такого закона не было никогда, а правила гигиены начали прививаться лишь в 17 веке н. э.).
Вполне естественно, что немногочисленные последователи Иисуса (а было их в Иерусалиме около 120 человек (Деяния 1:16)(тоже, будучи фарисеями, принимали живейшее участие в становлении этих обычаев. Кстати, они были искренне убеждены в том, что Иисус действительно воскрес, и не скрывали этого. Провозглашая воскресение из мертвых своего учителя, они волей или неволей, вошли в конфликт с саддукейской верхушкой и самим первосвященником. Саддукеи отрицали бессмертие души и, само собой, не могли потерпеть проповедей о воскресении конкретного человека, тем более в Храме.
Все семейство первосвященника Анны отличалось крутым нравом, беспощадным правосудием и строгим соблюдением храмового ритуала. Так во всяком случае говорит Иосиф Флавий. Терпение первосвященника Анны лопнуло, когда ему донесли, что Петр не только вылечил именем Иисуса хромого в Храме, но и проповедовал во всеуслышание, что исцеление это произошло «ради веры во имя Его» (Деяния, 1:2-16). Более того, Петр утверждал: «Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, которого вы распяли» (Деяния, 2:36). Это было уже слишком, заявление Петра было не только богохульством, но и прямой клеветой на первосвященника и Синедрион. Анна распорядился арестовать Петра и Иоанна: «Когда они говорили к народу, к ним приступили священники и начальники стражи при храме и саддукеи, досадуя на то, что они учат народ и проповедуют в Иисусе Воскресение из мертвых; и наложили на них руки и отдали под стражу до утра; ибо уже был вечер» (Деяния, 4:1–3).
На первый взгляд, повторилась история с Иисусом: «На другой день собрались в Иерусалим начальники их и старейшины и книжники, и Анна первосвященник и Иоанн и Александр и прочие из рода первосвященнического». Само собой разумеется, что это расширенное заседание Синедриона было собрано для решения каких-то животрепещущих религиозных вопросов, а не из-за ареста двух смутьянов. Ради них не стали бы собирать представителей из всей Иудеи. Но, повторяю, внешняя канва события очень напоминала историю Иисуса. Даже вопрос, который бал задан апостолам, напоминал заданный ему в свое время: «скажи нам, какою властью Ты это делаешь, или кто дал Тебе власть сию?» (Матфей, 21:23; Лука, 20:2; Марк, 11:23).
Итак, поставили Петра и Иоанна вместе с излеченным ими хромым «от чрева матери его» перед представительным совещанием и спросили: «какою силою или каким именем вы сделали это?» (Деяния, 4:7). В ответ Петр произнес страстную речь: «начальники народа и старейшины Израильские! Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, как он исцелен, то да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен он перед вами здрав; Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деяния, 4:8-12).
На этом подобие дела Петра и Иоанна с делом Иисуса заканчивается. В данном конкретном эпизоде действовал не римский прокуратор, а Синедрион, и действовал по еврейским законам. Услышав богохульство, в соответствии с процедурой, первосвященник удалил Петра и Иоанна из зала. Им было приказано «выйти вон из Синедриона», и высокое собрание приступило к обсуждению дела. Вопрос был довольно сложным: с одной стороны, виновные дошли почти до грани призыва «поклонения богам иным», что каралось смертью, но с другой — ни Петр, ни Иоанн не называли Иисуса Богом. Они лишь утверждали, что исцелили «немощного» именем Иисуса и «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись». Но такое заявление, по сути, являлось отступничеством, и Синедрион, естественно, не мог этого допустить. Решение было примечательное: «известно, что ими сделано явное чудо, и мы не можем отвергнуть сего; но, чтобы более не разгласилось это в народе, с угрозою запретим им, чтобы не говорили об имени сем никому из людей. И призвавши их, приказали им отнюдь не говорить и не учить об имени Иисуса» (Деяния. 4:15–18). После этого, и Петр, и Иоанн были отпущены с миром.
