- Да, – согласился Алексей, – лучше бы выбросил…
Коммутатор мы положили на полку в гараже – восстанавливать Щенка не было ни желания, ни сил… Его не вернуть, как не вернуть потерянное время и утраченные иллюзии. - Не нужен тебе больше «Урал», – сказал Алексей, – он тяжелый и неповоротливый… Нужно искать другой моц. Японский. Деньги? Заработаем.
Дома (2002 – 2003 год, межсезонье) Я много думала о своей неудаче. Отчего я вообще решила, что могу тягаться с мужчинами? Отчего, несмотря на все несчастья, меня так неудержимо влекло вперед? Ведь должна же была меня насторожить неудача в горах Аршана, или прошлогодний поход на Окинское плато? Почему я не обращала внимания на то, что женщина в мужской компании – лишняя? Или все очень просто, и я – не та женщина, которая может путешествовать с мужчинами? А те, что идут на Северный полюс или лезут на Джомалунгму в компании мужчин – другие? И я снова вспомнила Гайку. В мире мотоциклов не так уж много женщин, говорят, по статистике – на сто мужчин приходится только одна женщина. У Гайки мотоцикл сожгли. Мой – утоп. А мужики ездят и ездят… Можно говорить о роке, о случае, но факты – вещь упрямая. Быть может, это и в самом деле – знак свыше? Знак, что мотоциклы – не женское дело? Может быть, в самом деле пора принять свое предназначение – быть обычной, нормальной женщиной? А чем еще можно отблагодарить Алексея за тот мир, который он мне подарил? А ведь он не просто подарил мне этот прекрасный мир, один раз он спас мне жизнь. Я шла с работы усталая и задумчивая. Шла в мэрию, на заседание совета общественных организаций, меня пригласили, как представителя мотоклуба. Случайно на остановке я увидела Алексея – он сходил со служебного автобуса. - Ты куда? – спросил он меня.
Я объяснила. - Хочешь со мной? – спросила я, прекрасно понимая, что ему там будет скучно.
Но он вдруг согласился, и дальше мы пошли вместе. Я шла чуть впереди, все так же задумавшись, а он – сзади. Нам осталось перейти через улицу Глинки, и – вот она мэрия. Я, все так же глядя в землю, пошла между двух машин, которые остановились на перекрестке, пропуская движущийся по проспекту транспорт. Внезапно УАЗ, который стоял впереди, тронулся, и я увидела, как у меня под ногами оторвалась от земли и натянулась веревка: стоявшая сзади двадцать первая «Волга» шла за УАЗом на буксире. Подчиняясь тросу, она сдвинулась с места… Я ничего даже подумать не успела. Алексей крепко обхватил меня поперек живота и вытащил буквально из-под тяжеленной машины. - Варига!* – отчаянно сказал он. – Варига! Смотри, куда идешь!
А один раз, за городом, он вытащил меня из- под колес пьяного ЗИЛка… Значит, что? Значит, это была судьба… - Вряд ли у вас будут дети, – сказал теперь уже совсем другой врач, – посмотрите на результаты томограммы… У вас травмы, падения, сотрясения были?
- Были. В шестнадцать лет – ушиб головного мозга, потеря сознания.
- Ну вот, что вы тогда хотите?
- Чуда.
- Не в этом случае…
Я возвращалась домой в задумчивости. Я снова думала о том, что все в этом мире не просто так, все взаимосвязано. Когда мне было шестнадцать лет, мне понравился соседский мальчик – собственно говоря, он был не соседским. Он был интернатовским, а соседи были каким-то дальними родственниками. Мальчик был, как говорят теперь, «бэд бой», и по нему плакала колония. Что привлекло меня в нем? Вольница, не иначе. Однажды он угнал «Яву», и пригласил меня покататься. Если бы я знала, что «Ява» угнана из соседнего квартала, я бы трижды подумала, прежде чем сесть на нее, но я этого не знала. Напялив на себя чей-то школьный пиджак, который мне в последний момент сунул кто-то из его друзей, я села на заднее сидение. Ездить мальчик не умел и заглох, едва мы отъехали от дома. Я только помнила, как рядом с визгом затормозила белая «Волга», как из неё выскочили двое, и как кто-то светловолосый схватил меня за лацканы пиджака… Очнулась я в машине. Рябом сидели какие-то красивые девушки от которых пахло духами, и твердили: - Почему ты не визжала? Ну почему? Почему ты не визжала? Он ведь не знал, что ты девчонка. Он решил, что ты пацан…
Я хотела ответить, что я и понять-то ничего не успела, не то что завизжать, а если бы и поняла, то тоже визжать вряд ли стала, но язык почему-то не шевелился, да и мысли текли как-то вяло… Я обнаружила что лицо у меня распухло и ободрано, а из уха течет кровь… Остальное помню обрывками: машина стоит на площади Ленина, к ней кто-то подбегает, и говорит, что там менты хотят видеть меня, ему объясняют, что нельзя меня в таком виде им показывать, и просят сказать, что я сбежала… …Кто-то тычет в темноту рукой. Кажется, это старый китойский мост. Кто-то говорит мне, чтобы я запомнила – именно здесь я упала с мотоцикла… Потом я иду куда-то в темноту, через старые
