около 700 заключенных, в большинстве своем уголовников. В то же время освободить политических заключенных уголовники забыли. Охрана тюрьмы из 60 человек была растерзана, а начальник тюрьмы заживо сожжен. Была уничтожена канцелярия тюрьмы и все дела преступников.
Новая украинская власть, узнав о разгроме тюрьмы, срочно бросила на поимку преступников полк солдат и два броневика. У стен тюрьмы завязался бой, однако большинство бандитов успело скрыться. В это время по соседней с тюрьмой улице как раз проходил трамвай с пассажирами. Беглецы из тюрьмы остановили трамвай и раздели всех пассажиров, оставив им, взамен одежды, арестантские робы. Некоторые воры обрядились в женские одежды, другие пытались напялить детское пальто. Еще долго по наиболее темным и глухим улицам Одессы слонялись бежавшие в надежде 'раздобыть пальто'…
Среди бежавших были изуверы: Мария Токарчук – женщина, которая убивала свои жертвы и расчленяла трупы, Имерцаки – серийный убийца и другие…
16 декабря Япончик обратился с новым воззванием к представителям преступного мира. На этот раз он призывал не грабить рабочие кварталы. В тот день в Одессе завязались бои между войсками УНР и белогвардейцами, которых поддержали французы. 18 декабря, в разгар боев, бандиты ограбили казначейство на сумму в миллион рублей.
20 декабря 1918 года Одесса полностью перешла под власть белогвардейцев и 'союзников Антанты', в первую очередь французского командования. С той поры до конца марта 1919 года Одесса была островком видимого благополучия и обеспеченности среди бурлящей магмы гражданской войны. В городе открывались шикарные магазины и рестораны, игорные и публичные дома, снимались фильмы и работали десятки театров и кабаре. Богатые люди со всей 'вчерашней' империи проматывали тут деньги. И бандитам работы хватало. Они так обнаглели, что совершали налеты средь бела дня на Дерибасовской.
Левоэсеровский подпольщик Алексеев-Небутев так описывает положение Одессы начала Девятнадцатого: 'Несмотря на такое количество властей, а может быть и благодаря ему, город находился во власти анархии. С пяти часов вечера обыватели прятались по квартирам. Если же находились смельчаки, которые рисковали после этого времени выходить на улицу, то их раздевали у дверей квартиры. Никогда так не торжествовала одесская 'малина', как в эти месяцы. Грабила 'малина', грабили чины государственной охраны, грабили восемнадцать контрразведок'.
Тех, кто ослушался Япончика и не заплатил дань, ждала смерть. Так был убит купец Масман, не выплативший по 'мандату' 10 тысяч рублей, купец Литейман, отказавшийся платить 50 тысяч, купец Энгель, 'задолжавший' бандитам 25 тысяч… Все торговцы не только предместий, но и района Старого базара, Привоза, Малой Арнаутской были обложены данью от 10 до 50 тысяч рублей, в зависимости от величины их предприятия.
В январе-феврале 1919 года Япончик совершил налет на Гражданское общественное собрание Одессы во время крещенского торжественного обеда и собрал сумму в 100 тысяч рублей, налет на квартиру княгини Любомирской принес бриллианты на сумму 60 тысяч рублей. Наибольший 'улов' дало ограбление испанского консула в Одессе, что жил в гостинице 'Лондонская' 250 тысяч рублей.
Япончик 'правил' Одессой через местных бандитских атаманов, которые имели свои районные штабы-'малины' в предместьях. Так, на Слободке руководил ворами атаман Муха, на Пересыпи – атаман Сало, на Фонтане – Косовекий ('Коса'), на Балке – братья Шаповаловы. 'Армия Япончика' в большинстве своем состояла из юнцов 18-23 лет, старые 'авторитеты' пытались 'работать' самостоятельно. Одесский градоначальник Марков сообщал газете 'Одесские новости': '… большинство устрашающих вымогателей – это юнцы 19-20 лет, иногда невооруженные…'
Известный куплетист Владимир Коралли вспоминал:
'Знаменитый 'король' одесских налетчиков Мишка Япончик был одной из ярчайших личностей старой Одессы. Это был колоритный тип романтического разбойника и афериста…
О Мишке Япончике рассказывали разного рода романтические истории. Говорили, что он не грабит врачей и артистов, любит ходить в театр, кино и на дивертисменты. А его 'мальчики' работают очень картинно: на вечерах и маскарадах появляются в смокингах, ничем по облику не отличаясь от господ, и вежливо просят дам и кавалеров расстаться с драгоценностями. Никакой грубости, хамства, а тем более насилия не допускают, только поигрывают своими никелированными браунингами. Для маскировки налетчики иногда облачались и в студенческую форму…
Я жадно рассматривал Мишку Япончика. Ему было лет тридцать. Брюнет, широкие смуглые скулы. Обращали на себя внимание неспокойные раскосые глаза. Они мгновенно и как-то незаметно перебегали с предмета на предмет, казалось, что он смотрит на всех и на все сразу. Он часто оглядывался.
