луков. В тот миг, когда черно-белый лемур, расправив летательные складки кожи между плечом и предплечьем, в огромном прыжке уже скрывался в кроне соседнего бука, его пронзили десятки стрел. Тело мегаладаписа рухнуло на землю; душу Индра пронзил жуткий звериный вопль… Не помня себя, Индр бросился бежать. Предсмертный крик черно-белого гнал его в дремучую чащу.
Окончательно выбившись из сил, он упал в приречных зарослях. Его сознание угасло… На рассвете здесь и наткнулся на него один из тех, кто охранял корабли, недавно вошедшие в реку. Корабли приплыли с востока - на помощь первым поселенцам.
Индр почувствовал, как чьи-то грубые, сильные руки волокут его тело по песку, по кустарнику и колючкам.
Индр очнулся и тихо застонал. Первое, что он увидел, открыв глаза, были оскаленные в смехе рты куэ. Он поднялся на ноги. Смех перешел в злорадный хохот. Индр наконец осознал, что находится на палубе большого судна с косыми парусами, которые лениво повисли в безветрии. Окружившая Индра толпа выкрикивала злобные ругательства. Потом он ощутил острую боль: огромный куэ, задрапированный в кусок пестрой ткани, с жестокой улыбкой подносил к его груди раскаленный, отливающий розовым светом железный прут.
Но Индр сделал шаг навстречу, протянув руки:
– Мы братья по духу!… И могли вместе идти по Зеленой Стране. Нас породила одна жизнь…
Смех оборвался. Лицо великана выразило тупое удивление.
– О чем бормочет эта смешная безволосая обезьяна? - спросил чей-то простуженный голос. Индр обернулся. Пышно одетый куэ с надменным лицом развалился на возвышении, украшенном яркими тканями.
Великан опустил прут и подобострастно ответил:
– Не пойму, господин. Какая-то тарабарщина… Обезьяний язык. Ведь это один из лесных дикарей.
– Зачем было истреблять всех? - продолжал Индр. - Вы не пощадили никого…
– Да выжги ему глаза!…
– Заткни ему глотку!
– Нет, в мешок и за борт!…
Тот, что сидел на возвышении, поднял руку. Гомон сразу утих.
– Я придумал лучше, - медленно, раздельно проговорил он. - Когда запылает погребальный костер, мы вырвем у лесной обезьяны сердце и бросим в огонь.
Индр смутно догадывался, о чем говорили куэ. Но они не понимали его намерений и принимали за обыкновенного дикого лемура. Индр в отчаянии повел головой. Вокруг были одни лишь смеющиеся рты куэ, их злорадно торжествующие глаза.
– Тащите обезьяну на берег! - приказал разодетый куэ. Ухмыляясь, великан придвинулся к Индру, сжал его плечо.
– Хиэ! - вскрикнул Индр и резким движением высвободился. Великан пошатнулся.
– Стой, собака!… Держи его!
Но Индр уже прыгнул за борт, в воду, которой всегда так боялся. По мере того как он все глубже погружался в илистую мглу, его страх проходил. Наступил блаженный покой… Настоящее, прошлое и будущее слились в один громадный, стремительно вращающийся круг. Сознание работало короткими импульсами… Индр увидел стрельчатые дворцы Эоны. Над ним склонился бронзоволицый, что-то сказал… Затем он отчетливо услышал шелест листьев веерной пальмы, под которой отдыхал, разыскивая мегаладаписов… Монотонно шумел теплый проливной дождь, а он сладко засыпал в уютном дупле старого дуба… Ослепительно белый песок побережья сменялся зелеными джунглями…
Индр судорожно глотнул воду. Потом широко раскрыл рот, глотая еще и еще… На мгновение он снова увидел родные третичные леса, солнце в бирюзовом небе и себя - юного дикого лемура, который стоял на вершине холма, вдыхая густой аромат трав, и радовался тому, что так будет и завтра, и послезавтра, и всегда…
Щелкнуло реле, экран проектора погас. Исследователи сидели не шевелясь, словно боялись спугнуть чувства, только что владевшие ими.
– Да, вот такие письмена прочли мы на темной стене, - тихо, словно про себя, сказал Раяона.
Вдруг Володя торопливо выбрался из-под купола и молча пошел к люку кессона.
– Куда ты?! - удивленно спросил Раяона.
– Включи компрессор, - буркнул Володя, не оборачиваясь.
– Что с тобой? - крикнул ему вслед Николай.
Раяона предостерегающе поднял палец. Николай пожал плечами и включил компрессор… Открылся люк, мириады белых пузырьков окутали гибкую, с выпуклой грудью фигуру человека-рыбы.
– Уплыл… - растерянно сказал Трускотт.
– Все в порядке, - усмехнулся Раяона. - Просто он очень устал. А генератор требует серьезной доработки. Нечеткая модуляция биоколебаний вызвала беспорядочное наложение эмоций и мыслей Володи на сознание Индра. Фильтруя и очеловечивая информацию лемура, Володя непроизвольно искажал ее, вкладывая в размышления Индра наши, современные понятия…
– Во всяком случае, открыто новое окно в прошлое Земли, - сказал Трускотт. - Устранив погрешности восприятия, мы получим вполне объективную информацию. Родовая память животных… особенно приматов моря, - вспомнил он слова Володи, - еще расскажет нам много интересного.
Они молча поднялись на верхнюю палубу глубоководной базы. Трускотт ощутил на лице ласковое дыхание северного ветра и подумал, что он такой же теплый и ровный, как и в те времена, когда проносился не над синими океанскими равнинами, а над зелеными лесами Лемурии - родины Индра.
Мюррей Лейнстер. Критическая разница
Утром Мэси разбудило жужжание автоматически включившегося комнатного обогревателя.
Он высунул из-под одеял голову. В спальной кабине было почти светло и очень холодно, изо рта шел пар. Мэси с беспокойством подумал, что сегодня еще холоднее, чем вчера.
Но инспектор Службы Освоения Планет не может позволить себе казаться взволнованным. Единственный способ добиться успеха - следовать этому правилу всегда, даже наедине с самим собой. Поэтому Мэси отогнал все тревожные мысли, но беспокойство не оставляло его. Так уж всегда. Стоит только получить высокий пост и интересную самостоятельную работу, как тут же начинаются неожиданности. Неожиданное определенно было и здесь, на Лэни III.
Он служил Кандидатом на планетах с тропическим климатом - Кхали II, Тарет и Арепо I; Младшим инспектором - на Менесе III и Тотмесе. Одна из них была полупустынной планетой с температурой вулкана. Он служил и на единственной в своем роде планете Сэрила, которая на девять десятых покрыта водой. Но эта планета, где Мэси впервые получил высокий пост, оказалась совсем иной. Все здесь было необычным. Ледяной мир с единственной жилой зоной - и то с постоянной отрицательной температурой! - таит в себе много неожиданностей.
Мэси знал о подобных, покрытых льдом мирах лишь то, что говорилось о них в книгах. Вот и все.
Обогреватель все жужжал и жужжал. Пар от дыхания становился почти незаметным. Когда, по расчетам Мэси, температура стала лишь немногим ниже нуля, он выбрался из одеял и подошел к маленькому
