возраст интереса для частной предпринимательницы не представляет. И она, опередив Михаила, мобилизовавшего свои силы для собственных вопросов, посетовала:
– Очень жаль. Пять бутылок нас не спасут. И с предварительным заказом мы не могли обратиться – не знали, что так получится. Я имею в виду пожар. Вот Миша, как узнал, так прямо в домашних штанах и сорвался. – Наташка всхлипнула и полезла в карман за бумажными платками. Учитывая ее врожденную предрасположенность к слезам, она таскала их с собой в невероятных количествах.
Хозяйка всплеснула руками и заголосила. А я подумала, что зря не надела теплую куртку с капюшоном. Сколько обе будут блажить – неизвестно, а дождевая вода весьма неприятно, хотя и умеренными потоками, скатывалась с крыши крыльца за воротник.
– Вы, вероятно, видели, как все произошло, – синими от холода губами выдавил из себя Михаил. – Нельзя ли пройти в дом? Кое-что уточнить.
Хозяйка дома ничего ответить не могла – они с Наташкой на терраске висели друг на друге, утопив рыдающие физиономии в дружеских плечах. Им было не так холодно, как нам с Михаилом. Но холод иногда действует отрезвляюще.
– Наша сила – в массах, – заявил детектив, хватая меня под руку. Я не сопротивлялась: за шиворотом уже был полный разлив. Вместе мы решительно продвинулись вперед, ухитрившись при этом закрыть за собой входную дверь.
– Проходите в комнаты, – со слезным прононсом и страданием в голосе прорыдала Наташка. – Танечка нас сейчас горячим чайком угостит.
Когда только успели познакомиться?
– Да-да, проходите. – Танечка охнула, вздохнула полной грудью и осторожно промокнула протянутым Натальей платком мокрые от слез щеки. Тандем страдающих наконец-то распался.
Часть вторая
Бесформенный «Бермудский треугольник»
1
– На курчонка похож, – ловко собирая на стол и с жалостью поглядывая на детектива, отметила Танечка. – Значит, тебя Мишей зовут. Ща мы тебя, Миша, приведем в человеческий вид. – Она уверенно водрузила на стол полуторалитровую бутылку с самогоном. – На травках настояна, такую только для своих подаю. – И перевела взгляд на меня. Я шмыгнула носом и постаралась улыбнуться как можно приветливее. По-моему, Танечка испугалась. Во всяком случае, она переменилась в лице и со словами «я мигом!» вылетела из кухни.
– Хорошо-то как, – томно вздохнула Наташка, наревевшаяся досыта. Было видно, что подруге стало жарко. Она даже стянула с себя свитер.
Из соседней комнаты донесся призыв Татьяны:
– Михаил, дуй сюда. Я тебе подходящие штанцы отыскала. После мужа остались. Они стираные. Только ремня нет. Будут велики, можно веревочкой подвязать.
Детектив пожал плечами, но покорно поплелся в комнату, откуда Татьяна уже тащила мне теплый махровый халат.
– Давай, скидавай свою пирипиндеечку, ща я ее на батарею пристрою, мигом высохнет. Красота с этим газовым отоплением. Только цены уж больно кусаются. Тут на днях видала по телевизору, как газовый факел горит. В трубу газ вылетает – всю страну газануть можно, а цены для населения вверх, как бешеные, скачут. Мне-то ладно, а вот каково нашим старикам в деревне. Кое-кто опять на печное отопление перешел. Лес вырубают. Переоделась? Ну, давайте к столу. Миша, скоро ты там?
– Да я уже не «там», а «тут», – на ходу потирая руки, ответил детектив. Штаны с чужого… Нет, не плеча… Короче, сидели на нем как влитые, только оказались коротковаты. Сантиметров на десять. Но были несравненно длиннее шорт. – Ирина, могу я тебя попросить пересесть на мое место? Дурацкая привычка – не могу сидеть спиной к двери.
– Ой! – обрадовалась Татьяна. – Мой тоже не мог сидеть спиной к двери. Как наберется по уши, так в дверной проем и вываливается. А дверь, после того как с петель сорвалась, у нас всегда открыта. Так он последнее время все со стороны стенки садился.
– Детектив криво улыбнулся и быстро пересел на освобожденное мною место.
– Ну, помянем душу раба Божьего Игоря, – подняла свою стопку Татьяна. – Не чокаемся.
