фотографии он был лет на сорок моложе, сущий пацан, но очень симпатичный.
Пересмотрев всю стопку, Аня отложила одну из фотографий, на ней Элеонора была изображена в полный рост. В длинном платье, с высокой прической и сверкающим колье на шее, она была похожа на принцессу. Или Снежную королеву – такая же безупречная, такая же холодная и такая же одинокая… Аня не стала убирать эту фотографию вместе с другими в шкаф, она поставила ее на столик, дав себе задание купить для нее красивую рамочку.
Убираться расхотелось. Аня решила попить чаю и пошла в кухню, где поставила на электроплитку чайник и занялась поисками заварки. Аня знала, что бабуся любила покупать чай про запас, поэтому была уверена, что, порывшись в подвесном шкафчике, найдет пачку «Ахмада» (плохого чая Элеонора не признавала). Как и ожидалось, заварка нашлась. Осталось взять чашку. Но к удивлению Ани чашек в доме не было ни одной, только стаканы с подстаканниками. Ну что ж, попьем из стакана, хотя из чашки, по Аниному мнению, прихлебывать чай гораздо удобнее.
Пока вода закипала, Аня стала разглядывать подстаканники – уж больно любопытные узоры на них были выбиты. Она еще раньше, когда они с бабусей чаевничали, замечала их необычность, но рассмотреть получше у нее как-то не получалось. Аня поскребла ногтем круглый бок одного из подстаканников – какого- то темного, будто грязного. Оказалось, что серый налет вовсе не грязь, а что-то другое… Если бы Аня не была уверена, что они сделаны из нержавейки, то сказала бы, что подстаканники окислились… Хм… Чем же это оттереть? Тут Аня наткнулась взглядом на пузырек нашатыря, позабытый врачами «скорой помощи», может, им попробовать? Она слышала, что серебро чистят нашатырем, вдруг и подстаканники отчистятся?
Накапав на ватку немного спирта, Аня начала тереть металл. Как же она удивилась, когда выяснилось, что серый налет очень быстро сходит. Буквально через пять минут подстаканник сверкал так, что Аня зажмурилась. Оказалось, что он не однородно-серебристый – в центре узора, сотканного из переплетенных между собой листьев, имеется цветок из желтого металла. Это было очень красиво!
Аня перевернула подстаканник, чтобы протереть его дно, и с удивлением обнаружила на нем буквы «Апексимов» и цифры «1846» и «98». Неужели 1846 – это год изготовления? Тогда что такое 98? Проба? Но Аня только знала 985 для серебра и 585 для золота. Однако до революции драгметаллы могли клеймить по- другому, так что все может быть…
Отставив подстаканник в сторону, Аня распахнула дверки шкафчика и начала вытаскивать из него все имеющиеся там столовые приборы. Так, ложки, вилки явно копеечные. На сахарнице даже цена стоит «3- 50». А небольшая вазочка из бронзы, наполненная лимонной карамелью, на вид дешевка-дешевкой, но на донышке выбит замысловатый иероглиф – не исключено, что вещь дорогая. Ее она отставила в сторону… Так, что там еще? О! Какая милая солоночка. Правда, грязная (создавалось впечатление, что ее специально заляпали жиром), но оригинальная: сделана в форме яичка, стоящего на подставке. Аня повертела солонку в руках, приблизила вплотную к глазам и не поверила им, когда прочитала на донышке – Фаберже. Фаберже! Вот это да! Аня, конечно, не была знатоком антиквариата, но фамилию известного француза она слышала не раз…
Аню охватило какое-то лихорадочное волнение. Что ей теперь делать с этим богатством? Пользоваться такими дорогими вещами она не сможет из страха их попортить. Может, отчистить и поставить на видное место, пусть люди любуются?.. Э, нет, люди полюбуются да, чего доброго, сопрут…
Что же тогда с ними сделать?
– Продать! – неожиданно решила Аня. – А на вырученные деньги купить занавески и палас. Или на палас не хватит? Или хватит еще и на диван?
