– Вот именно, не вам и не меня, – язвительно сказал Борис в микрофон, Рапорта мы и сами писать умеем. Конец связи.
Щёлкнув выключателем рации, он вернул её майору, носившему, как выяснилось, гордую фамилию Храмцов. Тот принял рацию и сказал:
– Часть моего отряда останется тут. Остальные вернутся в Управу. Вас мы отправим сейчас, тут есть несколько заправленных машин. Уазик подойдёт?
Борис махнул рукой: всё равно, хоть на телеге, лишь бы подальше отсюда, от этого проклятого места, успевшего насквозь пропахнуть смертью. Смертью настоящей, не киношной… Где-то глубоко внутри он понимал, что здесь, на окраине города не просто был ликвидирован отряд 'Капитана Отваги', тут, распятая под 'спецовскими' пулями, осталась гнить какая-то часть его, Борисовой, души.
Ээх, что за пораженческие настроения! Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать! Соловей, соловей, пташечка! Майор, мля, выпить нету? Ах, есть?! Так что же ты молчишь, сука?! А нам – пополам, мы и из рожка выпить могем!!! А закуси нет, так и хрен с ним, после первой не закусывают. Бойцы, вы на меня не смотрите, етттто у меня просто нервный срыв… Что?! Машина не заводится?! Да я ей щас! Под первую категорию…
– …по башне вдарила балвааааанка, сейчас рванёт бааяякомплект!..
'Спецы' запихали в машину орущего Бориса и с облегчением вздохнули, когда машина, увозящая пьяного майора из Управы, скрылась за поворотом. Последним, что они услышали из удалявшегося автомобиля:
– …а маладоогооо камандииира несли с прабитой галавой!..
5.
Выгружали Бориса из машины аж четверо, среди которых были начальник дежурной части и полковник Воротилов. Во время этого Борис то и дело пытался достать из кобуры 'Стечкин', царапая рукой хлястик клапана, пока, наконец, начальник дежурки не отобрал у него пистолет и не взмолился:
– Господи, как нажрался! На кой чёрт его сюда привезли? Домой его, к дьяволу, домой! Воротилов, укоризненно глядя на Бориса, сказал:
– Я, конечно, понимаю, товарищ Златокольцев. Нервный срыв и всё такое… Но нельзя же так!..
Борис посмотрел на Воротилова и икнул:
– А можно – сначала пулю в плечо, потом в бок, а потом – контрольный в чайник? Можно? Молчите уж, ваше благородие!
Воротилов беспомощно огляделся по сторонам в поисках кого-нибудь, на кого можно было бы свалить столь тяжкую ношу, как пьяный майор Златокольцев:
– Ну позовите же, наконец, кого-нибудь из его отдела! Кто знает, где он живёт и сможет дотащить его до квартиры!..
Через пяток-другой минут в дежурку вошёл хмурый Рэм, сопровождаемый решительной Юлей. В дежурке они обнаружили сильно пьяного Бориса и трёх молодых прапоров. Борис рассказывал что-то необычайно захватывающее, прапора слушали его, разинув рты:
– … и, приколись, мужики, тут она как заорет: 'Я буду жаловаться на вас Генеральному Прокурору!' Я, дескать, графиня, и веду свой род от… мнээ.. как его, дьявола?.. А, ладно, бес с ним! Всё равно щас не вспомню… А я ей и говорю в ответ: 'Графиня, возьмите графин и выпейте водички. И не кричите так, как будто вас режут, здесь не стадион. И, простите за нескромный вопрос, липовая лицензия на вывоз меди в Ближнее Зарубежье вам в наследство от ваших предков досталась? Если да, то укажите, от кого именно. Место погребения и так далее. Мы его откопаем и под суд за подделку документов!'
– А она чего? – выдохнули оба прапора в один голос.
– А она посмотрела на меня, как на Джека-Потрошителя и осевшим таким голосом спрашивает: 'Это у вас что, шутки такие?'
– А вы?
– А я: 'Нет, мадам, это у вас дело без срока давности. Сумма больно уж велика'… – Борис развернулся на стуле и увидел вошедших, – А, друзья! Заберите меня отседа. Высшее командование в благодарность за успешно проведённую операцию и учитывая моё нынешнее состояние представило меня к Ордену Сутулова первой степени с закруткой на спине!
