сопротивления, импортные карбюраторы…. Один из владельцев такого мотоцикла, проснувшись, вылез из палатки, посмотрел вокруг и спросил у друга: - Как речка?
- Вонькая… – ответил тот, и парень, напялив маленький оранжевый шлем-«чепчик», укатил в Ирбит – принимать платный душ в местной сауне.
Алексей проводил мотоцикл внимательным взглядом, оценивая работу двигателя и подвесок. Он покачал головой. - Все хорошо, но не нравятся мне эти подножки. Они вынесены вперед, дуг безопасности нет, а ну как чиркнешь об асфальт на повороте? А так – красиво!
«Уралисты», поставившие маленькую яркую палатку наискосок от нас, были уже совсем другого ранга. Молодой высокий мужчина в черных круглых очках переодевался у палатки – на нем были кожаные, сшитые на заказ коричневые брюки с бахромой по шву, коричневая кожаная рубашка из тонкой замши, и коричневая кожаная куртка с такой же с бахромой. Все это очень ловко на нем сидело. Одевшись, он, вдвоем с другом – мускулистым крепышом в бандане с черепами и клубной футболе, стал вешать перед палаткой флаг клуба. Ребята оказались из Самары. Мы обратили внимание на мотоцикл «коричневого пижона», – это был переделанный в каком-то дорогом сервисе «Вояж». Я вздохнула – никому из наших и в голову не пришло бы переделывать такой дорогой мотоцикл. Он же стоит девяносто тысяч! А ведь еще надо как следует вложиться в тюнинг… Между тем, от «Вояжа» остался только двигатель – рама была переделана, мотоцикл стал ниже, колесо было еще шире, были установлены другие, более глубокие крылья, красивая, маленькая фара, спидометр на баке, аккуратные, небольшие сумки висели по бокам. По швам сумок шли декоративные клепки. Точно так же стильно и тонко было декорировано и сиденье. Мотоцикл был выкрашен в глубокий, холодный синий цвет. Он словно бы издавал сияние даже в тени листвы: блестели глушители, хром на дугах отражал солнечный свет, точно зеркало, сияла когтистая лапа-подножка, упирающаяся в землю. Даже сам бак словно отсвечивал синевой июльского глубокого неба. 
Алексей вдруг опомнился: - Поехали искать шпильку!
И мы поехали. Ирбит оказался старым, маленьким, уютным городком, самая старая часть его, по-видимому, была на въезде со стороны турбазы – там сохранилась брусчатая мостовая и несколько старых кирпичных домов с фигурными флигелями. На тихих улочках росли вековые деревья, они загораживали солнечный свет, и под их тенью все казалось древним и таинственным. На какое-то время мы почувствовали его тихое очарование. Здесь шла своя неторопливая, спокойная жизнь, которую никто не тревожил многие годы. Многие десятилетия завод выпускал одни и те же мотоциклы, практически одной и той же модели. Самым кардинальным изменением, наверное, считался переход от нижнеклапанного двигателя к верхнеклапанному. Наверное, для города мотослет был событием, которого ждали весь год. Только на три дня это вносило долгожданную неразбериху в неторопливое повествование жизни. Мы ездили по городу и удивлялись: нам казалось, что здесь каждый должен был ездить на новеньком «Урале»! А уж двигатель менять, по крайней мере, раз в год! Но здесь все было по-другому – на «Уралах» ездили, конечно, все – мальчишки и мужики, бабушки и дедушки, и даже девушку на «Урале» с коляской мы успели увидеть. Она была одета в длинную полосатую футболку и кроссовки. Больше на ней ничего не было. Наверное, она забыла надеть юбку. Но мотоциклы, в большинстве своем, были старые, на которых отъездили уже не один десяток лет, за ними, видимо, ухаживали на совесть, благо в мастерах недостатка не было. Как оказалось, найти такую элементарную запчасть в городе, где производят мотоциклы, невозможно. В магазинах её не было. На одном из перекрестков нас остановил парень на «Урале» с коляской – его заинтересовали номера на нашем мотоцикле. Он спросил, из какого мы региона. - У нас тут просто кранты, – пожаловался он. – Гаишники совсем задушили, – не тот карбюратор поставишь, – штраф, не тот руль – штраф! Не тот бак – штраф! Даже с модели на модель детали переставлять не дают. Вот только ради завода и согласились вас тут пару дней потерпеть…
Мы слушали его с сочувствием. - А вас еще не останавливали? – спросил он.
Лучше бы не спрашивал. На следующем же перекрестке нас остановил строгий, подтянутый гаишник. Он алчным взглядом смотрел на нас и на мотоцикл и тщательнейшим образом проверил все, что мог. Потом нехотя козырнул, возвращая документы, и отпустил. Когда нам надоело колесить по городу и искать шпильку, мы расспросили, как проехать на вокзал, и быстро, без всякой очереди, купили билеты на понедельник из Тюмени. Шпильку найти все же удалось. Мы вернулись к турбазе, у ворот которой уже толпился народ, – местных на территорию турбазы не пускали, по-видимому, чтобы они не подхватили бациллу кастомайзинга*, и стали спрашивать шпильку у местных мужиков на мотоциклах. На нашу просьбу о помощи откликнулся какой-то морщинистый дедок в рабочей спецовке и в стареньком шлеме. - А у меня где-то была! Айда, посмотрим!
Он весьма бойко сиганул на свой мотоцикл и понесся по городу. Приехав домой, он вдруг обнаружил, что ключей у него нет, а жена была на работе, куда ехать ему совсем не хотелось. Он, добрая душа, хлопал по карманам и расстраивался, что не может нам помочь. Потом махнул рукой и полез в крохотную форточку, благо квартира была на первом этаже. Мы с удивлением смотрели на такой неординарный способ проникновения в квартиру, но, по-видимому, он пользовался им не раз, уж очень ловко у него это получалось. Нас очень позабавил дедов зад в черных
