Для истории сохранились фотографии 'триумфа' Дыбенко в Кронштадте, который он потопил в крови: 'Дыбенко во главе следственной комиссии', 'Дыбенко на митинге на поверженном мятежном линкоре 'Петропавловск'. Везде он в центре и с бесовским блеском в глазах. В Обращении 'К товарищам старым морякам Кронштадта' Дыбенко призывал: 'Спасайте честь славного революционного имени балтийцев, опозоренное ныне предателями. Спасайте Красный Балтийский флот!'
Во время штурма восставшей крепости 17 марта 1921 года Дыбенко возглавил сводную дивизию карателей и войска, задействованные в общем штурме. Ленину было выгодно, чтобы матросов-бунтарей карал матрос, 'бывший бунтарь'. Тем более что восставших возглавлял матрос Степан Петреченко с Полтавщины, служивший на флоте с 1914 года, участник Октябрьской революции и приятель Дыбенко.
До сих пор мы не знаем точных цифр убитых, казненных, осужденных на медленное уничтожение в концлагере Соловки матросов-балтийцев. Историки называют от 7 до 15 тысяч жертв Кронштадта. Только смертных приговоров, санкционированных Дыбенко, было вынесено 2103. Даже тех, кому была обещана свобода за капитуляцию, отправили в концлагерь, откуда никто не вышел. М.Тухачевский писал: 'Я пять лет на войне, но не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь наблюдал такую кровавую резню'.
Дыбенко стал хозяином жизни и смерти своих 'братишек' как комендант мятежной крепости. Вскоре он 'создаст' воспоминания под названием 'Мятеж', в которых опишет свои 'подвиги'. Эту книгу он посвятит 'борцу за справедливость' – Шурочке Коллонтай. Скорее всего Коллонтай и была фактическим автором книги. Ведь матрос-командарм был малограмотен. Хотя он 'написал' (или ему написали) множество книг, прославляющих особу Дыбенко: 'Октябрь на Балтике', 'В недрах царского флота', 'Из недр царского флота к Великому Октябрю', 'Революционные балтийцы'…
В апреле 1921 года Дыбенко как специалиста по подавлению восстаний направили усмирять крестьян Тамбовщины, выступивших во главе с эсером, атаманом Антоновым. Сколько на совести Дыбенко крестьянских душ, расстрелянных и изрубленных, сожженных живьем в хатах, умерщвленных отравляющими газами?!
'Миндальничать с этими мерзавцами не приходится…' – заявил Дыбенко. Даже женщин и детей не пощадили, ссылая на смерть в Сибирь.
Проявив себя за два месяца 'стратегом малой войны' против своего народа и беззаветно преданным партии командиром, Дыбенко становится 'героем', обласканным властью. В мае 1921 года его назначают начальником войск Западного черноморского побережья (район Тирасполь – Одесса – Николаев Херсон), где его хорошо помнили по событиям 1919 года. С июня 1921-го он одновременно стал командовать 51-й Московской (Перекопской) стрелковой дивизией.
Сведения о 'деяниях' этой дивизии, когда ее 'отцом' был Дыбенко, можно почерпнуть в одесских архивах. Там хранятся свидетельства чудовищных издевательств над местными жителями бойцов 'славной' дивизии. В начале 1922-го, когда голод выкашивал целые деревни Юга Украины, озверевшие банды бойцов 51-й дивизии врывались в степные села, грабили, насиловали женщин, избивали мужчин. Забирали последнее, что еще не выкачали по продовольственному налогу. А сам Павел Ефимович закрывал на все это глаза, заявлял, что солдаты требуют постоянного усиленного питания. Еще он снова стал конфликтовать с местным партийным начальством. Выступая на параде своих войск 1 мая 1922 года, Дыбенко называл местных коммунистических лидеров 'бездельниками' и предлагал 'разогнать' исполком Одессы. Местные власти и комиссары платили ему той же монетой, требуя от центра отзыва Дыбенко с Юга Украины. Но командующий войсками Советской Украины и Крыма М.Ф. Фрунзе ограничился директивой – 'неусыпно наблюдать за Дыбенко' как за ненадежным командиром.
В Одессе, где находился штаб дивизии, Дыбенко и Коллонтай поселились в шикарных номерах лучшей гостиницы 'Пассаж', что на улице Дерибасовской. Целый этаж гостиницы, где жили пламенные революционеры, был завален конфискованной антикварной мебелью, картинами, коврами… Сторонники равенства стремились к роскоши и содержали несколько выездов и авто.
