тихо ковылявшего прямо на меня зайца-беляка. Усталый зайчишка возвращался на лежку после веселых ночных похождений. Коротенькими прыжками он тихо ковылял по моховым кочкам. На его мокрых ляжках смешно болтались клочки вылинявших зимних порточков.
Я сидел не двигаясь, не шевеля пальцем, сливаясь с высоким зеленым пнем. Когда заяц подбежал совсем близко, почти в колени, я немного пошевелился и тихо сказал:
– Ага, попался, косой!
Боже мой, что стало с зайцем, как подхватился он, как замелькали между кочками его порточки, коротенький хвостик! Громко смеясь, я крикнул зайцу вдогонку:
– Улепетывай, косой, поскорее!
У каждого охотника в запасе много воспоминаний о неожиданных встречах и происшествиях в лесу. Обычно такие охотники рассказывают о своих удачных выстрелах, о застреленной и добытой дичи, о работе умных собак. На охотничьем долгом веку я много перестрелял крупной и мелкой дичи, не раз охотился на волков и медведей, но – странное дело – простая встреча с забулдыгой-зайчишкой запомнилась больше, чем самые удачные и добычливые охоты.
Я как бы и теперь вижу лес, тихое утро, слышу свист рябчика, отчетливо вижу зайчишку-беляка, мокрые его порточки.
– Улепетывай, брат косой, на доброе здоровье!
Журавль-летчик
Совершая воздушное путешествие над тайгою, я слышал от летчиков много интересных рассказов о лесных и охотничьих приключениях. Летчики рассказывали, как доводилось им наблюдать зверей в тайге. На лесном аэродроме мне показали живого маленького медвежонка. Доставленный из тайги на самолете, лохматый авиатор чувствовал себя с людьми прекрасно. Он жил в клетке, устроенной на аэродроме. Иногда мишку выпускали гулять, и, смешно переваливаясь, как бы выполняя роль строгой охраны, он гонялся за козами, забиравшимися на запрещенную для посторонних посетителей зону… Кроме авиатора-мишки жила в штабе лесного отряда, пользуясь общим дружеским расположением, маленькая белочка Дуся, пойманная летчиками в реке во время кочевки (белки во время своих кочевок нередко переплывают широкие реки). Но самой большой любовью и почтением пользовался в авиационном отряде ручной журавль Василий Иванович. Важно, точно распорядитель-диспетчер, ходил он по аэродрому. Казалось, он наблюдал за общим порядком, и можно было подумать, что без Василия Ивановича не может отправиться ни один самолет. Денно и нощно присутствовал он на аэродроме, и странно было видеть ночью, в свете фар въезжавшей на аэродром машины, стоявшую на одной ноге его высокую сторожевую фигуру.
Живя с летчиками в лесном отряде, наблюдая и знакомясь с жизнью людей, запомнил я рассказ о журавле Василии Ивановиче, поразившем меня умом и привязанностью к аэродрому.
Однажды летчику Ермакову пришлось лететь над лесами. Над тайгой мотор закапризничал, летчику пришлось спускаться на лес.
Садиться в сплошном лесу особенно трудно и опасно. С высоты летчик наглядел внизу большое открытое болото и стал планировать. С остановившимся мотором он скользил по воздуху все ниже и ниже.
В болоте ему удалось благополучно сесть между деревьями, не повредив машину. При посадке самолет зарылся в болото и «скапотировал» – перевернулся вверх колесами. Летчик благополучно выбрался из перевернувшейся машины и огляделся.
Болото было большое и чистое – на много десятков верст. По карте летчик определил место и, отправив за помощью бортмеханика, решил терпеливо дожидаться людей, не покидая своей машины.
«Наверное, меня скоро хватятся и начнут искать», – думал он, приготовляясь к ночлегу.
К своей неудаче летчик отнесся спокойно. Он хорошо знал, что товарищи его не оставят и непременно скоро разыщут. Провизии с ним было немного, но у летчика было с собой охотничье ружье и патроны. Он не боялся погибнуть.
