полудню порт вымер.
Тангол снова вернулся в Нан-Катарал. «Неужели Момо помог Тумунуи отыскать Нан-Мадол? Нет, он не мог сделать этого», - думал он, угрюмо глядя, как толпы воинов переправляются на плотах к островкам Томуна.
Ваахоа недвижно стоял у колонны. Вдруг он уныло покачал головой и застонал:
– Все рушится, друг мореход! Ночью, перед рассветом, Ватеа сказал мне: «Каноэ готово, можно отплывать». А я, глупец, отложил до утра. И вот оно, это утро!… Горе мне!
В полдень флот Тумунуи медленно втянулся в гавань. Горожане лихорадочно укрепляли подступы к Нан-Танаху. Повсюду сновали жрецы, выкрикивая: «Лю-юди! Готовьтесь к битве! Нан-Мадол недоступен врагу».
Огромные двойные каноэ Тумунуи, продвигаясь вдоль Нан-Молукана, высаживали отряды воинов. Оглашая воздух диким свистом, они карабкались на террасы и насыпи. Устилая своими телами базальтовые платформы, облепили укрепления Томуна… Хрипы и стоны раненых, крики сражающихся - все это катилось в сторону внутренней гавани. Томун едва продержался до заката - и пал. Флот Тумунуи заполонил бухты, факелами запылали немногие боевые каноэ Нан-Мадола… К ночи разразился шторм, и ураганный ветер гнал на город тучи искр, тлеющие паруса, обломки мачт. Нан-Мадол горел. Огненное зарево охватило полнеба.
Нан-Мадол не спасли колоссальные стены - наступавшие пробили их таранами. Зато под грандиозной платформой, где высился Нан-Танах, яростный бой длился больше суток. Тшаутелур и вожди, забывшие за годы мира искусство сражаться, велели уцелевшим воинам втащить наверх базальтовые блоки и закрыть ими все входы во дворец. Горожанам роздали оружие, приказали до конца оборонять платформу. Вместо этого они пошли сдаваться южным варварам. Однако Тумунуи не понял их намерений - и все они были перебиты.
К утру полусгоревший Нан-Мадол сдался. Лишь дворец Нан-Танах не покорился. К нему на плечах дюжих телохранителей поднесли Тумунуи. Поглядывая на черные стены, правитель сказал с усмешкой:
– Ну что ж, тшаутелур сам залез в ловушку. Тем лучше!
Ваахоа и Тангол тоже были в числе защитников Нан-Мадола. Осознав к утру, что все кончено, они подземным ходом возвратились из Нан-Танаха в Храм. Задыхаясь от усталости, в покрытой копотью одежде поднялись на крышу Нан-Катарала… Близился новый день, жарко пылала на востоке заря. Укрепления Томуна курились чадным дымом, а в бухтах и каналах не было видно воды: так густо стояли там каноэ Тумунуи.
– Мы проиграли, друг… - потерянно сказал Ваахоа. Тангол сел на каменные плиты, опустил голову.
– Может, еще отыщем каноэ и Ватеа? - с трудом разжал он запекшиеся губы.
Жрец не ответил. Сдавив пальцами виски, он глухо повторял:
«Мы опоздали… Пинтод не дождался меня. Прости, отец».
Тут на крышу, словно вихрь, ворвалась Этоа. Ее огромные глаза сверкали, волосы разметались по плечам. Она хриплым, неузнаваемым голосом закричала:
– Пал Нан-Танах!… Предатели указали Тумунуи тайные ходы во дворец. Скоро варвары придут и сюда. Бегите!… Я видела Ватеа, он велел вам спешить к северной бухте Волеаи. Каноэ там!
Последний тшаутелур, ведущий свой род от «божественных близнецов Солнца», стал пленником Тумунуи. А тот восседал на базальтовом троне в зале Нан-Танаха, и его толстая физиономия лоснилась от гордости и самодовольства. С любопытством разглядывая своего пленника, Тумунуи вкрадчиво сказал:
– Я слышал, будто ты грозился сгноить меня в подземелье?
Тшаутелур презрительно молчал.
– Смотрите-ка, не желает беседовать со мной! - Тумунуи притворно вздохнул и легко поднял с трона свое грузное тело. Сбежав по ступенькам, он взмахнул резной палицей. В глубокой тишине зала, набитого воинами, раздался глухой звук - и тшаутелур с проломленным черепом ткнулся лицом в яркие циновки. Отшвырнув палицу, Тумунуи отыскал взглядом Верховного жреца в кучке знатных пленников и небрежно поманил его согнутым пальцем. Униженно кланяясь, тот приблизился.
