владеет своими нервами.
Как зачарованный, наблюдал он за Мак-Нилом, который, угрюмо глядя в пространство, вертел свой стакан, не спеша отведать напиток. Потом он все же поднес трубочку к губам.
Когда он, сделав первый глоток, поперхнулся, сердце у Гранта остановилось. Но инженер тут же спокойно произнес:
– Разок вы сварили кофе, как полагается. Он горячий.
Сердце Гранта медленно возобновило прерванную работу, но на свой голос он не надеялся и только неопределенно кивнул. Инженер осторожно пристроил стаканчик в воздухе, в нескольких дюймах от своего лица.
Он глубоко задумался. Казалось, он подбирал слова для какого-то важного заявления. Грант проклинал себя за слишком горячий кофе: такие вот пустяки и приводят убийц на виселицу. Он боялся, что не сможет долго скрывать свою нервозность.
– Я полагаю, - тоном, каким говорят о самых обыденных вещах, начал Мак-Нил, - вам ясно, что для одного из нас здесь хватило бы воздуха до самой Венеры?
Неимоверным усилием воли Грант оторвал взгляд от стакана и выдавая из пересохшего горла слова:
– Эта… эта мысль у меня мелькала.
Мак-Нил потрогал свой стакан, нашел, что тот еще слишком горяч, и задумчиво продолжал:
– Так не будет ли всего правильней, если один из нас выйдет через наружный шлюз или примет… скажем, что-то оттуда? - Большим пальцем он указал на аптечку.
Грант кивнул.
– Вопрос, конечно, в том, - прибавил инженер, - кому это сделать. Я полагаю, нам надо как-то бросить жребий.
Грант был буквально ошарашен. Он ни за что не поверил бы, что инженер способен так спокойно обсуждать эту тему. Заподозрить он ничего не мог - в этом Грант был уверен. Просто оба они думали об одном и том же, и по какому-то случайному совпадению Мак-Нил сейчас, именно сейчас, затеял этот разговор.
Инженер пристально смотрел на него, стараясь, видимо, определить реакцию на свое предложение.
– Вы правы, - услышал Грант собственный голос. - Мы должны обсудить это.
– Да, - безмятежно подтвердил инженер, - должны. - Он взял свой стакан, зажал губами трубочку и стал медленно потягивать кофе.
Ждать конца этой сцены Грант был не в силах. Облегчения, на которое он надеялся, он вовсе не испытывал. Скорее его даже кольнуло нечто похожее на жалость, хотя с раскаянием это не имело ничего общего. Просто он вдруг с ужасом представил себе, что больше трех недель - пока не придет спасение - должен будет провести в полном одиночестве, не зная, куда деваться от своих страхов.
Он не хотел видеть Мак-Нила умирающим, ему стало почти дурно. Не оглянувшись на свою жертву, он поспешил к выходу.
Раскаленное солнце и немигающие звезды со своих постоянных мест смотрели на неподвижный, как и они, «Стар Куин». Невозможно было заметить, что эта крохотная гантель несется с почти максимальной для нее скоростью, что в меньшей сфере скопились миллионы лошадиных сил, готовых вырваться наружу, и что в большей сфере есть еще кто-то живой.
Люк на теневой стороне корабля медленно открылся, и во тьме странно повис яркий круг света. Почти тут же из корабля выплыли две фигуры. Одна была значительно массивнее другой, и по очень важной причине - из-за скафандра. А скафандр не из тех нарядов, которыми можно пренебречь, ничем особо не рискуя.
В темноте происходило что-то непонятное. Потом меньшая фигура начала двигаться, сперва медленно, однако с каждой секундой набирая скорость. Когда из отбрасываемой кораблем тени ее вынесло на слепящее солнце, стал виден укрепленный у нее на спине небольшой газовый баллон, из которого вился, мгновенно тая в пространстве, легкий дымок.
Эта примитивная, но сильная ракета позволила телу преодолеть ничтожное гравитационное поле корабля и очень скоро бесследно исчезнуть вдали.
Все это время другая фигура неподвижно стояла в шлюзе. Теперь наружный люк закрылся, яркое круглое пятно пропало, и на затененной стороне корабля осталось лишь тусклое отражение бледного света Земли.
Следующие двадцать три дня ничего не происходило.
Капитан «Геркулеса», облегченно вздохнув, повернулся к первому помощнику.
– Я боялся, он не сумеет этого сделать. Какой невероятный труд одному вывести корабль из орбиты, да еще когда и дышать-то нечем! Сколько времени нам нужно, чтобы встретить его?
– Около часа. Он все еще несколько отклоняется в сторону, но тут мы сможем ему помочь.
– Хорошо. Просигнальте, пожалуйста, «Левиафану» и «Титану», что мы идем на сближение и чтобы они тоже стартовали. Но я не стал бы до завершения стыковки давать информацию вашим приятелям из отдела новостей.
Помощник вспыхнул и с некоторой обидой возразил:
– Я и не думаю. - Он нажал клавиши счетно-решающего устройства и остался не вполне доволен мгновенно возникшим на экране ответом. - Не стоит, по-моему, вызывать другие буксиры, пока мы сами не подойдем к «Куин». Он все еще отклоняется в сторону. Что зря тратить горючее?
– Вы правы. Скажите, чтобы «Левиафан» и «Титан» были наготове, но не стартовали без нашего сигнала.
Пока это сообщение пробивалось сквозь толщу облаков к планете, первый помощник задумчиво спросил:
– Интересно, что он сейчас чувствует?
– Могу вам сказать. Он так рад своему спасению, что все остальное ему безразлично.
– Не думаю все-таки, чтобы мне было приятно бросить в космосе товарища ради возможности самому вернуться домой.
– Такое никому не может быть приятно. Но вы слышали их передачу, они мирно все обсудили и приняли единственно разумное решение.
– Разумное - возможно… Но как ужасно позволить кому-то спасти тебя ценой собственной жизни!
– Ах, не сентиментальничайте. Уверен, случись это с нами, вы вытолкнули бы меня в космос, не дав перед смертью помолиться!
– Если бы вы еще раньше не проделали этого со мной. Впрочем, «Геркулесу» такое едва ли угрожает. До сих пор мы ни разу не были в полете больше пяти дней. Толкуй тут о космической романтике!
Капитан промолчал. Прильнув к окуляру навигационного телескопа, он пытался отыскать «Стар Куин», который должен был уже быть в пределах видимости. Пауза длилась довольно долго: капитан настраивал верньер. Потом с удовлетворением объявил:
– Вот он, километрах в девяноста пяти от нас. Велите команде стоять по местам… ну а его подбодрите, скажите, что мы будем на месте через тридцать минут, даже если это и не совсем так.
Тысячеметровые тросы натянулись, преодолевая инерцию обоих кораблей, и вновь расслабились, когда «Стар Куин» и «Геркулес» начали сходиться ближе. Электрические лебедки, вращаясь, выпускали швартовы, точно плели паутину, пока «Геркулес» не подошел наконец вплотную к «Стар Куин».
