тишине. Встрепенувшись, он занялся приготовлением своего обычного легкого блюда.
— Кому? Ну-у-у, хотя бы мне, — протянул банкир, вытаскивая металлический футляр с сигарами. — Не возражаете, если я закурю?
— Возражаю! — резко ответил Киддер.
Конэнт добродушно рассмеялся и спрятал сигары.
— Ладно, — сказал он. — Я приехал, чтобы уговорить вас. Эту энергетическую станцию надо построить на вашем острове.
— Кажется, радиофон не испортился?
— О нет, но когда я здесь, меня вы не сможете просто выключить! Так как насчет этого?
— Я уже ответил!
— Но вы должны согласиться, Киддер, должны! Подумайте! Подумайте о благе всех потребителей, которые сейчас оплачивают чудовищные счета электрических компаний!
— Плевать мне на потребителей! Почему вы хотите строить именно здесь?
— Ах вот что! Потому что здесь идеальное место. Остров принадлежит вам. Работу можно вести без всякой огласки. Мы построим установку втайне и выпустим вашу птичку на энергетический рынок, когда она оперится. К тому времени остров можно сделать неприступным.
— Нет. Что вы ко мне привязались?
— Никто не будет вас беспокоить. Мы развернем работы на северной половине острова, в миле с четвертью от вас и ваших лабораторий. Кстати, где эта модель передатчика?
У Киддера был полон рот синтетической пищи, поэтому он молча показал рукой на маленький столик, где стояла модель, удивительнейшее сооружение из стали, пластмасс и крошечных спиралек. Высотой она была не более четырех футов. Конэнт встал и подошел к столу.
— Работает? Превосходно, — Конэнт облегченно вздохнул и сразу изменил тон: — Поверьте, Киддер, мне это крайне неприятно, но я очень хочу иметь вашу установку. Карсон! Роббинс!
Два индивидуума с бычьими затылками выступили из углов лаборатории. Один из них лениво щелкнул предохранителем пистолета. Киддер остолбенело переводил взгляд с одного на другого.
— Эти джентльмены немедленно исполнят любой мой приказ, Киддер. Через полчаса на остров высадится группа инженеров и монтажников Они подготовят северную часть острова для постройки установки. В отношении вас они будут действовать точно так же, как я. Вопрос будете вы нам помогать или нет, уже не имеет значения. Мне безразлично, умрете вы или останетесь в живых. Мои инженеры смогут сами воспроизвести вашу модель в натуральную величину.
Киддер молчал. Он перестал жевать, когда увидел детину с пистолетом, и только теперь проглотил застрявший кусок. Безмолвно и неподвижно сидел он, склонившись над своей тарелкой.
Конэнт направился к двери.
— Роббинс, сможешь унести эту модель? — спросил он, прерывая молчание. Великан спрятал пистолет, легко приподнял модель и кивнул.
— Тогда отнеси ее на берег. Там встретишь судно и скажешь мистеру Иогансену, инженеру, что это и есть модель, по которой он будет работать.
Роббинс вышел. Конэнт повернулся к Киддеру.
— …Нам не стоит ссориться, — сказал он медоточивым голосом. — Вы, я вижу, упрямитесь, но я на вас не сержусь. Понимаю, каково вам! Мы вас оставим в покое, я обещал. Но я
— Убирайтесь! — сказал Киддер. Две вздувшиеся вены пульсировали у него на висках. Голос был тих и дрожал.
— Прекрасно! Всего наилучшего, мистер Киддер. Да, кстати! Вы чертовски пронырливый парень. (До сих пор никто еще так не отзывался о научных способностях мистера Киддера.) Вы, конечно, можете взорвать все и выставить нас с острова. Это учтено. И я бы на вашем месте не стал этого делать. Вы получите все, что вам нужно. Уединение? Превосходно. Вас никто не тронет. Но и вы в свою очередь но трогайте меня. Если со мной здесь что-нибудь случится, мои люди разбомбят весь остров. Может быть, им это не удастся. Тогда за дело возьмется правительство Соединенных Штатов. Надеюсь, вы этого не хотите? Бороться с правительством — слишком сложная штука для одного человека. То же самое произойдет, если после моего возвращения на материк установка каким-либо образом будет выведена из строя. При этом вас могут убить. И уж наверняка будут беспокоить, очень беспокоить, все время! Итак, благодарю вас за… мм… понимание и сотрудничество.