– Куда сбежали мой брат и предатель Ваахоа? Я принял его как родного…
Верховный жрец пал на колени, лицо его посерело от страха:
– Нан-Катарал окружен воинами, великий… Ваахоа и Тангол не уйдут.
– У тебя красивая дочь, это верно? - меняя тон, с ухмылкой спросил Тумунуи.
– Да, великий! Ее зовут Этоа. Но она жрица Священного Угря.
Тумунуи пренебрежительно махнул рукой:
– Угря можно зажарить, он вкусен. А дочь пришли ко мне…
Он замолчал, прислушиваясь к возне на террасе Нан-Танаха. Спустя минуту рослые воины втащили в зал Тангола. Его схватили по дороге к бухте Волеаи. Он сумел задержать преследователей, пока Этоа скрылась в джунглях. Ваахоа же не успел покинуть Нан-Катарал и, сдвинув базальтовый блок, заперся в подземном тайнике. Тангол был весь опутан лианой.
– Кто посмел?! - казалось, Тумунуи был возмущен этим. - Освободить!
Растирая затекшие запястья, мореход мрачно смотрел на брата.
– Кена, милый… - в обычной язвительной манере сказал тот. - Значит, ты предал меня, как и Момо?
– Ты убил кормчего?! - гневно крикнул мореход, делая шаг вперед, но телохранители схватили его за плечи. Тангол рывком освободился.
Тумунуи набычился, присел на нижнюю ступень трона. Его глаза блеснули.
– Плохо думаешь обо мне, братец. Едва мы отплыли, Момо сам бросился в волны. А ведь в Южном море столько акул!… Я скорблю о глупом старике. - В зрачках Тумунуи мелькнула усмешка. - К счастью, мне помогли люди атоллов Кане. Они хорошо знают путь к Нан-Мадолу. - Помолчав, он вдруг накинулся на телохранителей: - Чего стоите? Ведите сюда Ваахоа!
– Жрец укрылся в подземелье, - виновато сказал один из них. - Он задвинул плиту.
– Ну и пусть подыхает там, - пробурчал Тумунуи. - Разведите под плитой костер пожарче… - Искоса глянув на брата, добавил: - И твою кровь проливать не собираюсь. Придумаем что-нибудь другое.
Тангол сверлил брата тяжелым взглядом отцовских глаз, и Тумунуи чудилось: вот сейчас он стоит перед отцом, воскресшим для мести. Не поднимая взгляда, тихо сказал Танголу:
– Я знаю, ты хороший пловец. И не боишься мано - грозных акул. Поэтому в полдень я приду к акульему цирку. И ты придешь туда.
… Акулий цирк - коралловый садок овальной формы - имел шагов триста в окружности. Туда с незапамятных времен бросали акулам живых людей - виноватых или невинных. А в дни празднеств особо смелые добровольно сражались с мано, чтобы заслужить награду. Свежая вода поступала в садок через узкий проход в скалах.
Тумунуи уселся на циновках с южной стороны цирка и велел привести брата.
Тангол стоял перед ним в одной набедренной повязке.
– Возьми мое оружие, - добродушно сказал Тумунуи, швыряя к его ногам выточенный из зуба гигантской мано кинжал. - Если победишь, иди куда хочешь… - и язвительно улыбнулся.
Мореход подобрал оружие, повернулся и прыгнул в садок. В душе у него были холод и пустота. К чему теперь жизнь?… В раскаленном подземелье, задыхаясь в чаду и огне, гибнет Ваахоа. Неизвестно, жива ли Этоа… Но тут его охватила ярость. «О нет, брат Тумунуи, я не доставлю тебе радости! Ты еще пожалеешь. Берегись, Тумунуи!» Он крепче сжал в руке нож, но тут Голос Орза напомнил о себе: «Забудь о мести. Ты обязан достичь Великой реки! Помни обо мне, как я помню о мире света и добра - родной Сибре! Ты должен отыскать Ки-борга».
Тут воины подняли щит из дерева, открывая хищнице путь в садок, и Тангол разом погасил все посторонние мысли.
– Ну, где ты, мано?! - закричал он.
Высоко поднявшись из воды, Тангол увидел темную тень. Акула двигалась зигзагами - вперед и
