неблагоразумно.
Конечно, я знал, о чем пойдет речь, но не подал виду.
– У нее какие-то проблемы на работе? – спросил я, как последний кретин. – Боюсь, я в этом мало разбираюсь. Вы должны поговорить с Дианой.
Она посмотрела на меня подозрительно, цепким учительским взглядом, словно пытаясь определить, не вожу ли я ее за нос.
– Голубчик, у меня такое ощущение, что я должна поговорить именно с вами, – произнесла она вкрадчивым тоном. – Моя задача – раскрыть вам глаза. Но нельзя же выставлять себя на посмешище!
Я смотрел на нее затравленно, как ребенок, умоляющий не рассказывать ему страшную сказку на ночь. Но старая дева была неумолима:
– У вашей жены есть любовник!
Фраза прозвучала хлестко, как пощечина.
Должно быть, она ожидала, что со мной случится истерика или я, как обычный супруг, на чьей голове вдруг выросли рога, закидаю ее вопросами: что, где и как? Но я молчал, и это вывело почтенную даму из себя.
– Она встречается со своим любовником у всех на глазах! – подпустила она еще одну подлую шпильку. – Это видят наши ученицы, между прочим, невинные девушки. Вы что, хотите, чтобы у них сформировалось превратное мнение по вопросу супружеской верности?
– А вы предпочитаете, чтобы ваши учительницы встречались со своими кавалерами тайно? – спросил я.
На ее щеках выступили алые пятна. Она порывисто встала.
– Так я и думала, – сказала она. – Вы два сапога пара! Ну что же, во всяком случае, у меня есть возможность передать ей через вас, что она уволена! Подходящую формулировку мы для нее найдем…
Я ждал тебя со страхом, полагая, что серьезного разговора не избежать. Но ты не появилась ни в этот вечер, ни на следующее утро, ни через день. Трудно описать словами, как я провел эту неделю, томясь неизвестностью, но вместе с тем понимая, что ты опять вернулась к Ояру. Мне все стало ясно, когда я увидел тебя после тех семи не поддающихся описанию дней. Ты заговорила, а я слушал тебя, не произнося ни слова. Ты казалась взвинченной, виноватой, но готовой к решительному расставанию. Я понял, что проиграл, но, теша себя какой-то нелепой надеждой, помогал укладывать твои вещи. „Она уходит не навсегда. Она вернется“, – говорил я себе. В самом деле, этот твой любовник вряд ли был сделан из чистого золота, и я был уверен, что пройдет месяц, другой, быть может, год, и острота ваших чувств притупится. Ты начнешь замечать в нем недостатки, ну а он станет обращать внимание на других хорошеньких женщин. Вот тогда ты, возможно, вспомнишь обо мне. Я давал себе срок – один год, и ты опять будешь со мной. Разве мог я знать, что жизнь распорядится иначе? Все свершилось лучше, чем я мог предполагать. Соперник погиб, а твоя лучшая подруга превратилась в заклятого врага. Мне казалось, что судьба решила наградить меня за долготерпение.
Я знал, что теперь, когда все препятствия устранены, мы, наконец, сможем быть счастливы. Конечно, сейчас я понимаю, что думал тогда лишь о своем собственном счастье, не принимая твои чувства в расчет. Ты же была больной и слабой, сломленной горем, готовой приклонить голову на любое мало-мальски надежное плечо. Собственно говоря, я пользовался твоим состоянием и чувствовал себя при этом весьма неплохо…
Ты кажешься самой себе очень загадочной, Диана. Но я научился читать тебя, как открытую книгу, и поэтому заметил в тебе перемены – прежде, чем ты сама их успела осознать. Я запаниковал, отыскивая причину. Так и есть! Дело было опять в этой твоей подружке. Ты простила Ольгу. Твои интонации лишились металлических ноток, и ее имя ты начала упоминать вскользь, как бы невзначай. Я стал наблюдать за тобой более пристально. Ну а когда ты завела речь о горном лагере, я понял. Это произошло опять!
Внешне я никак не показал своего страха, но сердце мое разрывалось в предчувствии беды. Я знал, что от Ольги милостей ждать не приходится. Она опять завладеет твоей душой, возможно, вновь сведет тебя с каким-нибудь проходимцем, которых в тех местах предостаточно. И я понял, что не хочу больше выносить эту ложь и этот обман. С этим надо было кончать! Я отправился к месту расположения лагеря с неопределенной целью. Я хотел увидеть тебя немедленно. Я сходил с ума, думая, что ты опять крутишь роман с одним из ее альпинистов.