Банкир хрюкнул и вышел. Его мрачная горилла последовала за ним.
Киддер долго еще сидел неподвижно. Потом он потряс головой и сжал ее руками. Он был очень испуган. И не потому, что опасность угрожала его жизни: под угрозой была работа, уединение, весь его мир. Страх и растерянность овладели им. Киддер не был дельцом. Он не знал, как себя вести с людьми. Всю жизнь он старался отгородиться от людей и их дел. И когда ему приходилось с ними сталкиваться, он становился похожим на испуганного ребенка.
Немного успокоившись, Киддер начал раздумывать, что будет, если энергоустановку все-таки построят. Последствия представлялись ему довольно туманно. Разумеется, правительство заинтересуется передатчиком. Если… если к тому времени Конэнт сам не станет правительством. Установка представляла собой источник энергии невероятной силы и не только такой энергии, какая приводит в движение колеса.
Киддер встал и поспешил к родному для него миру, обитатели которого могли его понять и защитить. Он сбежал от людей к своим неотерикам и с головой погрузился в работу.
На следующей неделе Киддер вызвал Конэнта по радиофону. Банкира этот вызов удивил. Он пробыл на острове два дня — строительство при нем разворачивалось нормально — и вернулся на материк только после прибытия судна с рабочими и материалами. Главный инженер Иогансен держал с ним постоянную радиосвязь. Ни он, ни его помощники не знали толком, что они строят на острове. Только неисчерпаемые ресурсы банка помогли Конэнту завербовать такого инженера и отборных, опытнейших рабочих.
Впервые увидев модель, Иогансен пришел в экстаз. Он хотел поделиться своим восторгом с друзьями, однако единственный радиопередатчик был связан постоянной настройкой только с личным кабинетом Конэнта в банке, и вооруженные люди банкира, по одному на каждых двух рабочих, имели строжайший приказ немедленно уничтожить любой другой передатчик, если таковой окажется на острове. Вскоре Иогансен понял, что стал пленником. Сначала он пришел в ярость, но потом решил, что быть пленником за пятьдесят тысяч долларов в неделю не так уж скверно. Один инженер и двое рабочих держались на этот счет иного мнения. Через несколько дней после прибытия на остров они начали выражать недовольство. Затем однажды ночью все трое исчезли. Именно в ту ночь на берегу прозвучало пять револьверных выстрелов. Вопросов никто не задавал, и недовольных больше не оказалось.
Когда Киддер вызвал Конэнта, банкир постарался скрыть удивление и заговорил первым своим обычным агрессивно-жизнерадостным тоном:
— Хэлло! Вам что-нибудь понадобилось?
— Да, — ответил Киддер. Он говорил тихо и совершенно бесстрастно. — Предупредите своих людей. Никто из них не должен пересекать белую черту, нанесенную поперек острова в пятистах ярдах севернее моих лабораторий.
— Предупредить? К чему это, дорогой мой? Я уже приказал ни в коем случае вас не беспокоить.
— Очень хорошо, что приказали. А теперь предупредите. Я окружил лаборатории электрическим полем. Любое живое существо, которое в него попадет, будет убито. А я не хочу брать грех на душу. Если вашим рабочим дорога жизнь, пусть не переступают черту. Скажите им это.
— Послушайте, Киддер! — запротестовал банкир. — Все это совершенно ни к чему! Никто вас не тронет. Зачем…
Но тут он заметил, что надрывается впустую: микрофон был выключен. Конэнт по опыту знал, что вызывать Киддера бессмысленно. Вместо этого он вызвал Иогансена и объяснил ему суть дела. Иогансену оно пришлось не по вкусу, но он просто повторил приказ и отключился. Конэнт вздохнул. Ему нравился этот инженер. На какой-то миг он даже пожалел, что Иогансен уже никогда не вернется с острова. Во всяком случае, живым.
