мной выплевывали зубы. Рвение, увы, не пошло мне на пользу. Однажды я допрашивал разжалованного военного из комендатуры. Действовал, как всегда, без лишних сантиметов. Как только вошел в комнату, сразу же пихнул его ногой в грудь, так что он опрокинулся вместе со стулом… Выбил из него признание… А он оказался невиновен.
По счастью, я был на очень хорошем счету. За особые заслуги меня всего лишь пожурили и отправили назад, в оперативный отряд. Хотя во мне существовало стойкое убеждение, что я могу пригодиться именно здесь.
Меня несколько лет мотало по самым опасным заданиям. Я бывал в горячих точках и улаживал конфликты силой федерального оружия, мне случалось убивать и солдат, и мирных жителей, а после одного рейда, когда мы разгоняли демонстрантов настоящими пулями, я не мог уснуть неделю. Все снились их крики и кровь. При этом я не испытывал ни сострадания, ни сожаления. Скорее наоборот. Мне понравилось все, что я делал. И я надеялся, что правительство при случае позволит это повторить. Служба моя шла своим чередом – без особых наград и регалий. По-настоящему продвинуться мне удалось только после шумного дела с андроидами. В то время эта история была у всех на слуху, да и по сию пору многие журналисты любят упомянуть ее для примера. Производством андроидов тогда занималась одна единственная корпорация – «Электролюди», в основном, она принадлежала федерации, но часть акций было сосредоточено в частных руках. Оперативное управление компанией осуществлял один амбициозный делец – Аркадий Левицкий. Он стоял у истоков этого бизнеса. К моменту ареста ему сравнялось шестьдесят два года, но на пенсию он уходить вовсе не собирался. Напротив, Левицкий решил себя увековечить. Как мы выяснили позднее, новые разработки в области искусственного интеллекта позволили вместо модифицированного чипа вставлять в головы андроидов матрицу сознания, записанную с помощью специального прибора. Вместо того чтобы поделиться столь важным открытием с властями, Левицкий решил использовать его в своих целях. А цели у него были самые глобальные. Руководитель «Электролюдей» замыслил государственный переворот. Всех андроидов он собирался снабдить собственной матрицей сознания, создав из них армию. Согласно его планам, искусственные Левицкие должны были быть внедрены во все сферы жизни, на большинство колонизированных планет. После чего, в один
