полны глубины.
– Гарри! Гарри! - надрывался приемник в его мозгу. - Где вы?…
– Я ничего не слышу, - растерянно отозвался Гарри.
Бесшумный электробот сопровождал его в первый выход. На борту не поняли, почему Гарри не слышит. Судно шло на аккумуляторах, обороты винта были почти бесшумными. С электробота ответили:
– Держитесь прежнего курса - право по борту!
Океан надвигался на Гарри, как разъяренный зверь; что-то ухало, ахало в нем, верещало, кудахтало, вздыхало и умирало. Позади гремел камнями прибой, впереди басовитым утробным рокотом извещал о своем приближении находившийся где-то за тысячу миль отсюда шторм.
– Почему вы молчите, Гарри? - взывали с электробота.
– Разве вы можете меня слышать?…
– В чем дело? У нас полная тишина!
– Мне постоянно мешает шум.
– Опуститесь на глубину! - последовала команда. Гарри пошел в глубину. С каждым метром все вокруг изменялось. Мелькали огненные штрихи, зигзаги - будто проносились пороховые ракеты; глубже ракеты превратились в светильники - голубые, зеленые, - висевшие точно луны. А потом вместо ожидаемой тьмы глубоко внизу появилось багровое с желтым отливом зарево - светился придонный ил… Там и тут колыхались синие или рыжие гривы мерцающих водорослей, негаснущими полянами рдели колонии голотурий; камни светились красным, между ними шуршали, мерцали морские ежи, креветки; молниями проносились мурены, а звезды так и оставались звездами, только опрокинутыми в глубину… Это было удивительное, зачаровывающее зрелище, доступное глазам только обитателей моря. Оно было бы даже красивым, не окажись с первого взгляда жестоким. Это был мир с предельно обнаженной жестокостью, где сильный пожирает слабого открыто и беспощадно. Зубы и широкие пасти господствовали здесь над слабым и беззащитным, и, чтобы слабому не быть сожранным без следа, ему надо было размножаться, как планктону - в миллиардах себе подобных. Гарри был потрясен беспрерывной охотой всех за всеми, хрустом и хлопаньем челюстей, вскриками, визгами, пронизывающими толщу вод…
Почувствовав потребность вздохнуть, он вынырнул на поверхность. С бота его спросили, что он видел в глубине. Гарри ответил:
– Ужас…
Человек хочет знать тайны океана и космоса, стремится заглянуть в мир дельфина, тигра, амебы. Открытия, которые его ждут, будут более потрясающими, чем некогда были открытия материков и полярных стран. Совершенно новая область, которой пока еще нет названия. Может быть, человек назовет ее зоопсихикой?… Что она принесет с собой? Готов ли человек к путешествию по этой неизвестной стране? Вооружившись психикой неведомых нам существ, их в тысячу раз обостренными чувствами, не станет ли человек их пленником и жертвой?…
Завоевание природы не обходилось без жертв с обеих сторон. Человек вырубал леса, распахивал большие пространства и получал эрозию почвы, пыльные бури. Ставил заводы, и дым разъедал ему легкие и глаза. И все-таки… все-таки! Человек не был бы человеком, если бы не стремился вперед. Даже ценою жертв. Познание - вот что нужно ему и что делает его подлинно Человеком. На пространствах вырубленных лесов выросла цивилизация, давшая миру Коперника и Эйнштейна. Заводы усилили мощь человека, развили технику - пришли Дизель, Гагарин. А потом - мы еще очень молоды на Земле. Мы знаем немногое и хотим знать больше. И будем знать больше! Если не остановимся и если силы, которые мы вызвали в мир, не отбросят нас.
Может быть, Гарри Польман оказался неспособным вынести новый мир? Столкновение с неизвестным далось ему слишком трудно. Дважды пришлось спасаться от акул под защиту электробота; сородичи- дельфины почувствовали в нем что-то не свойственное им, отвергали его, угрожая зубами; невидимая морская мелочь рвала ему плавники, заставляя метаться и выпрыгивать из воды.