В 1922-м Дыбенко экстерном 'как особо талантливый' (!) заканчивает Военную академию, проучившись там не более года. Его жена вспоминала, что писала комдиву во время его учебы в академии все контрольные и дипломную работу о роли полководца в военных действиях. В то время как Коллонтай корпела над контрольными, молодой 'генерал' Дыбенко пил и гулял, и его кутежи надолго запомнились одесситам. Это не мешало ему приписывать себе идеи по реорганизации армии, высказанные Коллонтай. Он вскоре сам поверил, что именно он их автор.
Коллонтай постоянно отчитывала своего поистрепавшегося 'орла', укоряя его: '… твой организм уже поддался разрушительному яду алкоголя. Стоит тебе выпить пустяк и ты теряешь умственное равновесие. Ты стал весь желтый, глаза ненормальные…' Эти строчки были написаны Коллонтай еще в 1922 году, а после этого еще 15 лет наш 'герой' усиленно пил и при этом командовал военными округами, продолжая писать со множеством грамматических и смысловых ошибок, в общении с подчиненными предпочитая мат.
В Одессе у Дыбенко завязался роман с 'буржуйкой' Валей Стафилевской. Ей было всего восемнадцать, когда один из подчиненных комдива взял ее 'как трофей' при разгроме армии Врангеля в Крыму. Позже он передал ее своему начальнику. В 1923 году Валентина стала женой Дыбенко.
А за год до этой неудачной женитьбы Дыбенко пытался поддерживать любовные отношения сразу с двумя постоянными зазнобами: Шурой и Валей, хотя и от них он частенько 'уходит по бабам'. В то же время он 'по – своему' любит и не хочет расставаться с Коллонтай, которая переживала в 1922 году очередное политическое фиаско. Она приняла участие в 'рабочей оппозиции' в коммунистической партии, которая выступала против диктата Ленина. Оппозиция очень быстро была разгромлена, причем 'железный Феликс' предлагал расстрелять или пересажать всех участников оппозиции. От греха подальше Коллонтай уехала к мужу в Одессу.
В Одессе потерпел полное фиаско и их революционный роман. Революция отгремела, а будни развеяли романтический ореол вокруг Дыбенко. Кого же скрывал он? Вечно пьяного, грубого мужлана, парвеню, который упивался своей славой и властью. Насмотревшись на похотливого и пьяного 'фельдфебеля Дыбенко', Александра настаивала на немедленном разводе. Дыбенко пытался вымолить у нее прощение, ползал перед ней на коленях, обещал 'исправиться'. Он клялся порвать 'с Валькой' и бросить пить. Часто Колонтай приходилось наблюдать бурные рыдания 'легендарного героя', нервная система которого постоянно давала сбои. В порыве раскаянья и отчаяния, понимая, что разрыв неизбежен, Дыбенко выхватывает однажды револьвер, и направив дуло себе в грудь, стреляет… Он видел как делал это в фильме актер Полонский.
Все это произошло на глазах у Александры, на роскошной даче командующего, в предместье Одессы 'Большой фонтан'. Коллонтай так опишет это событие. Целую ночь Дыбенко гулял, а под утро заявился под хмельком, оправдываясь, что задержался у друзей по дивизии. Коллонтай бросила ему в лицо (читаем ее дневник):
'Не лги. Мне все равно, где ты был. Между нами все кончено. В среду я еду в Москву. Совсем. Ты можешь делать что хочешь – мне все равно.
Павел быстро, по-военному, повернулся и поспешил к дому. У меня мелькнуло опасение: зачем он так спешит? Но я медлила. Зачем, зачем я тогда не бросилась за ним? Поднимаясь по лестнице террасы, я услышала выстрел… Павел лежал на каменном полу, по френчу текла струйка крови. Павел был еще жив. Орден Красного Знамени отклонил пулю, и она прошла мимо сердца… Только позднее я узнала, что в тот вечер 'красивая девушка' поставила ему ультиматум: либо я, либо она'.
Коллонтай выходила самоубийцу, отчиталась перед парткомом за 'непартийный' поступок Павла, взяв всю вину на себя… А когда Павел поправился, уехала в Москву, оставив Дыбенко с юной Валей.
Этот выстрел подорвал богатырское здоровье Павла. После него он стал постоянно жаловаться на боли в сердце и временную потерю сознания.
Несмотря на пятый, 'окончательный', разрыв с Коллонтай, Дыбенко продолжает оставаться с Шурой в интимной переписке. Последний эпизод их романа приходится на 1923 год, когда Коллонтай становится советником посольства СССР в Норвегии. Комдив Дыбенко шлет ей письмо за письмом с рефреном 'Люблю! Хочу в Норвегию!'.
1922-1926 годы – время относительной свободы для коммунистов, время заграничных путешествий партэлиты, 'лучших людей СССР'. С согласия ЦК партии и двух наркомов Сталин решил удовлетворить