Стакан самогонки, который мне налили в лечебных целях, дрогнул в моей руке, зато поллитровая пивная кружка с одноименным зельем, в которую вцепился детектив, даже не качнулась. Может, от тяжести? Наташка тоже застыла со своей стопочкой и открытым ртом. Скорее всего, намеревалась пожелать «земли пухом» погибшему. Только не рабу Игорю, а рабу Николаю, если мы, конечно, не ошиблись адресом. Затем опомнилась и, памятуя, что она за рулем, немного поколебалась, лизнула содержимое, после чего спрятала стопку за чашку с компотом.
Честно говоря, я не собиралась ради покойной души выводить из строя собственную живую душу, но машинально сделала пару глотков. Трудных, но, как оказалось, очень полезных. Приятное тепло очень быстро разлилось по телу. Вместе с проснувшимся энтузиазмом. Я согрелась.
– Танечка, – умильно улыбаясь, обратился к ней Михаил. – Могу я попросить вас поставить на зарядку мой мобильник? Он у меня во внутреннем кармане куртки. Где-то там и зарядное болтается. Мне отсюда вылезать проблематично. Не хочется всех тревожить.
– Считай, что попросил, – благосклонно улыбнулась Татьяна и выплыла из кухни.
Забыв о своих благих намерениях, детектив мигом сдвинул Наташку, а частично и меня, с места, подлетел к раковине и вылил в нее все содержимое своей кружки. Затем сыпанул в нее растворимого кофе из банки, стоявшей прямо на кухонном столе, и разбавил водой из чайника. К тому моменту, когда из комнаты раздался озадаченный голос Татьяны, сообщавшей, что зарядное устройство она не обнаружила, Михаил уже сидел на своем месте.
– Извините, Танечка. Наверное, впопыхах его дома оставил.
Я, было, решила последовать примеру детектива, но не успела. Танечка с его мобильником уже возвращалась назад.
– А теперь выпьем за здоровье присутствующих. Можно чокнуться. – Татьяна призывно подняла свою совсем не мелкую тару. – Ира, тебе надо бы сразу не меньше половины выпить. Давай, не кочевряжься. Вон, как Михаил. Сразу согреешься. Ты Родионовичу кем приходишься-то? Наталью я сразу рассекретила – гражданская жена. Все лучше, чем простая любовница. Расписаться-то, наверное, так и не успели?
Наташка внимательно изучила дно своей стопки, непонятно куда опрокинутой и, не торопясь, согласилась:
– Ага.
– Ну так теперь пусть законная его за свои денежки и хоронит! – мстительно улыбнулась Танечка. – Была змеей, змеей и осталась. И дочку так же воспитала. Так кем ты Игорю Родионовичу приходишься? – снова обратилась она ко мне с вопросом.
– Сестра она моя, – печально поведала Наташка. – Двоюродная, по тетке из Тамбова, но роднее ее у меня никого нет. А это… – подруга подняла глаза на Михаила и помялась, не зная, кем его обозвать. Решила, что додумается сам себя представить.
– Да ладно. Можешь не объяснять. Все и так ясно. А ты, Ирка, не стесняйся, что старше. Подумаешь, несколько лет разницы. Почему мужикам даже в шестьдесят лет можно за двадцатилетними девками носиться? Врут, что бес в ребро подталкивает. Лишь бы на кого свалить. Пару годков повыкобеливаются, здоровьишко порастрясут, а потом назад ползут – отлеживаться да раны зализывать…
– Потому что они к этому возрасту из ума выживают, плюс врожденная мания собственной исключительности. А надо уметь видеть себя со стороны, но помимо ума у них еще и зрение слабеет, – поучительно отметила Наташка.
Скажите, как это случилось с Игорем Родионовичем? – обратилась я к Татьяне, при этом одарив «гражданскую жену» не очень любезным взглядом. На ее месте следовало меня с этим вопросом опередить. Все-таки обрела другой статус – «гражданской вдовы».
– Да толком никто и не знает. Приехал он сюда на выходные, еще вчера с ним через забор разговаривала. У него поясницу прихватило, я ему растирку принести пообещала. Только он отказался – мазь, говорит, у меня какая-то с собой есть. Наверное, Тонька, зараза, нажаловалась. Я ей растирку для
