взгляды незнакомых девушек, он вдруг расслышал, о чем возбужденно говорят эти спешащие куда-то люди:
— Да, да… Кедров. Автор проекта «Меркурий — Титан». Завтра он выступает в Совете Энергии. Пойдем?
— К сожалению, не могу. Лечу в Полинезию.
— Протонное солнце, говорите? А кому оно нужно? Да еще в поясе астероидов?!
— Голова все-таки, этот Кедров. И молод необычайно, — щебетали девушки.
— Только длинный, как мачта. Не в моем вкусе.
— А ты-то здесь при чем?!
«Что за проект? — думал Михаил, направляясь в юго-западный сектор Эвенкора. — Раз это дело касается Меркурия, надо обязательно узнать».
Был уже поздний вечер, когда он добрался наконец до Дворца Ученых. В просторном вестибюле, перед большим табло, казалось, дремал робот-швейцар. Обнаружив присутствие Михаила, он вопросительно наставил на него диск звукоанализатора.
— Свободный номер найдется? — спросил Михаил. Механоавтомат молниеносно повернулся, послал радиоимпульс. В центре табло загорелась крупная надпись: «6 этаж, комната 27».
— Понятно, — сказал Михаил.
— Ужинать будете? — предложил металлический голос.
— Нет, спасибо. Только кофе и бутерброд…
В комнате играли отсветы ночных огней, еле слышно звучала музыка, исходившая от стен. Соколов лежал в чистой, прохладной постели и все еще думал об услышанном. Проект «Меркурий — Титан?» Это что-то необычное. Видимо, меркурианскому захолустью приходит конец?
Лишь под утро он забылся беспокойным сном.
…А на другой день чуть свет он уже мчался в Совет Энергии. Он думал, что будет первым. Но огромная чаша Совета, прикрытая поляроидным куполом, напоминала растревоженный улей. В скоростных лифтах вниз-вверх сновали тысячи озабоченных людей, решая на ходу текущие дела. По всему гигантскому амфитеатру в воздухе носились те же самые слова: проект «Меркурий — Титан».
«Кажется, я успел вовремя», — подумал Соколов, с трудом протискиваясь сквозь ряды людей, заполнивших проходы. На семидесятом ярусе ему удалось найти свободное кресло. Включив экран видоискателя, он ряд за рядом осматривал амфитеатр, надеясь встретить знакомые лица. От напряженного разглядывания у него зарябило в глазах. Потом он увидел совсем недалеко от себя высокого, ростом более двух метров, юношу с крупной лобастой головой и резкими чертами нервного лица. «Кедров?… Ей-ей, он, — подумал Соколов, вспомнив вчерашнюю реплику одной из девушек, — действительно, мачта…»
Кедров был не один: его сопровождала очень красивая и очень грустная брюнетка. Он помог ей занять свободное место, возле Михаила, а сам бегом спустился к эскалатору и поехал вниз, на дно амфитеатра, где на овальной трибуне стояли члены Совета Энергии — группа мужчин и женщин в светлых одеждах. С помощью десятков телеаппаратов и радиофонов они руководили ходом дискуссии. То и дело звучал громкий голос Председателя Совета.
Михаил снова перевел взгляд на девушку и невольно залюбовался ее чеканным профилем. Почувствовав это, она внимательно посмотрела на него и равнодушно отвернулась. «Гордячка», — подумал Соколов. Сердце его учащенно забилось. Ему стало жаль эту незнакомку. Почему, он не знал. Он видел лишь, что она несчастна. «Что гнетет ее?» — спросил он себя.
— Простите… Этот высокий юноша, что был с вами… Кедров?
Девушка вздрогнула и нервно повернула к нему голову: глубокий, очень умный, с каким-то затаенным огоньком взгляд на секунду задержался на лице Соколова, потом угас, стал равнодушным, бесстрастным.
— Да, это Кедров, — задумчиво проговорила девушка. — Разве вы не знаете автора проекта «Меркурий — Титан»? Последние слова были произнесены с явной гордостью. Михаил смутился. Наступила неловкая пауза.
