молодая,Полная жизни, любви и надежды?Перед природою, сладко мечтая,Оба открыли и сердце, и вежды.Пение птички им слушать отрадно, —Голос любви они внятно в нем слышат;Звезды, деревья и воздух прохладныйТихой и чистой поэзией дышат…Стали меж тем ямщики собираться.Скучно им ехать песчаной дорогой,Да ночевать не в лесу же остаться…«С Богом! дружнее вытягивай! трогай!..»1856На тучах снеговых вечерний луч погас;Природа в девственном покоится убранстве;Уж неба от земли не отличает глаз,Блуждая далеко в померкнувшем пространстве.Поземный вихрь, весь день носившийся, утих;Но в небе нет луны, нет блесток в глыбе снежной;Впотьмах кусты ракит и прутья лип нагихРисунком кажутся, набросанным небрежно.Ночь приближается; стихает жизнь села;Но каждый звук слышней… Вот скрипнули ворота,Вот голосом ночным уж лаять началаСобака чуткая… Вдали промолвил кто-то.Вот безотрадная, как приговор судьбы,Там песня раздалась… Она в пустой полянеЗамрет, застонет вновь… То с поздней молотьбыНа отдых по домам расходятся крестьяне.1857* * *Я музыкальным чувством обладаю,Я для любви возвышенной рожденИ ни на что ее не променяю, —Я в стройные созвучия влюблен.Природа – музыка! тебе внимаю…Не умолкая, песнь свою поетВесь мир про жизнь, которою он дышит, —И тот блажен, кто слушает и слышит!О, сколько он узнает и поймет, —Разведав путь в звучащий мир гармоний, —Непонятых поэм, неведомых симфоний!..1857Скворушка, скворушка! Глянь-ко, как пышноДерево гибкие ветви развесило!Солнце сверкает на листьях, и слышно,Как меж собой они шепчутся весело.Что ж ты сидишь такой чопорный, чинный?Что не летаешь, не резвишься, скворушка?Хвостик коротенький, нос зато длинный,Ножки высокие, пестрое перышко.Вскочишь на ветку, соскочишь обратно;Смотришь лениво на листья зеленые;Петь не поешь, а бормочешь невнятно,Будто спросонья, слова заученные.Ты удивления, птица, достойна;Этаких птиц на свободе не видано;Очень уж что-то смирна и пристойна —В клетке, знать, вскормлена, в клетке воспитана.Скворушка, скворушка, ты с непривычкиЧуешь на воле тоску и лишения;Ты ведь не то, что все прочие птички,Дружные с волею прямо с рожденья.Вон как играют! Высоко, высоко!В небе их стая нестройная носится;В поле, в лесу, за рекою далекоСлышится звонкая разноголосица.1857Я не один; всегда нас двое.Друг друга ненавидим мы.Ему противно всё живое;Он – дух безмолвия и тьмы.Он шепчет страшные угрозы,Он видит всё. Ни мысль, ни вздох,Ни втайне льющиеся слезыЯ от него сокрыть не мог.Не смея сесть со мною рядомИ повести открыто речь,Он любит вскользь лукавым взглядомДвиженья сердца подстеречь.Не раз терял я бодрость духа,Пугали мысль мою не разЕго внимающее ухо,Всегда за мной следящий глаз.Быть может, он меня погубит;Борьба моя с ним нелегка…Что будет – будет! Но пока —Всё мыслит ум, всё сердце любит!..1857С тех пор как мир живет и страждет человек
Под игом зла и заблужденья, —В стремлении к добру и к правде каждый векНам бросил слово утешенья.Умом уж не один разоблачен кумир;Но мысль трудиться не устала,И рвется из оков обмана пленный мир,Прося у жизни идеала… По почему ж досель и сердцу, и умуТак оскорбительно, так тесно?Так много льется слез и крови? ПочемуТак всё запугано, что честно?О, слово первое из всех разумных слов!Оно, звуча неумолимо,Срывает с истины обманчивый покровИ в жизни не проходит мимо.Да! почему: и смерть, и жизнь, и мы, и свет,И всё, что радует и мучит?Хотя бы мы пока и вызвали ответ,Который знанью не научит, —Всё будем требовать ответа: почему?И снова требовать, и снова…Как ночью молния прорезывает тьму,Так светит в жизни это слово.1857С ней встретились мы средь открытого поляВ трескучий мороз. Не летаЕе истомили, но горькая доля,Но голод, болезнь, нищета,Ярмо крепостное, работа без прокаВ ней юную силу сгубили до срока.Лоскутья одежд на ней были надеты;Спеленатый грубым тряпьем,Ребенок, заботливо ею пригретый,У сердца покоился сном…Но если не сжалятся добрые люди,Проснувшись, найдет ли он пищи у груди?Шептали мольбу ее бледные губы,Рука подаянья ждала… Но плотно мы были укутаны в шубы;Нас тройка лихая несла,Снег мерзлый взметая, как облако пыли…Тогда в монастырь мы к вечерне спешили.1857Вступил я в жизнь к борьбе готовый, —Но скоро кончилась борьба!..Неумолим был рок суровыйИ на меня надел оковы,Как на мятежного раба.Покорно нес я злую долю,И совесть робкая лгала;Она меня на свет, на волюИз тьмы безмолвной не звала.Шла мимо жизнь, шло время даром!Вотще я братьев слышал стон, —Не ударял мне в сердце онБольным, сочувственным ударом… Когда теперь смотрю назад,На время юности порочной, —Среди пустыни, в тьме полночнойБлуждает мой печальный взгляд.Вот мной пройденная дорога…Ее предательский изгибВел к страшной бездне!.. Много, многоИз нас погибло… Воля БогаМеня спасла, – я не погиб.Но не стою я горделиво,Увенчан славою побед… Еще в душе воскресшей нетС минувшим полного разрыва.Я долго жил средь скверн и зол!У их нечистого подножьяТупела мысль, немел глагол,Изнемогала сила Божья.Еще я трепетом объят,Еще болит живая ранаИ на меня, как из тумана,Виденья прежние глядят;И, полн знакомой мне боязнью,Еще я взгляды их ловлю,Мне угрожающие казньюЗа то, что мыслю и люблю…1859* * *О, скоро ль минет это время,Весь этот нравственный хаос,Где прочность убеждений – бремя,Где подвиг доблести – донос;Где после свалки безобразной,Которой кончилась борьба,Не отличишь в толпе бессвязнойНи чистой личности от грязной,Ни вольнодумца от раба;Где быта старого оковыУже поржавели на нас,А светоч, путь искавший новый,Чуть озарив его, погас;Где то, что прежде создавалаЖивая мысль, идет пока,Как бы снаряд, идущий вялоИ силой прежнего толчка;Где стыд и совесть убаюкатьИ только б нам ладонью стукатьВ «патриотическую» грудь!..1870Он рос так честен, так умен,Он так радел о меньших братьях,Что был Россией задушенВ ее признательных объятьях.1871Сквозь вечерний туман мне, под небом стемневшим,Слышен крик журавлей все ясней и ясней…Сердце к ним понеслось, издалёка летевшим,Из холодной страны, с обнаженных степей.Вот уж близко летят и, все громче рыдая,Словно скорбную весть мне они принесли…Из какого же вы неприветного краяПрилетели сюда на ночлег,
