одержимый.
Вездеход затормозил на краю небольшого плато. Кольцо голубой травы огибало цепь красных скал, испещренных расселинами. Направо, в зарослях кустарника, просвечивало озерцо, все остальное багровело песком, поросшим чахлой фиолетовой травой. В середине, плато выпятилось обширное нагромождение камней.
– Где же твой город?
– Да вот же он! Перед вами. Вот, смотрите! То, что они приняли за груду камней, оказалось древними развалинами. В каменном хаосе внимательный глаз легко выделял очертания улиц и площадей. Еще сохранились кое-где фундаменты и обломки колонн, некогда подпиравших своды давно рухнувших зданий. Чудом уцелевший портик свидетельствовал о высоком мастерстве неизвестных зодчих. Полузасыпанные песком, угадывались остатки могучих стен, в давние времена опоясывавших город.
– Это еще не все. Я покажу вам кое-что несравненно более интересное. Идемте дальше! - торопил Пэй, снедаемый горделивым нетерпением.
Под огромным прозрачным колпаком покоилась массивная плита из зеленого камня. В глубине ее мерцали таинственные отсветы, и она казалась бездонной. На зеркально отшлифованной поверхности плиты резец искусного скульптора вырезал загадочный барельеф в виде чудовищного зверя. Перед его разверстой пастью застыла легкая, стройная фигурка. Непомерно тонкая и непривычно узколицая, она, несомненно, изображала человека. В его позе ощущалась отвага и гордый вызов. Кто знает, о каких кровавых и жестоких событиях вещал безмолвный камень сквозь толщу веков.
Гел постучал рукоятью тайдера, колпак отозвался далеким колоколом и долго еще звенел, стихая.
– Люди, везде люди, везде ваши тени, - задумчиво промолвил Гел. - Непокорное, непоседливое, гордое племя. Где вы, куда ушли? Отзовитесь! Эго-ой!…
Скалы ответили эхом, и снова все стихло. Пэй покачал головой.
– Этому камню многие тысячи циклов. Уже давно никого нет.
– Жаль!… А что останется после нас через многие-многие тысячи циклов? Неужели только тени?
– Уйдем мы - придут другие. Жизни нет конца… - промолвил Пэй.
Короткие пальцы Пэя вопрошающе пробежали по клавиатуре, приборы отозвались желтизной индикаторов.
– Все в порядке! - торжественно выпрямился Пэй, выпятив грудь. Еще час - и можно сигналить.
Гел одобрительно кивнул, но Зея сделала гримасу.
– Как? Еще ждать? Целый час! - Она нетерпеливо топталась на месте.
– Можно и не ждать, - насмешливо отозвался Пэй. - Возьми и поверни планету в удобное положение. Что тебе стоит? Все лучше, чем крутится без толку.
– Сделаем лучше и проще, - сказал Гел. - Немного погодя запустим постоянный орбитон связи, и пусть себе Арса вращается, сколько ей угодно.
– Неужели мы опять услышим своих? Даже не верится… - вздохнула Айма, откровенно выражая то, что другие прикрывали шутками и пикировкой. - Мне почему-то кажется, будто, кроме нас, во всей Вселенной ни души.
– Если хотите, то можно пока осмотреть поля. Как раз сегодня появились первые всходы, - робко предложила Рина. - Это недолго.
– Умница ты моя! - подхватила Зея. - Ну конечно же, посмотрим. Правда, Гел?
– Пошли скорее, а то стемнеет, - поддержал Зор.
…Гел долго рассматривал и осторожно трогал пальцем крохотный зелено-голубой росток.
– А ведь ница… - прошептал он благоговейно. - Даже не верится. Рина, да ты чародейка!
– Неужто ница? - ахнула Айма.
– Да, самая настоящая, как на Феме, - скромно, но с достоинством подтвердила Рина.
– Всходы есть, а будет ли урожай? - усомнился Зор. - Приживется ли она здесь?
– А почему бы и нет? - тряхнула головой Рина. - Здесь есть все необходимое…
– И забота чародейки Рины! - вставила Айма.
