Но перед уходом он обернулся, и его обжег ненавидящий взгляд.
Дедал медленно ступал по дорожке сада, встревоженный разговором с Пасифаей, когда увидел прогуливающегося Миноса.
Правитель еще издалека улыбался.
– Догадывается или знает о нас с Пасифаей? - кольнула тревога. - Скорее всего догадывается, но не хочет терять хорошего мастера. Наложниц у него предостаточно, а Пасифая к ним не ревнует.
Дедал почтительно поклонился, Минос милостиво кивнул в ответ, растянув в улыбке толстые губы.
– Выискиваю недоделки, - объяснил свое появление в саду в столь ранний час Дедал и, не решившись взглянуть в глаза, уставился на красный, в белых точках угрей нос Миноса.
– Похвально, Мастер. Я вот тоже осматриваю сад, но пока доволен - все превосходно, а статуи твои великолепны!
Правитель поднял голову, разглядывая ближайшую Дедалову работу. Древнее божество луны и воды у гипербореев-данепрян и амазонок, а теперь у критян - великая Дана, с руками, обвитыми змеями, стояла, задумавшись. У нее были вытянутые к вискам большие глаза и горькая усмешка в углах пухлого рта.
– Пришлись ли по вкусу мои дары? - осведомился Минос.
– Благодарю за них. Но лучшим даром была бы для меня поездка на материк. Ненадолго.
– Куда? В Афины ведь тебе нельзя! - притворился непонимающим Минос.
– Нет, не в Афины. В Малую Азию, в Трою, на Делос. Там много данепрянцев, они прекрасно строят из дерева, я хотел бы посмотреть.
– Никто и нигде не может строить лучше Дедала, - отмахнулся Минос. - Я никуда не отпущу тебя.
Это было сказано твердо.
…Дедал застал дома обычную картину. Икар, узнав от Тима, что отца нет, затеял состязание по стрельбе из лука. Пятеро сверстников, выстроившись в ряд, метали стрелы в ствол молоденького кипариса, а гурьба девчонок, рассевшись по скамьям вдоль частокола, рукоплескала каждому меткому выстрелу. «Ну конечно, Икар без публики не может».
– Сын, попрощайся с друзьями. У меня к тебе дело, - сурово проговорил Дедал.
Икар снял бронзовый сверкающий шлем с перьями, вытер пот с лица.
– Но, отец…
– Жду тебя в мастерской, - поднял руку отец в знак того, что не собирается обсуждать свои решения.
Вскоре в мастерскую вошел понурый Икар и замер на пороге, подперев косяк плечом. Светлые длинные - до пояса - волосы, разделенные по критской моде на пряди, оплетенные тонкой тесьмой, закрывали полкорпуса - так худ и мал был Икар.
– Подойди сюда, сын. Видишь крылья? Они помогут нам вырваться на свободу.
– Это крылья? На них можно летать? Ой как интересно! - вскричал Икар. - Если бы полететь над Кноссом, чтобы все видели!
– Нас никто не должен видеть, - оборвал Дедал. - Мы скрытно пойдем в горы и опробуем крылья. Потом оставим их там до полета. Если об этом хоть одна душа узнает, нам несдобровать. Слышишь? Хоть единая душа! Запомни!
– Запомню, - повторил испуганный Икар. - Но разве нам здесь плохо, отец?
Жалость пронзила сердце Дедала. Он привлек сына и, поглаживая по плечам, растроганно сказал:
– Ты вырос в неволе, Икар. Ты плохо помнишь родину и совсем не знаешь, что такое свобода. Но ты узнаешь и тогда поймешь, какое это счастье - быть свободным! А сейчас просто слушайся меня, ладно?
Кто-то поскребся в дверь. Дедал, оставив Икара, рванулся к ней, беспокойно оглянувшись на крылья.
– Кто?
– Господин, плохие вести!
– Тим? Входи.
– Господин, - на побледневшем лице Тима проступили желтые веснушки. - Прибежала Тая, что в прислугах у Миноса. Она слышала, как госпожа Пасифая просила басилея заточить тебя в подземелья лабиринта. Она боится, что ты задумал побег. Правитель сказал: «Хорошо, завтра».