Слоняясь, как тень, по окрестностям, я осунулся и похудел. Незначительные запасы еды, которые я взял с собой, закончились в первые же сутки. Но я не чувствовал голода. Я был одержим. И вот в то утро я увидел ее, Ольгу. Вокруг не было ни души.
Я был грязный, заросший, небритый, но она не отшатнулась от меня, посчитав, что я спятил. Ты же ее знаешь, она не боялась никого и ничего. Помнится, она стояла на площадке скалы, и ветер развевал ее темные волосы, прямо как в твоей книге.
– Надо поговорить, – сказал я. – Ты знаешь, какой унизительной жизнью жили мы с Дианой. В этом была и твоя вина. Теперь у нас все наладилось, и я не хочу, чтобы повторился тот ужас, который нам довелось пережить. Ты должна уйти. Понимаешь? Уйти из ее жизни насовсем. Ты можешь дружить с кем угодно, но не с ней. Не с Дианой.
С минуту она молчала, пристально глядя на меня. Затем медленно улыбнулась.
– А если я хочу дружить с ней, тогда что? – сказала она.
– Все же ты должна оставить нас, – упрямо проговорил я. – Сделай это не ради меня, а ради Дианы. Она будет счастлива со мной.
– Она никогда не была с тобой счастлива, – произнесла Ольга, и усмешка исказила ее губы. – Она ни единого дня, ни единого часа не была счастлива с тобой! Это любому дураку видно. Стоит только посмотреть ей в глаза. Она живет в аду с момента ее встречи с тобой. Диана вышла за тебя замуж по глупости, и ты это знаешь.
– Но она жила со мной столько лет и сейчас продолжает жить, – возразил я. – Не думаешь ли ты, что можно оставаться с человеком столько времени только по глупости?
– Ты прав, Максимов, – сказала она. – Ты абсолютно прав. Одной только глупостью это не объяснишь. – Она сунула руки в карманы штанов и принялась расхаживать по площадке над обрывом. – А ты когда- нибудь думал, какое отвращение испытывает Диана каждый раз, когда ложится с тобой в постель? „Ах, у меня чертовски болит голова“, – должно быть, говорит она, отворачиваясь к стене. Знакомая картина, не так ли? Но ты же знаешь, в чем тут дело? Да не нужно быть ясновидящим, чтобы увидеть это! Она сама несколько раз открытым текстом говорила мне примерно то же самое. А ты: „Мы будем счастливы!“ Кого ты хочешь обмануть, Максимов?
Она закинула назад голову и расхохоталась:
– Как ты был смешон в этом своем фартуке и кухонных рукавицах! Не этого ждала от тебя Диана. Не этого хотела. Почему, думаешь, она сломя голову кинулась к другому? Что в нем было такого, чего не было у тебя? Скажу правду, Максимов. Он был
Она стояла, следя за выражением моего лица, – руки в карманах, на губах улыбка.
– Ты не можешь так говорить, – произнес я дрожащим голосом. – Ты же не знаешь наших отношений, правда? Пусть Диана не любила меня, но было что-то, что соединяло нас, что держало нас вместе столько лет. Не будешь же ты отрицать это?
Ольга села на край обрыва ко мне спиной и принялась болтать ногами. Я вспомнил внезапно страницу твоей последней книги, и меня прошиб холодный пот. Тогда я еще не знал, что Ольга тоже читала главу и, сидя так, на краю бездны, она забавлялась, искушая меня.
– Она жила с тобой из жалости и удобства, – говорила она. – Диане трудно быть самостоятельной, взрослой. Она нашла в тебе отличную кухарку и жилетку для слез. Ты был для нее своеобразной компаньонкой, которой доверяют секреты. И ты говоришь, что сделал ее счастливой? Что ты знаешь о жизни? Что ты знаешь о женской любви? Решил, что ты сможешь занять место Ояра? Ты?! Его место?! Боже, как смешно!
Она начала смеяться, сперва тихо, а потом все громче и громче. Я думал, она никогда не замолчит. У меня стало подергиваться веко, жарко запульсировало в висках. Внезапно она остановилась и посмотрела