А одет был богато и несколько мрачновато. Пальто украшал черный каракулевый воротник, шапка того же меха лежала на коленях, едва придерживаемая рукой. Пальто было расстегнуто и виднелся черный костюм и того же цвета косоворотка.
Япончик сидел на крайнем месте, поставив ногу на проход (в зале театра. – Авт.), словно каждую минуту готов был вскочить…'.
Леонид Утесов, знавший Япончика, в книге 'Спасибо, сердце' добавляет, что Япончик очень неохотно шел на 'мокрые дела' (убийства), а вид крови его смущал'. Певец явно симпатизировал и льстил бандиту!
Белогвардейцам Япончик устраивал 'тихий погром'. Частенько бандиты поджидали белых офицеров при выходе из ресторанов, для того чтобы их избить и ограбить. Жены одесских бандитов – иногда проститутки, а чаще – воровки помогали мужьям 'в их трудной работе'.
В ответ на бандитский террор белогвардейский военный I губернатор Одессы, генерал Алексей Гришин-Алмазов, объявил войну бандитам. В предместья были введены воинские подразделения и броневики. Бандитов расстреливали на месте преступления. Начались широкомасштабные облавы, во время которых 'отстреливали' подозрительных. В интервью газете 'Одесские новости' в январе 1919-го, Гришин-Алмазов сетовал: 'То, что происходит сейчас в Одессе, внушает серьезные опасения… Одессе, в наше безумное время, выпала исключительная доля – стать убежищем всех уголовных знамен и главарей преступного мира, бежавших из Екатеринослава, Киева, Харькова'. Так что помимо белогвардейской власти, местных бандитских 'атаманов' Япончику приходилась бороться против заезжих 'гастролеров', посягнувших на его территорию.
Борьба была столь жестока, что 'король' Япончик направил губернатору Одессы письмо-просьбу. В нем были такие строки: 'Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем'. Но молодой, амбициозный губернатор не принял предложения, и война продолжалась. Для широкомасштабных облав использовались французские и греческие CQI-даты. Было закрыто 44 притона бандитов, которые назывались паштетными, буфетами, трактирами…
На белогвардейские репрессии бандиты ответили 'бандитским террором'. С тех пор они еще теснее стали взаимодействовать с революционным подпольем. У них был общий, ненавистный враг.
О совместной борьбе против 'белых' Япончик вел переговоры через Котовского и анархиста Анатолия Железнякова (кличка 'Викторс', прибыл в одесское подполье для организации 'Интернационального бюро анархистов'). Япончик тогда успешно приторговывал оружием и снабжал им подпольные отряды большевиков и анархистов. Так, Одесский ревком получил от него 80 револьверов и 200 гранат. Большевик Ф. Анулов-Френкель вспоминал, что 'большие услуги штабу ВРК (военно- революционного комитета) в доставке оружия оказывал Мишка Япончик за сравнительно небольшую плату…'. Япончик помогал революционному подполью выкупать за большие деньги революционеров из тюрем, а часть отобранных у буржуазии денег передавал на закупку хлеба для голодающих.
В то время Япончик распространял слух о том, что имеет 'бандитскую армию в десять тысяч человек. Скорее всего, это преувеличение, в лучшем случае он мог собрать одну треть названной цифры. Но и это было немало. Прибавим сюда 300 боевиков революционного подполья и увидим, что 'городская партизанская война' в Одессе начала 1919 года была опасна для белогвардейцев и очень выгодна большевикам.
Зимой 1919 года Япончик близко сошелся с известным в те времена авантюристом Борисом Михайловичем Ржевским-Раевским, который появился в Одессе еще в августе 1918 года. За его плечами было множество афер. Аристократ, друг царского министра внутренних дел Хвостова, он прославился как военный корреспондент, ведя репортажи с театра военных действий на Балканах. Ржевский организовал первый в России Союз журналистов – 'Клуб журналистов' в Петрограде. С 1915 года он служит в