…Излучатели склонились к игле направляющей башни. Под их изломами черными зрачками темнели генерирующие диски. Пэй нажал клавишу пуска и отошел. Диски медленно повернулись и застыли. Вокруг острия иглы завихрилось призрачное облачко. В его глубине замерцало, засветилось радужное пятно. Потом оно потемнело и закруглилось в яркий голубой шар, стремительно и бесшумно, крутящийся на острие. Набирая обороты, шар сплющиваясь, загибался кверху и превратился наконец в сияющую полусферу. Середина ее засветилась яростным режущим светом и с пронзительным воем полыхнула в темное небо тонкой иглой ослепительного луча. Его отблеск озарил равнину до самого горизонта. В воздух поднялись всполошенные птичьи стаи, их тревожный крик слился с надрывным воем луча, и Айме почудилось, будто вся планета в нетерпении в тоске призывает летящих в таосе…
Редкие белые облака застыли неподвижно. В воздухе повис сладковато-терпкий запах цветов. Густо и дружно гудели насекомые, а птичий пересвист утих. Даль затянуло маревом. Под ногами шуршала голубая трава.
– Жарко, - сказал Ган, вытирая пот с лица. - Здорово жарко, прямо как дома. Так что ты хотел сказать? Говори, а то назад пора. У меня пропасть дел.
– Погоди немного, дай собраться с мыслями, - рассеянно ответил Зор.
Близкими и родными ему казались теперь мирные пейзажи Тихой планеты и нежность Зеи. Эта нежность находила все больший отклик в его изломанной душе. «Один, один, всю жизнь одиночество. До каких же пор? Фема почти призрак, а Тихая планета - ласковая реальность».
Завтра начало разгрузки «Элона» и на принятие решения оставался один-единственный день. Время истекало, а Зор все не решался приступить к щекотливому разговору. Ган, сделав ладонь козырьком, глянул на небо и озабоченно сказал:
– Я думал, полдень, а уже больше. Пора за дело. Пошли быстрей! - Он ускорил шаг.
Зор отчетливо понял, что пытаться склонить Гана угнать звездолет - бесполезная затея, и тут у него мелькнула спасительная мысль.
– Как твои дела с номом? - осведомился он, думая совсем о другом.
– Ты знаешь, я долго думал. Прикидывал… - начал Ган нерешительно.
– И что же ты придумал? - прервал Зор.
– Протянуть руку примирения, - сказал Ган.
– Протянуть руку? Вот как? - улыбнулся Зор.
– Да, и знаешь почему? - заторопился Ган. - Когда я вывихнул ему кисть из-за глупой амбиции, он же ничего не сказал. Простил, и все. А ведь тут другое дело. Я виноват… Да что говорить, сам знаешь. С меня голову надо бы снять за Гею. Если он пожмет мне руку, я перестану думать обо всем этом. Не о Гее, конечно, - поспешно добавил он.
– Правильно, - рассеянно кивнул Зор. - Между прочим, и у меня есть к нему щекотливое дело.
– У тебя? - удивился Ган. - А что такое?
– Да так, пустяки. Тоже старые счеты…
Внизу, в нескольких сотнях шагов от «Элона», длинным овалом раскинулось озеро. Позади, в туманной дымке, мягко синели пологие горы. Голубой ковер долины прорезала светлая лента речки, катившей прозрачные воды к озеру. Жилые купола из легкого дымчатого пластика прижались к склону высокого холма, густо поросшего синим кустарником. Его мелкие, багровые цветы испускали терпкий аромат. Сюда долетало свежее дыхание озера, но не достигали пыльные ветры Южной пустыни. От куполов к озеру спускались прямоугольники полей, голубевших дружными всходами. Небольшая рощица, высаженная из оранжереи звездолета, расправила ветви.
«Элон» интенсивно разгружался. Ленты транспортеров выносили из распахнутых люков нескончаемый поток самых разнообразных предметов. Здесь можно было увидеть все что угодно, начиная от сложных машин и кончая хрупкими мольбертами Рины. Косые предзакатные лучи Антара превратили голубизну долины в предвечернюю синь.