На болоте летчику пришлось прожить больше недели. Каждый день он ходил на охоту, а ночью спал на крыле самолета.
Бродя по болоту, он однажды поймал журавленка.
Это был длинноногий, уже оперившийся птенец, не умевший хорошо летать.
Пойманного журавленка летчик привязал за ногу к опрокинутому самолету.
– Я не знал, чем питаются журавли, и стал приносить из болота лягушек, собирал ягоды, – так рассказывал потом о своих заботах летчик.
Больше недели летчик и журавль жили одни в лесу. А еще через несколько дней летчика нашли. Прилетевший самолет сбросил ему записку, пакет с продовольствием и ружейными патронами. Скоро к самолету вместе с бортмехаником пришли люди.
Работы было много. Нужно было расчистить в болоте место для взлета, сделать настил из бревен, чтобы не завязла машина.
Когда все было готово, летчик посадил в наблюдательскую кабину своего журавленка, дал газ и благополучно взлетел.
С ближайшего пункта, где ему пришлось заправлять бензином машину, он послал в свой отряд такую телеграмму:
«Все благополучно. Вылетаю журавлем. Встречайте».
Непонятная телеграмма наделала много шума и хлопот в штабе авиационного отряда. Там никто не знал Журавлева (на телеграфе переврали слово «журавль», о котором сообщал летчик).
– Наверное, это приехало какое-нибудь начальство, – сказал начальник штаба, – на всякий случай нам нужно его встретить.
Самолет летчика Ермакова на аэродроме встречали по форме. Едва показалась в небе машина, на аэродром вышел дежурный начальник. Почтительно подбежал он к приземлившейся у старта машине.
Из кабины виднелось знакомое лицо Ермакова. Пассажиров в самолете не было видно.
Закинув на лоб очки, Ермаков приветливо улыбался.
– Здравствуйте, товарищи! – сказал он, останавливая мотор.
Держа под козырек, дежурный начальник осторожно спросил:
– А где же товарищ Журавлев?
– Журавлев? Товарищ Журавлев со мной, в кабине.
Дежурный осведомился тревожно:
– Может быть, товарищу Журавлеву дурно?
– Быть может.
Лицо летчика сияло. Обеспокоенный дежурный заботливо заглянул в кабину. Там на сиденье наблюдателя, прихлестнутый поясным ремнем, спокойно сидел… журавль. Увидев нежданного гостя, дежурный рассмеялся:
– Так вот ты какого нам Журавлева доставил! А мы тут головы ломали, думали: кто с тобой летит? Решили встретить.
Прибывшего журавля поселили на аэродроме. Скоро он привык к людям и, важно выступая, ходил возле поднимавшихся и садившихся крылатых машин. На аэродроме новый гость чувствовал себя как дома – на болоте. Новая жизнь очень понравилась журавлю. Он стал брать из рук угощение и совсем перестал бояться людей. Днем и ночью он был с людьми, работавшими на аэродроме.
Осенью, в положенный срок, журавль начал учиться летать. Вытянув шею, он брал разбег против ветра и, как разбежавшийся самолет, отделялся от земли. Сделав круг над аэродромом, журавль благополучно и аккуратно приземлялся. Следя за его полетом, летчики с уважением говорили:
– Здорово летает наш Василий Иванович!
Однажды, особенно увлекшись, Василий Иванович улетел на соседнее болото и пробыл там почти весь день. Под вечер, когда в отряде начинались учебные полеты, он услыхал звук запускаемых моторов и тотчас вернулся. С тех пор он часто улетал на болото, но каждый раз возвращался на звук мотора. Присутствовать на аэродроме при вылете самолета он как бы считал своей служебной обязанностью.
Позднею осенью, когда потянули на юг журавли, Василий Иванович, говорят, порядочно заскучал. Курлыкавшим в небе крылатым землякам он отвечал своим журавлиным приветствием и, подняв крылья,
