— Да вы посмотрите, какая она, толстенная, книжища-то эта. И две десятки не много.
— Ладно, полторы.
— Нет, две. Вы уж не скупитесь.
— Пусть по-твоему. Только давай скорее приступай к делу.
— Легко ли перелистать столько страниц? — Исмаил придвинул к себе лампу и раскрыл книгу. — Все читать или только надписи на полях? — спросил он.
— Нет, нет, все незачем.
— Так… А тут много любопытного.
— Что, например?
— Вот смотри, что написано: «Никакое добро не приносит человеку столько радости, сколько то, что добыто из-под собственных ногтей»! Верно ведь… Мудрый человек писал.
— Дальше, дальше.
— А здесь написано о беде…
— О какой еще беде?
— «Разгневался аллах на людей, — написано тут, — и послал он им великое испытание, больше половины всех, кто лежит на кладбище, умерли от землетрясения. И им легче, чем нам, живым. Нам негде и не на что жить, не на кого надеяться… Аллах всемогущий, пошли и нам смерть, будь милосердным…»
— Это не то…
— А книга, я должен сказать, очень занимательная. Вот здесь написано о рождении сына, Мустафы, здесь о траве какой-то, которая лечит раны, тут о лунном затмении… А вот совсем свежая надпись: «Был в ауле Куймур и видел там красавицу дочь слепого Ливинда. Восхищен я и горд, что на нашей земле растут цветы, достойные украсить трон любого падишаха, и как жаль, что такой красе, скорее всего, суждено прожить в бедности и безвестности. Аллах, будь милостив к этому расцветшему цветку…»
— Дальше, дальше. Все это нас не волнует.
Исмаил еще долго читал разные разности, и Саид Хелли-Пенжи все говорил: «Дальше, дальше». Но вот вдруг прозвучали слова, которые сразу насторожили слушателей:
— «…Шкатулка с тайной закопана у древней Куймурской крепостной башни, там, где растет…» — произнес Исмаил и добавил: — Это, по-моему, вам тоже не интересно?..
— Читай, читай, это любопытно…
— Да, очень любопытно, интересно, что за шкатулка, а?
— Читай же!
— «…там, где растет одинокое ореховое дерево. От него на юг, в сторону Кибла, надо пройти три шага, затем повернуть к восходу солнца и еще пройти семь шагов, и упрешься в надгробную плиту, под которой никто не захоронен. Под ней и следует копать…» — Исмаил замолк.
— Дальше, дальше! — нетерпеливо подгонял Саид.
— Все. На этом надпись обрывается.
— Благодарю тебя, почтенный Исмаил, это нам и надо было знать… — Саид Хелли-Пенжи резко выхватил из рук хозяина книгу и поднялся, собираясь выйти.
— Ты, надеюсь, не забудешь уплатить мне?
— Непременно получишь свое, почтенный Исмаил. Дай только клад вырыть, не два, а три золотых тебе отвалю…
— Но мы ведь договорились… К тому же я придерживаюсь того мнения, что сегодняшнее яйцо лучше обещанной на завтра курицы.
— Ничего, потерпишь и до завтра. С голоду не пропадешь. Дети твои хлеба не просят. Потерпишь, тебе же лучше. Кстати, ты нас не знаешь, и мы тебя не знаем. Заруби это себе на носу. Ни один человек не должен знать об этой тайне, понял, иначе…
— Я требую платы… — стоял на своем Исмаил.
— Тебе все сказано, старик. Не увеличивай нору жадности в своем сердце.
— Вот не думал, что люди могут быть такими недостойными. Обмануть старика! А что, если я вас не выпущу?..
— Но, но! Придержи лучше свой язык, не зли нас, не то… Пошли-ка. — Саид Хелли-Пенжи отстранил рукой возмущенного Исмаила, пропустил вперед своих людей и сам последовал за ними.
Едва топот их коней заглох, Исмаил, куда девалась его злость, довольно улыбаясь и потирая руки, вернулся в комнату, где его ждали верные нукеры. Они о чем-то перешептывались между собой. Исмаил, если ему надо было предпринять что-нибудь важное, имел обыкновение так повести разговор, что идея предприятия исходила как бы не от него. Вот и сейчас как ни в чем не бывало он спросил:
— О чем это вы?
— Да так.
— А все-таки, о чем вы шепчетесь?! Не тянуть же мне вас за язык!
— Клянемся твоим драгоценным здоровьем, мы так, о пустом говорили.
— О, чтоб ваш род на корню иссох, говорите же, в чем дело? — притворно сердился Исмаил, зная, что через минуту-другую ему представят целый план действий.
— Да как тебе сказать… Правда, ты наш хозяин, а мы твои услуги — и, пока живы, верны тебе, а потому и скрывать нам от тебя ничего нельзя. Но…
— «Но», «но»! Что за «но»? Объясните вы наконец или нет?
— Да боимся мы, вдруг не позволишь…
— Что я вам должен позволить? Говорите же, не то мое терпение лопнет. На что вы хотите решиться?! Ну!
— Сказать правду?
— Лгут только недостойные!
— Так пусть будет сказана правда: мы всё слышали, уважаемый Исмаил. Они нашли клад! Так, может?..
— Я так и понял, чтоб весь ваш род передох! Ну и длинные же у вас уши. Ослы позавидуют. И вы не боитесь аллаха, такое задумали?..
— Что мы задумали? — переглянулись между собой нукеры.
— Вы меня спрашиваете или я вас, чтоб ваш род передох? Говорите же, или вы не понимаете, как дорог сейчас каждый миг?
— Ну так, если бы ты позволил…
— Давно бы так!.. Но это же пахнет кровью, неужели же вы осмелитесь на такое? Вот не думал, не думал… Но что же вы? Время идет, кони несут их уже в долине Каменной Черепахи…
— Если бы ты повелел нам.
— Что, что? Это я должен вам повелеть? А вы сами что, несмышленыши? Своих голов на плечах нет? Или они у вас соломой набиты? Побойтесь аллаха. Вот уж не ожидал от вас. Вы хотите последовать за ними? Я же знаю, я читаю ваши мысли как на ладони. Хотите, когда они выкопают клад, напасть на них и… того? Достойно ли горца такое дело, благородно ли это?.. Но что же вы медлите? Да поможет вам аллах! И учтите, еще никому не удавалось обвести Исмаила лисьим хвостом.
Мирза и Аждар выскочили из дому, вывели уже оседланных лошадей из конюшни, и через минуту- другую конский топот разнесся по Талгинской долине. Из-под хорошо подкованных копыт фейерверком высекались искры. Недаром говорится: у птицы гнездо на дереве, а у хитреца — в груди.
В полдень следующего дня Саид Хелли-Пенжи с двумя своими лесными братьями подъехали к Куймуру. В аул заезжать было небезопасно, а потому до наступления темноты они решили пересидеть в лесной чащобе. Здесь за скудной трапезой — полчурека на всех, кусок овечьего сыра и вдоволь холодной воды из родника, что протекал прямо у ног, — время шло не так быстро, как того хотелось бы Саиду Хелли- Пенжи. Развалясь на мягкой росистой траве, глядя на кучевые белые облака и синее лазурное небо, каждый из троих размечтался о своем. Саиду Хелли-Пенжи в зеркале ожидаемой шкатулки виделся белый Багдад — несравненный, сказочный город Востока. И себя он видел в белой чалме, унизанной алмазами, в шитом золотом халате, ни дать ни взять — наследный принц Багдатского престола. Видения лесных братьев Саида были менее пышными. Один мечтал о том, что любимая жена и дети готовы простить ему вину и он
