Мы видели уже выше, что первый способ всякого приобретения и владения состоял в вещественном схватывании рукою; но можно даже сказать, что если человек двигается ногами, все почти прочие физические его действия совершаются руками, от чего и немецкое Handlung (действие) прямое начало свое имеет от Hand — рука (по-санскритски: кара от кри — делать; собственно, делающая). Чуть ли не общечеловеческий обычай при условии или договоре протягивать руку в знак обещания и клятвы, откуда и наша поговорка: ударить по рукам. Ясно, что в этом простом обычае лежит древнейшая форма крепости и связи договора, которая, по-видимому, удержалась в России более, чем где- нибудь в своей первобытной форме, если вспомним не только юридическое наше рукоприкладство, но и народный обычай разнимания рук третьим, посторонним лицом, которое ударяет своей рукой сжатые руки условливающихся и таким образом становится свидетелем и порукою (по рукам?) верного исполнения условия. Не менее знаменательно и то, что если приходится неграмотному человеку подписаться под каким-нибудь актом или условием, то, возлагая эту обязанность на грамотного, он ему прежде того дает руку, следовательно, ему поручает, грамотный же становится как будто его поручителем (франц. mandat, mandataire от лат. тапит dare). Вероятно, что и слово обручение имело прежде более общий смысл договора; но и доныне обручение только личное обещание, еще не связанное духовными узами венца. На Западе встречаются почти те же обычаи. Так, например, в французском древнем праве вассал приносил клятву подданства, давая обе руки государю; господин, освобождая раба, должен был оттолкнуть его рукою; при передаче имущества и вступлении во владение как недвижимою, так и движимою собственностию владетель должен был наложить на нее руку в знак владения. Когда же хозяин отыскивал потерянную свою лошадь, или корову, или вещь, он удостоверял свое право на нее накладыванием на нее руки. Еще сохранилось на французском языке множество юридических выражений, указывающих прямо на употребление руки в подобных случаях: main-garnie, main-levee означает: первое — владение спорным предметом, а последнее — право на владение, main-mise — наложение запрещения на спорный предмет; а таin-morte — законное лишение, отказ во владении. Сюда же относится название крестьянина manant (в смысле несвободного сословия), и древнее mambourg, mambaurnee — опекун, опека, наконец maintenir, maintien, maintenant (теперь — покуда держу в руке) также имеют, вероятно, древнейшее юридическое значение. От обычая давать руку в знак заключенного условия или договора произошли, вероятно, и дальнейшие производные немецкого Hand и Handlung, как то: Handel — торговля, и многие другие, а от древненемецкого muni или mund — рука в смысле защиты произошло и название опекуна Vormund. Существительное же Ring — кольцо и рожденное от него ringen — бороться руками имеют свое начало в славянском рука — reka, выражая в то же время заключающееся в этом последнем слове древнейшее значение физической силы и власти над сдержанным в руке предметом, отчего и древнерусское выражение: быть под рукою в смысле быть под властию. «Иже послани от Олга, великого князя Рускаго, и от всех иже суть под рукою его светлых бояр» (Лавр. лет.). Также упоминается у Кирилла Туровского о грамоте, присланной князем городским жителям «под рукою его сущим».
Мы указали на переход от схватывания рукою к навязам как искусственным ее дополнителям для прикрепления к своему я и удержания за собою своего движимого имущества, почему и перейдем здесь прямо к тем глаголам, которые по преимуществу выражают собою сродные понятия всякого рода вязания и привязывания: 1) плестъ, (церк. — слав. плести), отсюда не только плетень как ограда недвижимого имущества но, по мнению Эрбена и Гануша, полотно (богемское platno) и даже плен (полон); 2) прясть, пряду, пряжа и прячь (неупотреб.) — запрягать, откуда не только производные: пряжка, упругость, пружина и пр., но даже и слово супруг. Этим двум глаголам по смыслу совершенно соответственным представляется германский корень spann, откуда spannen (прячь, натягивать, запрягать) и spinnen — прясть, и множество других производных; 3) вязать и вить (нем. binden и winden, др. — герм. vidan, vidi) от кор. санскр. ве — свивать, сплетать, сшивать и пр. порождают синонимические значения увясла, венца, связки, веника, повязки и повойника. В отвлеченном значении своем два последних глагола выражают все главные понятия приобретения и договора или, лучше сказать, приобретения не дикой силой кулака, но посредством договора, подарка, уступки или мены. Самое слово дать (дар, дань, лат. dare, dono) имеет, быть может, по мнению Гримма, свое начало в древ. — герм. vidi, vidan. У чехов в выражениях vazati, zavazati сохранился смысл подарка (в особенности детям крестным от кумовьев). Тот же смысл имеет у них поговорка дать на венок — do vinku dati, a глагол vinovati означает не только дарить, но и посвящать, нем. widmen. Если же мы вспомним, что венок (венец) символ договорного союза — венчания брака, то и выражение дать на венок едва ли не получит в глазах наших значения свадебного подарка, приданого. В древней России называлось приданое веном, и слову вено совершенно соответствует древ. — герм. wittemo, widamo.
Общеевропейский древний обычай покупать себе невесту отозвался в языке нашем не только в оттенке насилия, сохранившемся в выражении выдать замуж (сравни: выдать головой), но и в другом значении слова вено как выкупной цены, платимой за невесту — в древности, вероятно, ее родителям и позднее, по праву сильного, барину, помещику, и происшедшего от него глагола венити — продавать, вполне соответствующего латинским venus, venale и vendere (подкуп и продажа). Но, несмотря на этот обычай покупки невест, брак нисколько не теряет значения свободного договора между мужем и женою; сначала вяжется жених за девушкой (по областному выражению калужцев), т. е. ухаживает и сватается за нее, потом обручается, т. е. дает ей руку в знак окончательного условия, и затем уже венчается с нею неразрывными узами брака, — и это добровольное и обоюдное соединение принимает имя супружества (супруг от прячь).
Супружескою верностию не оканчиваются узы нравственного долга человека-семьянина; напротив того, рождающиеся дети налагают на него новые заботы и обязанности. Чешские выражения дать на венок или завязать ребенку на крестины относятся, по преимуществу, к подаркам крестных отцов и матерей: у нас кум дарит крестнику поясок и дает денег на ризки, у чехов же на powijane (пеленки). Немцы употребляют выражения: bescheren, beschenken (дарить) вместо родить и при Рождестве Христове дарят детей от имени родившегося Спасителя. Во Франции существует обычай при рождении ребенка рассылать знакомым и родным конфеты, как будто от новорожденного; у люнебургских католиков при Рождестве Христовом поется: wesola nowina! Maria powila nam syna; а серб при рождении ребенка обращается к родильнице с обычным вопросом: «что ми je майка повила?» Наконец, русское название повивальной бабки ясно указывает, что и у нас роды почитались некогда за подарок отцу семейства, но подарок далеко не безусловный, а, напротив, возлагающий на него новые цепи нравственного долга. Заметим еще, что в германских языках переносится то же понятие связи на кормление ребенка материнскою грудью: das Spunn, gespunn, gespinn — грудное молоко и abspanen, endspanen — отымать от груди, потому, вероятно, что самое spanen значило некогда сосать, что подтверждается отчасти и названием молочной свинки — Spanferkel.
С значением вена, связывания и даже пряжи (Spinnen) совпадает и наша