– Не знаю, как там насчёт 'Сутулова' различных степеней с закрутками, а вот то что ты сейчас – лауреат Всесоюзного конкурса 'Лейся, пейся', это уж наверняка, – хмыкнул Рэм, – Воротилов тебя за такое пьянство завтра с дерьмом да без сахара…
– Подавится. По его собственным словам, моё нынешнее поведение после всего происшедшего вполне объяснимо. Короче, дядя шеф на нас сердиться не изволят! помотал головой Борис, – Дядя шеф дозволили мне сейчас отбыть на место постоянного проживания и хорошенько проспаться.
– Угу. А мне приказано тебя сопроводить до места твоего постоянного возлежания. В смысле – до кровати. Но вот леди… – кивнул Рэм в сторону Юли.
– Что – 'леди?' – поднял бровь Борис, – Леди хочет, чтобы я остался здесь и развлекал дежурных? Я могу, я же этот, как его… во! Победитель Фестиваля Молодёжи и студенчества 'Юность безысходная моя'.
– Ага. А ещё победитель конкурса 'Овца по жизни' – хмыкнул Рэм, – Солист Трижды Краснознамённого ансамбля Песни и Пьянки…
– Леди, – вмешалась Юля, – Леди оспаривает у капитана честь сопроводить героя-орденоносца и лауреата до места проживания.
Борис укоризненно посмотрел на Рэма:
– Эх вы, герр капитан! Как там в песне: 'Снегопад, снегопад!'… Знаешь такую? Исполняет ВИА 'Венеры' из Польши, руководитель – Мацал Кошек…И вообще! Как ты думаешь, вас самих-то скоро распустят?
– Тому, кто тебя поволочёт до хауса, велено считать себя на сегодня свободным, – ответил Рэм, – Но и остальных, вроде бы, долго не пропарят. Останется вдвое усиленный контингент в дежурной части, по два ответственных от каждого отдела, ну и, само собой, 'спецы' всем калганом. Прочим – около девяти вечера придадут ускорения в сторону дома.
– Вот и славно! – обрадовался Борис, – Тогда прошу всех обитателей нашего кабинета ко мне в 'группу продлённого дня'.
– Стажёров тоже? – поинтересовался Рэм.
– Если никто из них не идет в музыкальную школу или не занимается в кружке 'Умелые ручонки'. В общем, по желанию. Карету мне, карету!
Один из прапоров вышел из дежурки, едва не помирая со смеху. Через пару-тройку минут из коридора раздался его крик:
– Ваше высокородие! Вам с бубенцами, или как?
– Бубенцы – это мещанство. С бубенцами пусть ездит начальник строевого отдела, у него слабость к наворотам, – крикнул в ответ Борис, – Клаксон на вашей трахоме имеется?
– Обижаете, ваше высокородие! – хохотнул второй прапорщик, оставшийся с ними в дежурке, – Всё по высшему разряду.
– Тогда, перед тем, как тронуться, – пробормотало 'их высокородие', всё сильнее заплетаясь, – Пусть мальчик дуднёт в него два раза.
– Так попы на извозчике в свет выезжали, – хихикнула Юля, помогая ему встать со стула.
– Тогда пусть дуднёт не два, а три раза, – настаивал Борис.
– Дуднёт, дуднёт! Держись за меня, горе луковое!…
…и 'мальчик', которому оказалось около сорока пяти лет, дуднул. По пути Борис рассказывал дежурному водителю скабрезные анекдоты, периодически извиняясь перед Юлей, что он такой пошляк. И она, и водитель, его охотно извиняли, потому что анекдоты были – как на подбор. Из того набора, который не рекомендуется рассказывать как раз именно водителям, потому что они могут не справиться с управлением. Но всё обошлось и Борис был благополучнейшим образом доставлен сначала к самому подъезду, а потом без приключений сопровождён Юлей до своей квартиры.
6.
В тот момент, когда Борис захлопывал дверь своей квартиры, ему в голову пришла неожиданная мысль.
