– На смерть, – шепотом попросил Хрусталев.
– Ага, – вгляделся дед. – Ехал «мусор» на телеге, а телега на боку… Так вот, не будет тебе смерти ни от ножа, ни от пули, ни от яда, ни от воды. Смерть тебе будет знатная, синяя, на большом стечении народа и в лихой коловерти…
– А точнее?
– Точнее в женской бане, там все напоказ, – веско сказал дед. – Народная мудрость – она, мусор, туманнее… А тебе… – Он посмотрел на Даниила. – Тебе, касатик, смерть будет серая и тусклая, несущаяся… Прощевайте, робяты, спасибочко за алкоголь, покедова, тудыть вашу в хрендибобер. Эскьюз ми, ежели что не так, и оревуар!
Он зашел за машину, а когда они бросились следом, никакого деда там не оказалось.
– Тоже мне – ворон здешних мест… – плюнул смачно Хрусталев.
Из леса чинно и торжественно двигалась процессия. Четверо охранников несли на плечах длиннющую оглоблю, на которой болтался привязанный за задние лапы давешний заяц. Следом гурьбой валили остальные особисты, перемазанные смолой, исцарапанные и гордые.
– А я ему – в затылок!
– Каратэ знал, гад…
– Старшина, ты живой? Как он тебе, а?
– Не свисти, Чижиков, лучше ремень подтяни…
Старшина отрапортовал:
– Неопознанный агент оказал сопротивление и убит при попытке к бегству. Протокол составлен. Компромата не обнаружено.
Хрусталев отмахнулся:
– Зажарьте в сметане, что ли… По деревьям!
У машины стояла Женя с лукошком грибов.
– Синяя смерть, – прошептал Хрусталев, пихая Даниила под ребра.
– Чего?
– Забыл, что говорил старикашка? Мне причитается синяя смерть, тебе серая.
– Ну и что?
– Болван! У Женьки глаза синие, а у твоей Ирины серые. Дошло? Ну, дед!
Они загоготали так, что притихшие было на деревьях охранники снова заголосили кукушками и попугаями.
Стараниями Жени хрусталевский загул и на сей раз превратился во вполне приличный пикник. Она поджарила грибы, красиво накрыла стол на пне, согнала с деревьев охранников, заставила их похоронить несчастного зайца, потом построила в колонну по двое и турнула в столицу. Они послушно затопотали по тропинке. Удалялась, стихала знаменитая строевая песня хрусталевцев «Абраша»:
Чинно распили последнюю бутылку. В машине потрескивала рация – секретную антенну мимоходом задевали пролетавшие государственные тайны. Бутылка пустела быстро, и Женя, положив гитару на колено, склонившись над ней, пела старинную английскую балладу:
Она вскидывала голову, чтобы бросить взгляд на Хрусталева, и синие глаза так сияли из-под рассыпавшейся русой челки, что Даниил поневоле испытывал жгучую тоскливую зависть: у них с Ириной не было и никогда не будет такого вот пикника…
Женя последний раз ударила по струнам и резко отставила звякнувшую гитару:
– Собирайтесь, пьянчуги. Хорошее нужно уметь не затягивать, обрывать в подходящий момент…
Она ушла собирать посуду, и Хрусталев насквозь трезвым голосом шепнул Даниилу на ухо:
– Вчера днем в Чертовой Хате побывал первый за все время наблюдения посетитель – действительный тайный советник Радомиров. Дипломатическая звезда, мать его так…
* * *
…От смертного духа морозного,
от синих чертей, шевелящих в аду
царя Иоанна Грозного…
Точная дата прибытия Аспида Сизокрылого на границы государства так и осталась неизвестной – частью по причине аполитичной темноты, частью по причине того, что он, очевидно, будучи по природе скромным, не подавал ни световых, ни звуковых сигналов. Вечером его еще не было, а назавтра утром он уже был.
Первым незваного гостя заметил школяр Омельяшка, командир звездочки юных морлочат. Будучи воспитан в духе повышенной бдительности ко всему импортному, он примчался на ближайшую заставу и сообщил, что аккурат на порубежном холме сидит нечто здоровенное и сизокрылое, антиправительственной пропагандой и шпионажем вроде бы не занимается, однако кто его знает, вдруг оно такое какое-нибудь? Потрясти бы…
Омельяшке дали пустую гильзу, ласковым пинком под зад отправили восвояси и объявили тревогу.
