подходящий для меня донор?
– Конечно, обращался.
– Так в чем же дело? Если я вас правильно понял, возьмите нужные чувства и пересадите их Джоан.
– Видите ли, все не так просто. К сожалению, пока что при нейроиндукции происходит необратимое разрушение переносимых связей. На каждого пациента нужен отдельный донор. Уж больно тонкий инструмент человеческий мозг! Надеюсь, теперь вы понимаете, что надо подождать. Истинная любовь в наш век такая редкость!
Когда посетитель ушел, Рейли вызвал секретаршу.
– Зарегистрируйте этот заказ с пометкой «весьма срочно».
В холле исследовательской клиники сидели несколько человек: тут были и подростки, и пожилые люди с унылыми лицами неудачников. Всех, кто приходил, просили заполнить анкету. Потом их поодиночке приглашали в приемную. Большинство задерживалось там совсем недолго, зато другие вовсе не выходили оттуда.
Когда пригласили Ли, она, войдя в кабинет, увидела средних лет мужчину в очках. Он предложил ей сесть.
– Я доктор Мервилл, а вы, - он взглянул на анкету, - миссис Лилиан Стоун, не так ли?
– Да, сэр.
– Что вам угодно?
– Я… не знаю. Я пришла по объявлению.
– Так, понятно. Вы указали, что у вас есть муж.
– Да, сэр. Я уже 31 год замужем.
– Не согласились бы продать свои чувства к нему, если вы его любите?
–Простите, - она смущенно улыбнулась, - я не совсем понимаю. Мне, что, надо рассказать о нем?
– Нет, миссис Стоун. Просто ваше чувство к мужу мы с помощью специальной аппаратуры перенесем другому человеку, - он говорил монотонно. Видимо, эти фразы ему приходилось повторять изо дня в день.
– А это не больно?
– Нисколько. Вы ничего не почувствуете, просто посидите в кресле несколько минут, вот и все.
– Сколько мне заплатят, если я соглашусь?
– Вообще-то мы платим по прейскуранту от 100 до 10 000 фунтов. Но если ваше чувство очень сильное, вы получите еще и премию.
–Я согласна! - сказала Ли, а про себя подумала: «10 000 фунтов! На эти деньги можно будет пригласить к Джо врача, заплатить по счетам, и еще останется куча денег. Ну и что из того, что кто-то к кому-то будет относиться так же, как и я к Джо? Я честная женщина, заботливая хозяйка, любящая жена и мать. За все эти годы Джо не в чем было меня упрекнуть».
– Вот и отлично. Прошу поставить здесь вашу подпись. Это чистая формальность. Вы просто подтверждаете, что продаете свое чувство добровольно и никаких претензий к нам не предъявите. А теперь пойдемте.
Ли попала в большое помещение, уставленное какой-то сложной аппаратурой. Ее усадили в кресло, тщательно закрепили на голове что-то похожее на шлем, от которого отходил толстый кабель. Человек в белом халате склонился над панелью с приборами. Вскоре он сообщил, что миссис Стоун им подходит.
– Скажите, а когда произойдет это… эта операция? - спросила Ли.
– Примерно через час. Вся процедура займет не более пяти минут. Если хотите, можете пока погулять, а еще лучше - посидите в холле.
Джоан в сопровождении мистера Корнуэлла приехала через сорок минут после звонка Рейли.
Увидев нагромождение непонятной аппаратуры и склонившихся над пультом людей в белом, она с удивлением посмотрела на супруга и подчеркнуто холодно спросила:
– В чем дело, дорогой? Что все это значит?
– Не волнуйся, Джоан. Ты очень часто жалуешься на невыносимую мигрень. Я посоветовался с доктором Рейли, он предложил обследовать тебя с помощью новейшего оборудования.
Когда Джоан вышла из соседнего кабинета, Корнуэлл поразился перемене в ее лице. Девушка смотрела на него с безграничной любовью, кроткой нежностью и трогательной лаской. Подойдя к мужу, миссис Корнуэлл заглянула ему в глаза и сказала:
– Родной мой, доктор Рейли сказал, что у меня нет ничего опасного. Головные боли прекратятся, - она помедлила и, смущаясь, добавила: - Когда у нас родится ребенок. Любимый, поедем домой. Хоть это и не было больно, но я очень и очень переволновалась.
В соседнем помещении к миссис Стоун подошел сотрудник клиники:
– Вставайте, мэм.
– Уже все закончилось? Так быстро?
– Я же обещал вам, что вы ничего не почувствуете. Вот вам чек на 13 000 фунтов.
– О! Благодарю вас!
Получив вознаграждение, миссис Лилиан Стоун отправилась покупать голубое платье и гарнитур с сапфирами-то, о чем она мечтала всю жизнь.
ЗБИГНЕВ ПРОСТАК. ГОСТЬ ИЗ ГЛУБИН
То, что я хочу рассказать, случилось два года назад. Странная история, неясная до сих пор. Я был очевидцем этих событий с самого начала и до конца. Невыясненного конца. И хотя над решением этой невероятной загадки бились многие ученые, это ни к чему не привело.
Это произошло в пограничном предгорном районе Польши, покрытом прекрасным, высокоствольным лесом, через который меж холмов, по извилистому коридору течет одна из самых чистых польских рек. По распоряжению представителей властей прессу на место происшествия не допустили, а журналистам, разузнавшим что-то, запретили публикации. История была настолько странной и неправдоподобной, что походила на фантастику. Я не буду описывать все сложности, связанные с получением разрешения на опубликование этой истории. Скажу только одно: я получил разрешение не на репортаж, а на научно- фантастический рассказ с многочисленными ограничениями и запретами. По тем же понятным причинам я не укажу ни одного географического названия, которое позволило бы установить место происшествия. А тем, кто все-таки догадается, искренне советую - не надо туда ездить. Территория охраняется, так как исследовательские работы все еще продолжаются. По тем же соображениям (это ведь всего-навсего научно-фантастический рассказ) фамилии участников происшествия мною изменены. Я стремился лишь к тому, чтобы верно передать факты, таинственный колорит этого события и вкус большого приключения. Удалось ли мне это, судите сами.
Я сидел в своем кабинете, терзая пишущую машинку и себя, когда зазвонил телефон. Уверенный, что это главный редактор с очередным напоминанием, я нехотя поднял трубку.
– Решт у телефона, - мрачно буркнул я, стараясь создать впечатление страшно занятого человека, что, впрочем, было недалеко от истины.
– Привет, редактор. Метек говорит. Как у тебя со временем? Не сможешь ли забежать ко мне?
Я повеселел. Мечислав Ковальский, известный физик, специалист в вопросах обработки металлов методом взрыва, член польской Академии наук, был моим давним другом. Мы вместе кончили гимназию, вместе воевали в годы оккупации. Потом наши дороги разошлись. Я начал изучать журналистику в Кракове,