Дело на этом однако не закончилось, апостолы продолжали «с великою силою» свидетельствовать «о воскресении Господа Иисуса Христа» (Там же, 4:33). В «Деяниях» говорится, что проповеди апостолов «в притворе Соломоновом» привлекали «к Господу множество мужчин и женщин» (Там же, 5:14). И еще, однажды «охотно принявшие слово его крестились, и присоединилось в тот день душ около трех тысяч» (Там же, 3:41). В другой день, в результате проповедей Петра и Иоанна в Храме, «многие же из слушавших слово уверовали; и было число таковых людей около пяти тысяч» (Там же, 4:4). Таким образом, Деяния утверждают, что за время проповедей апостолов в этот год в Иерусалиме уверовали в Иисуса 8000 человек. Дескать, именно это и встревожило первосвященника и саддукеев.
В указанные времена постоянными посетителями Храма были в основном мужчины, на них (кстати, как и в наши дни) лежали все ритуальные обязанности, женщины занимались хозяйством и многочисленными детьми. Иерусалим считался крупным городом, его население достигало 30 тысяч человек, для того времени это был очень многолюдный город. Теперь посчитаем… Треть населения можно исключить сразу — это дети до 13 лет. В Храм они не ходили и проповедей не слушали. Половина оставшегося населения женщины. Совершеннолетних мужчин в Иерусалиме тех лет можно было насчитать от силы 10 000 человек. Из этого количества исключим немощных стариков, примерно 1000 человек. Следовательно, практически все мужское население Иерусалима в 37 году н. э. стало христианским? Оставим это утверждение на совести авторов Деяний! Если все было так, то кто в таком случае забросал камнями Стефана за проповедь Христа? Но об этом несколько позже.
Апостолы не вняли предупреждениям Синедриона и продолжали свои проповеди. Синедрион принял меры, и храмовые стражники «наложили руки свои на Апостолов, и заключили их в народную темницу». Далее автор Деяний описывает чудесное освобождение узников из темницы с помощью ангела. Любопытная картина получается у автора Деяний! Людей, отрицающих единого Бога, призывающих обратиться «к богам иным» — по сути язычников — из тюрьмы вызволяет ангел, посланец единого Бога! Автор изо всех сил пытается навести мосты через непреодолимую пропасть, разделяющую истину и ложь — между заветом, данным Всевышним, и выдумкой о богочеловеке.
После своего чудесного избавления из темницы апостолы вновь отправились проповедовать в Храм. На этот раз стража препроводила их в Синедрион: «приведши же их поставили в синедрионе; и спросил их первосвященник, говоря: не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем? И вот, вы наполнили Иерусалим учением вашим и хотите навести на нас кровь Того Человека» (Деяния, 5:27–28). На это Петр ответил: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам; Бог отцов наших воскресил Иисуса, которого вы умертвили, повесивши на дереве» (Там же, 5:29–30). Реакция Синедриона на это заявление была очень бурной: «слыша это, они разрывались от гнева и умышляли умертвить их» (5:33). Что же возмутило членов Синедриона? конечно не заявление, что следует «повиноваться больше Богу, нежели человекам». Членов Синедриона возмутило обожествление человека и явно ложное обвинение в причастности Синедриона к распятию Иисуса. За эти преступления по еврейским законам полагалось два наказания — бичевание и смертная казнь. Бичевание за клевету на Синедрион и смертная казнь за проповедь божественности Иисуса.
Когда члены высокого собрания обсуждали, подлежат ли деяния апостолов смертной казни, встал в Синедрионе «некто фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом, приказал вывесть Апостолов на короткое время» и обратился с речью к членам собрания: «Мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать: ибо не задолго пред сим явился Февда, выдавая себя за какого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли; после него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались; и ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их: ибо, если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками» (Деяния, 5:17–39).
Кем же был этот человек, о котором автор Деяний говорит так неопределенно, называя его «некто»? Этот «некто» был глава Синедриона, раббан Гамлиэль Старший. Этот авторитетнейший уважаемый всем народом законоучитель был, кроме всего прочего, главой фарисейского большинства в Синедрионе. Как видно, основная масса фарисейства сочувствовала Иисусу — предводителю мятежа, пусть и неудавшегося, и совсем не желала преследования его учеников. И дело тут совсем не в защите христианства, которое в те