– Мистер Баттли, - просил он, когда его возвращали в спокойный вольер, - я не могу этого вынести.
– Терпение, Гарри, - отвечал шеф. - Привыкайте.
– Я хотел бы прекратить опыты, - настаивал Гарри. - Это мне не по силам.
– Впереди еще главное.
– Что именно, мистер Баттли?
– На это свой день, Гарри, и свой час.
– Но я не могу!
– Привыкнете.
– Мистер Баттли…
– Контракт, Гарри, вы же согласились… - напоминал Баттли.
Это смиряло подопытного.
– Дайте мне отдохнуть, - просил он.
– Не забывайте, что времени у нас месяц. Испытания - впереди.
– Что впереди?… - со страхом спрашивал Гарри.
Шеф пожимал плечами. Похоже, что он не знал, какие испытания будут, или ожидал на этот счет указаний от руководителей института.
В конце концов успех опыта был успехом не одного только Баттли. Выше его стоял ученый совет. А еще выше - дирекция, связанная с государственным аппаратом. Достижения института становились достижением государства. И чем значительнее было достижение, тем больше возможностей предоставляло оно государству и тем крепче брало государство это достижение в свои руки. Баттли, Глен Эмин, Гарри?… Для государственной машины все они были безличны и безразличны. Важен результат их работы, и государство пользовалось результатом, как ему было угодно.
Поэтому Баттли, доложив об успехе опыта, не был уже хозяином своего дела, он становился винтиком в машине, которая и его, Баттли, могла теперь повернуть в любом направлении.
– Не знаю, - признавался он Глену, - что будет дальше. Наверху человека-дельфина встретили аплодисментами. Теперь надо ждать испытаний. Наших нервов - в первую очередь.
О характере испытаний Глен узнал совершенно случайно.
Он был у шефа с утра. Кабинет, выходивший окнами на террасу, выглядел празднично светлым. Голубой и светло-зеленый пластик панелей и стен сочетался с блеском моря, сверкавшего в гигантском - от потолка до пола - окне. Это делало кабинет похожим на светлый аквариум, стоящий на солнечном подоконнике. Настроение у шефа было тоже светлым, он увлеченно фантазировал.
– Биометилтоналу предстоит в будущем немаловажная роль. Дельфины - только начало, Глен. На третьем месте по развитию после дельфинов и обезьян стоят слоны. Нам удалось заглянуть в океан, но впереди - джунгли, Глен, с запахами листвы, земли, африканская саванна…
Легкое гудение зуммера и вспыхнувшее табло «Неотложно!» прервали разговор.
– Один момент, Глен, это из хирургического, - сказал он, поднимаясь из-за стола. - Посидите, я вернусь через минуту. Подумайте о нашем разговоре, о перспективах…
Минута проходила за минутой, а Баттли не возвращался. Два раза позвонил телефон. Глен не осмелился поднять трубку. Раздался третий звонок. «Может, мне звонит шеф?» - подумал Глен и поднял с рычага трубку.
– Генерал Биддмен, - заговорили в трубке, видимо, продолжая разговор с кем-то, - предлагает провести испытания в среду. Для участия выделим два эсминца…
– Простите, - ответил Глен, - вы звоните не по адресу.
– Это кабинет мистера Грэви? - В трубке назвали директора института. - Кто говорит?
– Телефон директора 22-72-17, - ответил Глен и положил трубку.
Профессор задерживался. Надо было идти. Разговор об эсминцах и генерале в эту минуту Глен не связал ни с чем. Не успел связать: в кабинет стремительно вошел Баттли.
– Несчастье, Глен, - сказал он, проходя к своему столу. - Умер Гарри.
– Гарри?… - не понял Глен. - Дельфин?
– Польман! - Баттли барабанил пальцами по столу. - Его тело - безмозглый футляр… - Шеф повысил