— Три года не был в Эвенкоре, — пробормотал Соколов. — А вообще на Меркурии много слышал о здешних корифеях…
Он едва удержался от язвительных замечаний, вспомнив о самых невероятных теоретических указаниях, которые получали строители ГАДЭМа из Эвенкора. Теоретики были убеждены в непогрешимости и абсолютной точности решений, выдаваемых кибернетическими «мыслителями» Эвенкора. «Верьте электронному мозгу, если сомневаетесь в собственном», — твердили они в космограммах. «Все идет по плану. Выполняйте намеченную программу». А меркурианцы проклинали их, бесконечно переделывая конструкции. Вместо полутора лет ГАДЭМ строили четыре года.
Девушка поглядела на него с удивлением и спокойно предложила:
— Я могу познакомить вас.
— Да, конечно, — обрадованно сказал Михаил.
— Хорошо.
Он хотел поблагодарить ее, но тут мощно прогудел гонг. Михаил увидел на экране разгоряченные лица ученых, споривших с Кедровым. Затем к радиофону подошел Председатель Совета. Его резкий голос покрыл шум, царивший в амфитеатре. Наступила относительная тишина.
— Прошу внимания!.. Вы знаете, зачем мы собрались здесь. Выношу на обсуждение проект Кедрова. Сначала послушаем автора.
Шум в зале утих. В ложе физиков-теоретиков сразу началось движение, включились портативные кибероанализаторы. «Сейчас они все рассчитают, — мысленно усмехнулся Соколов, — как для ГАДЭМа. На бумаге-то получается хорошо».
Послышался густой бас Кедрова. Михаил придвинул ближе диск радиофона, качавшийся на гибком стержне перед креслом. Интересно, что скажет этот долговязый теоретик?
Но то, что предложил Кедров, оказалось так необычно и грандиозно, что Михаил забыл все свои предубеждения. Он боялся пропустить слово. Вместе с теми, кто находился в зале Совета, Кедрова слушала по телесвязи вся планета.
— Проект «Меркурий — Титан», — говорил Кедров, — довольно прост: на Меркурии и Титане, охватывая планеты по экватору, сооружаются гигантские Космотроны — ускорители ядерных частиц. В течение многих лет для них накапливается энергия. Затем в ускорители впрыскиваются мощные пучки протонов и начинается их разгон. Протоны обладают удивительным свойством: они почти до бесконечности могут поглощать энергию. Словно бездонная бочка Данаид, они будут «глотать» миллионы миллионов электронвольт, все больше «тяжелея» — вследствие увеличения их массы по закону Эйнштейна. Наконец протоны приобретут такие громадные скорости, что каждый из них будет нести энергию, равную энергии крупной планеты! В один и тот же момент Космотроны «выстрелят» эти пучки протонов навстречу друг другу. В точно рассчитанном месте — между орбитами Юпитера и Марса — произойдет столкновение ядерных ливней. Мгновенно колоссальная энергия протонов преобразуется в массу. И возгорится искусственное «протонное» солнце. Пояс астероидов, затрудняющий межпланетную навигацию, исчезнет. Испарятся мелкие астероиды и космическая пыль. Наиболее крупные астероиды — такие как Церера, Веста, Паллада — упадут на новое солнце. Потоки тепла и света обогреют Марс, спутники Сатурна и Юпитера. Больше того. Грандиозный ливень антивещества, возникший при столкновении протонов высоких энергий, по заранее созданному «магнитному коридору» устремится к Юпитеру. Космический взрыв при соприкосновении этого ливня с Юпитером затмит блеск протосолнца. А когда зарево аннигиляции погаснет, Юпитера, как планеты, не станет. Он распадется на тысячи бесформенных глыб материи. Будущие поколения получат строительный материал для сооружения вокруг Земли и Солнца оболочки Дайсона, которая изолирует разумный мир от космоса и позволит экономно, в течение долгих миллионов лет, расходовать солнечную энергию.
На куполе зала вспыхнул огромный экран. Кедров обрушил на притихший амфитеатр целый ураган цифр, индексов и уравнений, из которых действительно следовало, что он прав.
Кедров кончил говорить. Некоторое время царила тишина. Все молчали, собираясь с мыслями. Но вот прозрачные стены Совета Энергии, казалось, дрогнули от приветствий. Это бесчисленные каналы связи принесли в зал одобрение миллиардов слушавших Кедрова. Человечество аплодировало смелости и
