из монастыря. Для этого он был слишком хорошим профессионалом. Засечь его, таким образом, никто не мог. К тому же в таком случае нужно было исходить из того факта, что телефон Ковровой прослушивался. А это тоже было пока лишь из области предположений. Но если даже предположить невозможное и согласиться с этим, все равно о первой встрече они не должны были знать. А они точно знали время и место встречи в Никитском переулке. И так же точно знали время и место встречи на ВДНХ.
«Нужно будет самому все проверить по возвращению — подумал Дронго. — Позвонить Ковровой, сообщить, что документы найдены, и назначить встречу. Если и в этот раз будет ждать засада, значит, либо телефон Ковровой прослушивается, либо она сама тот самый предатель, из-за которого погиб Гамза Агаев. Ничего другого придумать просто невозможно».
Самолет пошел на посадку, и он пристегнул ремень. Северная столица встретила его сильным дождем. Он приехал в автобусе в город и еще два часа потратил на розыск адреса семьи Виноградовых. Наконец в адресном бюро ему сообщили адрес, который он сразу вспомнил. «Как я мог довериться компьютерной памяти, нужно было более внимательно читать личные дела всех офицеров», — в который раз с досадой думал Дронго, сидя в автобусе, направляющемся к дому родителей Димы Виноградова.
Он понимал, что никто не гарантирует ему приятную встречу и здесь. Они вполне могли вычислить и установить наблюдение за квартирой Виноградовых. И наверняка давно уже это сделали. Был уже вечер, и в такое время лучше не появляться рядом с их домом. Он сделал несколько контрольных кругов, обращая внимание на стоявшую напротив подъезда машину. Антенна на «Волге» и двое сидевших в ней мужчин не вызывали более никаких сомнений. За квартирой Виноградовых следили. Значит, завтра утром нужно найти возможность и переговорить с матерью или отцом Димы без посторонних свидетелей.
Дронго уехал в центр города. Нужно было где-то остановиться на ночь. Он сумел договориться с администратором гостиницы «Москва» и получить номер на одну ночь. И хотя в Санкт-Петербурге к этому времени появилось уже много очень дорогих и очень хороших отелей, он почему-то любил именно эту гостиницу, столь живописно расположенную у моста, напротив Александре-Невской лавры. Может, потому, что он часто приходил сюда и, обходя могилы известных людей, думал о бренности всего земного. Но в этот раз ему не удалось ничего увидеть.
Рано утром, уже в половине седьмого, он покинул гостиницу и поехал к школе, где преподавала мать Димы. Расчет был на то, что, стесненные в средствах и людях, органы ФСБ не будут слишком плотно следить за матерью старшего лейтенанта еще и в школе. Узнав телефон учительской, он дождался начала уроков и позвонил во время первой перемены, попросив позвать к телефону Виноградову.
Через три минуты он наконец услышал довольно молодой, хорошо поставленный голос, который обычно бывает у преподавателей с большим стажем:
— Да. Виноградова вас слушает. Он напряг память. Как же ее звали? Кажется, Людмила Аркадьевна.
— Людмила Аркадьевна, — начал он, — вы извините, что я вас беспокою. Это из газеты «Комсомольская правда». Мы пишем о необычных парах друзей, сослуживцев, знакомых, просто приятелей. Хотели написать и о вашем сыне.
— Он мне ничего не говорил, — удивилась женщина. — Вы знаете, где он работает?
— Конечно. Мы получили согласие его руководства. Он говорил, что у него есть знакомый монах. Мы хотим написать об этой необычной дружбе;
— Монах? — еще больше удивилась женщина. — Да нет у него никакого знакомого монаха. Тем более сейчас.
Дронго разочарованно покачал головой. Этого следовало ожидать. Он хотел уже извиниться и попрощаться когда женщина вдруг сказала:
— Подождите. Вы, наверное, имеете в виду Арсения? Ну какой же это монах. И тем более его знакомый, — она даже засмеялась.
