цели в течение многих и многих лет. Вас не устраивает такая наука? Тогда вы, простите, не ученый.
– А кто же?
– Вы? Фантазер.
– Может быть.
– Бросьте вы эти химеры, Наров. Вы способный и, как принято говорить, подающий надежды специалист. Зачем вам избирать себе поприще, достойное лишь псевдоученых и всяких досужих, незрелых умов? Не понимаю…
– А я, Андрей Николаевич, не понимаю вас. Только сейчас вы с такой легкостью выбросили на свалку телепатию вместе с летающими тарелками, а заодно и признанное физиками антивещество. Если поверить вам, то все потрясающие открытия отошли уже в область истории. А не правильнее было бы считать, что наши с вами взгляды на мысль, на космос и на Вселенную будут казаться такими же наивными и смешными, как Земля на трех китах? Вы забываете, какой нелепой казалась идея шарообразной Земли. И было это всего-то три века назад. Не кажется ли вам, Андрей Николаевич, что отрицание не изученных нами явлений - это лишь ограниченность и боязнь непонятного?
Наров умолк. Не перехватил ли он? Не слишком ли резко? Наров взглянул на шефа. Усталые глаза, словно бы выцветшие от яркого света, глубокие морщины поперек высокого лба.
– Вы напрасно меня агитируете, Наров. Я ведь не отрицаю существования телепатии. Просто я как ученый ничего о телепатии не знаю. Так же, впрочем, как и вы.
– Но кто-то же должен быть первым!
– Разумеется. И вы надеетесь, что этим первым станете вы?
Наров ничего не ответил. Помолчали.
«Нет, - думал Андрей Николаевич, - я в нем ошибся. Считал серьезным, способным, даже талантливым. А на поверку - мальчишка и фантазер».
А Наров думал о шефе: «Считал вас крупным ученым. А потолок-то ваш, оказывается, вот он. Прямо над головой».
Наров один на пустом бульваре. Мокрый снег, и листы письма Аленки, которые весенний ветер норовит вырвать из рук.
«Вот я снова в родном Новосибирске. Не представляешь, как приятно поесть маминых пирогов, а утром проснуться в той же комнате и в той же постели, что и много лет назад. Как будто я снова школьница, а все, что случилось со мной, только приснилось мне этой ночью…»
«Психологическая подготовка, - констатирует Наров. - Что последует дальше? Кого же она подготавливает, себя или меня?»
«Встретила Колю. Он все такой же. Говорит, ждал меня все эти годы. Не теряет надежды. А у меня язык не поворачивается сказать, что я никогда не подарю ему счастья, потому что всю жизнь буду любить только тебя».
В голове ответные строки:
«Аленка, милая! Я все понимаю. Ты должна сделать выбор. Я не тот человек, который сможет дать тебе семейное счастье. Ты такая земная, домашняя, ласковая, уютная. А я…
Адмирал Нахимов отказался жениться, чтобы душа его не раздваивалась между страстью к морю и любовью к жене. Надеюсь, ты меня понимаешь. Я ничего не хочу навязывать - просто хочу быть честным. Решай».
Наров присел на сырую скамейку. Вокруг пестрота черно-белой мозаики: пятна талого снега, тянутся к небу почерневшие от сырости голые ветви - руки деревьев, заломленные в безмолвной мольбе.
Нет, не так! Не нужны письма! Никаких длинных объяснений.
Просто короткая телеграмма: «Оформляю отпуск, вылетаю в Новосибирск». Все ясно и так. Черт побери, ведь она меня любит! Эх, Наров, Наров! Еще не успел стать ученым, а превратился в сухаря!
– Простите, где тут ближайшая почта?
– Надо пройти по той улице, потом повернуть направо, потом…
Что с вами? Вам плохо?
– Нет, нет. Все в порядке. Спасибо. Я пойду на почту чуть позже. А пока посижу. Один.
«Так. Яснее. Яснее. Исчезает. Вновь появляется. Так. Еще раз. Еще. Еще. Теперь нет никакого сомнения. Передача какого-то кода. Код двойной - и пространственный, и временной. И как ясно, как ясно!
Сосредоточенная энергия. Словно мысли всего человечества слились в единую мысль. Да, кажется, в этом разгадка. А значит… Нашел! Кажется, я нашел!»
– Братцы, сенсация! - произнес Барсов с пафосом и развернул на столе иностранный журнал. - Витя, ты еще не забыл французский? Переведи.
– Таинственный знак, - начал Виктор Коленов. - В течение последнего месяца психиатрами Парижа зарегистрировано около 20 случаев спонтанной телепатической связи. Во всех случаях пациенты наблюдали какой-то таинственный знак, имеющий сложные очертания.
Редакция нашего журнала обратилась к читателям с просьбой сообщать нам о подобных случаях. Получено около ста двадцати писем тех, кто видел этот знак. Совпадает не только форма его, но и время появления. По-видимому, мы имеем дело с каким-то загадочным явлением, которое ждет научного истолкования.
– А вот еще, - произнес Барсов, переворачивая страницу. - Полюбуйтесь! Виктор, переведи.
Все столпившиеся возле Барсова увидели причудливое переплетение линий. Под рисунком стояло: «Так художник Делуар изобразил знак, который он наблюдал 15 апреля в 18 часов 45 минут».
– Ну, каково? - спросил Барсов и посмотрел на Рябова. Тот впился глазами в рисунок. Едва шевеля губами, произнес чуть слышно:
– Моя фигура. Это она.
– Сапоги вы! - загремел Барсов. - И ты, и Наров. Два сапога! Вам бы тогда объявить громогласно. Вы бы знаменитыми стали. А вы…
Вскоре о таинственном знаке заговорили повсюду. Корреспонденты газет, журналов, радио и телевидения брали интервью видных ученых.
Вечерами к Нарову зачастил сосед.
– Пишут вот, что появление этих знаков связано с пятнами на солнце. Так это или нет?
– Да, есть такая гипотеза. Ее выдвинул французский ученый Шарль Мотье. По его наблюдениям, чаще всего знаки появляются при большой интенсивности магнитных бурь. Лично я в эту гипотезу мало верю. Думаю, что это совпадение случайно.
- Вот вы - человек ученый. Как вы объясните: дочь моя их видит, а я - нет? И вы вот видели. Может, это все от учености? Дочь, между прочим, в будущем году оканчивает мединститут.
– Нет, это не от учености, - терпеливо убеждал Наров. - Скорее, это способность врожденная. Чем тоньше нервная организация, тем, очевидно, легче его воспринять. Мой научный руководитель - известный физик Андрей Николаевич Платонов. Это имя известно в научном мире. А вот фигуру он до сих пор ни разу не видел. Может, не желает видеть? - добавил Наров, скорее для самого себя.
Андрей Николаевич Платонов снова взял в руки зеленую папку. Тридцать страниц, отпечатанных на машинке. Он прочел их несколько раз. Как к этому отнестись? С одной стороны, фантасмагория. Но с другой - может, в этом что-то и есть? Легче всего признать все это бредом. А если не бред? Андрей Николаевич