Дедал увидел, как крупными каплями пота сразу покрылось лицо Икара, и еле успел подхватить падающее легкое тело.
– Воды! Дай скорее воды, - крикнул он Тиму.
– Полежи здесь, - сказал он сыну, когда тот очнулся. - А ты, Тим, запрягай мула.
– Но Тая хочет проститься с тобой. Она плачет.
– Нет времени, Тим, да и лишнее это, - качнул головой Дедал.
Через час из усадьбы выехала непомерной ширины тележка, которую лениво тащил коротышка мул. Упрямца подгоняли трое рабов в серых грубых хитонах. Стража, охранявшая дорогу из Кносса в покоренный Фест, а оттуда в гавань Комо, поленилась даже спуститься с вышки, и так ясно, что рабы Мастера едут в горы за глиной или камнем.
Поднявшись высоко в горы, один из рабов скинул грубый хитон и остался в широкой набедренной повязке, на которой висели топор и сосуд.
– Осторожней снимай рогожи, Тим, не повреди крыльев, - сказал Дедал. - Когда тебя спросят, ты ничего не видел, ничего не знаешь. И спасибо тебе за все!
– Слушаю, Мастер, - всхлипнул Тим. - Но… эти крылья! Выдержат ли они?
– Иди, Тим, иди. И не беспокойся, - подтолкнул его легонько к повозке Дедал. - По дороге наложи побольше хворосту на тележку.
Икар все время молчал, он даже забыл попрощаться с Тимом, а когда тот подошел к нему, ткнулся, всхлипнув, носом в плечо: Тим заменял ему в детстве няньку.
Они дождались, когда стих стук колес, и Дедал показал Икару, как надо привязывать ремни, как удобнее устраиваться в кожаном седле под треугольными крыльями и как, дергая за трос, управлять аппаратом за спиной, чтобы лететь на одной высоте.
– А если переменится ветер? - со страхом спросил Икар.
– Не переменится, - успокоил отец. - Я изучал эти ветры все годы, что жил здесь. Они дуют весной только на северо-восток, потому так быстро мореходы достигают Малой Азии под парусами. Но прошу тебя, не выходи из воздушного потока, ни за что не поднимайся выше: крылья не будут держать вне струи. Лети только следом за мной. Ты все понял?
– Все. Я буду лететь за тобой, - повторил сын. Он очень повзрослел за один день. Складка пролегла на переносице, и что-то дедаловское, напряженно ищущее появилось во взоре.
– Ну, сынок, не бойся, - весело сказал отец, подбодряя Икара.
Осторожно волоча крылья - два удлиненных треугольника, на которых была туго натянута материя с наклеенными пестрыми перьями, они прошли к обрыву над морем. Ветер здесь был так силен, что спаянные прочным клеем крылья громко затрещали.
Хрустел песок под ногами, тревожно вскричала какая-то птица, а рокот моря перебивала тихая песня ручейка.
«Заряна! - мелькнула радостная мысль. - Скоро, теперь уже скоро я увижу тебя!»
Сосуды были полны, и Дедал не позволил Икару напиться из ручья:
– Ты можешь сломать крылья.
– Позволь, отец, я обмакну лицо. Мне жарко! - взмолился юноша.
– Ты можешь сломать крылья! Над морем нам станет прохладно.
Странные аппараты за спинами зажужжали, крылья распластались в воздухе и потянули людей за собой. Дедал шагнул со скалы в ревущую пропасть, и крылья, красиво паря, понесли его вперед.
– Оте-ец! Как красиво! Мы летим прямо к солнцу! - воскликнул Икар и тоже ринулся в пропасть.
Аэд стоял в тронном зале дворца, украдкой разглядывая дело рук Дедала - розовые стены, расписанные фантастическими зверями и растениями, черные мраморные колонны, белые пифосы с маслом - светильники, погруженные наполовину в серый пол. Изображения двуострых секир на стенах. На розовом троне - Минос, на приступочке - Пасифая.
– Так ты сочинишь хулу на Дедала? - решив, что аэд не расслышал вопроса, переспросила царица.