— А кто это такой? — спросил Дронго.
— Его двоюродный брат. Сын моей сестры. Он никогда не был близким другом Димы, хотя в детстве они были дружны. Но потом Арсений решил посвятить себя богу. А вам действительно разрешили об этом писать?
— Конечно. Сейчас другие времена, Людмила Аркадьевна. Сейчас за это не наказывают. У нас даже президент ходит в храм и стоит со свечкой.
— Конечно. Но вы все-таки покажите свой материал заранее Диме. Пусть он сам решит, стоит ли это печатать. А то уже второй раз сегодня про Арсения спрашивают.
— Конечно. Обязательно. Мы возьмем у него разрешение, — заверил Дронго. И вдруг до него дошел смысл сказанной женщиной последней фразы.
— Что вы сказали? — спросил он, начиная сознавать весь ужас происходящего.
— Утром уже звонили, спрашивали про Арсения. Я ведь все рассказала. Я только приехала на работу, когда позвонили к директору. Муж ведь спит, он болеет, так я телефон и отключила.
Он взглянул на часы. Прошло сорок пять минут. Можно еще успеть.
— Адрес. У вас есть адрес и телефон Арсения? — быстро спросил он. — Как называется его монастырь?
Она назвала монастырь. В Подмосковье. И номер телефона.
Она еще не успела договорить, как он повесил трубку. Выбежал на улицу. Увидев вывеску какой-то конторы, вбежал туда.
— Телефон! — закричал он. — Нужен городской телефон!
В отличие от телефонов почти всех стран Европы, откуда можно звонить в любую точку мира, местные телефоны-автоматы не были приспособлены для таких упражнений, и для этого следовало звонить из специальных мест, где стояли междугородные и международные телефоны. Или с любого городского телефона, набирая код Москвы.
В небольшой комнате сидело три женщины. Они испуганно смотрели на ворвавшегося Дронго, ничего не понимая. Одна из них показала ему на телефон. Он бросился к нему, набирая код Москвы и номер телефона Надежды Ковровой.
— Там умирает человек, — пояснил он. — Нужна срочная помощь.
Женщины сочувственно закивали, заохали. Ему повезло, он попал в Москву с первого соединения. «Даже если они сразу выехали в монастырь, у него есть еще минут десять», — подумал Дронго, посмотрев на часы.
Трубку сняла Коврова.
— Я слушаю, — сказала она. И он сразу закричал:
— Быстро звоните в монастырь, — он продиктовал номер телефона. — Пусть Виноградов уходит оттуда. Пусть ждет меня вечером на Миусской площади. Вы меня поняли — на Миусской площади? Только звоните немедленно. У вас совсем нет времени.
— Я поняла, — сказала Коврова, — на Миусской площади. В котором часу?
— В семь вечера, — сказал он, чуть успокаиваясь. И положил трубку. Потом посмотрел на притихших женщин.
— Как ваш больной? — подозрительно спросила одна из них. Вместо ответа он вытащил из кармана сто тысяч и положил на стол.
— Спасибо вам.
— Возьмите свои деньги, — сказала все та же женщина. — Мы ведь понимаем. Наверное, вам действительно нужно было срочно позвонить.
Он кивнул, забрал деньги и вышел на улицу. Остановил такси и поехал в аэропорт. Уже в аэропорту он нашел междугородный телефон-автомат и снова позвонил Ковровой.
— Вы успели позвонить? — спросил уставшим голосом, уже не надеясь услышать положительный ответ.
— Да, — сказала она, — я предупредила Арсения, чтобы его брат уходил из монастыря. Сообщила о вашей встрече ровно в семь часов вечера. У вас больше нет никаких сообщений?
— Больше никаких, — подтвердил он и, попрощавшись, положил трубку. Опять они чуть не опередили его. Но каким образом им удается все время быть впереди?
Он пошел к кассе брать билет на Москву, благо самолеты летали достаточно часто. Ровно в час дня