Боже, она совсем не ориентировалась в ценах на антиквариат… Впрочем, на диваны тоже. Она знала только, сколько стоят элементарные продукты питания и проезд в метро.
Надо все выяснить! Немедленно! Аня резко сорвалась с места, схватила полиэтиленовую сумку, висящую на ручке двери, сгребла в нее подстаканники, солонку и конфетницу, бросилась было вон из кухни, но затормозила у самого порога. Что же она делает, хулиганка? Ведь она еще не владеет ни квартирой, ни мебелью, ни чашками-плошками… Все это пока не ее! А она уже распоряжается… Нахалка! Вот отсудят у нее все это добро злющие бабусины внуки, что она тогда будет говорить? Простите-извините, но подстаканнички я загнала, не обессудьте…
Аня тяжело опустилась на стул, не зная, что делать. Так бы и просидела до вечера, если бы в дверь не позвонили.
– Кто там? – крикнула Аня через всю квартиру. Она была уверена, что это соседи-алкаши пришли побираться, потому что к ней в гости зайти было некому.
– Откройте, милиция, – раздался в ответ грозный голос следователя Стаса, его бас ни с чьим не спутаешь.
Аня побежала открывать. Поколдовав над четырьмя замками, она распахнула дверь. На пороге, как она и предполагала, стоял Стас, усы его, как у мультяшного Бармалея, торчали, брови были нахмурена, а взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Можно? – хмуро спросил он и, не дождавшись разрешения, шагнул в прихожую.
– Входите, – нервно сглотнув, проговорила Аня.
– Въехала уже? А не рановато?
– Мне адвокат сказал, что можно…
– Ну раз адвокат сказал, тогда конечно… – Стас озабоченно осмотрелся. – Куда пройти можно?
– В кухню. Я как раз чай пить собралась, будете?
– Давай, – кивнул он и, не разуваясь, прошлепал в кухню.
– Только у меня одна карамель. Лимонная. – Аня ткнула пальцем в горку конфет, вываленных из вазочки прямо на стол. – Хотите?
– Хочу, – буркнул он, усаживаясь на табурет.
Аня начала суетиться у плитки, а Стас, подперев худую щеку кулаком, задумчиво протянул:
– Значит, ты теперь у нас богатая невеста…
– Что? – испуганно пискнула Аня, чуть не выронив из рук заварной чайник.
– Богатая ты теперь, говорю, невеста. С квартирой, с садом…
– И кирпичным сараем, – машинально добавила она.
– Обалдеть!
– Вы издеваетесь надо мной?
– Завидую! Я вот сорок лет на свете живу, пятнадцать лет в милиции, скольким людям за время службы помог, а хоть бы одна сволочь отблагодарила… Нет, взятки, конечно, предлагают, но чтоб от чистого сердца…
Он замолчал, нервно барабаня пальцами по столу, и это молчание пугало даже больше, чем его издевательские речи.
– Вы пришли меня арестовывать? – сиплым от испуга голосом произнесла Аня.
– Чего? – обалдел он.
– Вы хотите обвинить меня в убийстве… Все думают, что это я…
– Кто все?
– Все, – выдохнула Аня и разрыдалась.
– Вот дурочка! – выругался Стас, доставая из кармана мятый, попахивающий бензином платок и протягивая ей. – Вытрись! Вытрись, говорю, и перестань реветь… Никто тебя не подозревает, ясно?
Аня перестала всхлипывать, утерла нос платком, подняла на Стаса влажные глаза и медленно кивнула.
– То-то, – проворчал он. – А то разревелась… У тебя ж алиби, соображать надо…
– А может, вы думаете, что я того… наняла кого-нибудь…
– Наняла! – передразнил он. – Да кого ты наймешь?! У тебя ни денег, ни знакомых, проверили уже…
– А зачем же вы пришли?
– Так просто. Проведать.
– М-м-м, – удивленно промычала Аня, что прозвучало не очень красиво, поэтому она решила больше не мычать, а завести светский разговор. – И как следствие, продвигается?
