— Пошли, девчонки. Пора получать подарки. Идете?
— Сейчас, оденемся, — улыбнулась Келли. Девочка скорчила рожицу:
— В таком случае вы будете выглядеть ужасно глупо. Мы всегда достаем подарки в пижамах. Как будто мы все еще дети, понимаете?
— Хорошо, спасибо, шприц. — Келли назвала девочку так же, как величал ее брат. Эмили одарила их еще одной гримаской и исчезла за дверью.
Мисси улыбнулась ей вслед:
— Она хочет приехать ко мне в Сент-Луис весной. Говорит, если я покажу ей мой кабинет «Скорой помощи», она представит меня своему дяде Барту. Боже мой! Она представит меня самому дяде Барту, а я запущу ее в кабинет «Скорой помощи»… Знаешь, когда она услышала, что ты намереваешься совершить побег, она едва не помчалась к отелю, где ты скрывалась. А следом за ней решили отправиться и ее родители. Только моя рассудительность да угрозы Мэтта удержали их от штурма отеля.
— Что бы я без тебя делала? Ты моя добрая фея! — Келли было очень приятно, что подруга и семья Мэтта так волновались за нее.
— Не преувеличивай. Просто я всегда рядом с тобой, — скромно заметила Мисси.
— Конечно! Ты же пишешь забавную историю моей жизни.
— Это весьма трудно, поскольку мне не известны истинные обстоятельства великого примирения, — нахмурилась Мисси.
— Да, мне очень неловко за тот побег…
— Или другой вопрос: почему вы пропустили два рейса на Гавайи по расписанию и полетели чартерным?
— Машина сломалась.
— Ты скрываешь от меня информацию, — продолжала обижаться Мисси. — Неужели придется покупать ее у репортеров? Так-то ты уважаешь лучших друзей!
Келли не могла удержаться от довольной улыбки:
— Я больше не буду.
— Ладно, — проговорила Мисси, изящно меняя тему. — Ты готова получать подарки вместе с остальными детьми?
Келли жадно улыбнулась, с удовольствием предвкушая настоящее рождественское утро — после долгого-долгого перерыва.
— Я всегда была послушной девочкой. Пока они с Мисси приводили себя в порядок, все собрались в гостиной. Там красовалась сосна высотой в шесть футов. Накануне вечером ее установили и нарядили. Как и положено, на верхушку водрузили звезду. Ополовинив кубок напитка из взбитых яиц с ромом, Мэтт стал исполнять рождественскую песню, однако Келли уже продегустировала остатки крепкого зелья и ничего не воспринимала. Стремясь завладеть вниманием любимой женщины, Мэтт споткнулся о провод и чуть не повалил сосну. Звезда опасно накренилась, но никто не стал поправлять ее.
А утром открыли окна, чтобы впустить свежий ветер. Ливень уже прошел, и прибрежные пальмы склонили отяжелевшие листья. В этот рождественский день обещали около восемнадцати градусов тепла. Семья Хеннеси сидела в махровых халатах и тапочках, из стереоприемника лилась нежная мелодия «Белого Рождества». Келли не могла думать ни о чем другом, кроме подарков. Она поняла, что смеется, и подумала: должно быть, я выгляжу ужасно глупо. Но ничего не могла с собой поделать — ее буквально распирало от смеха. Предвкушение необычного праздника переполняло ее. В ее семье не было такого ритуала рождественским утром, как здесь. Она чувствовала себя ребенком, получающим свой первый в жизни рождественский подарок, будто вся ее жизнь еще впереди.
Мэтт опустился рядом с ней на ковер и подал ей чашку кофе. Его улыбка говорила о том, как нежно он лелеет ее предпраздничное волнение.
— Тебе хорошо?
Она улыбнулась, любуясь светом его глаз.
— Может, это банально, но я все думаю: вот сейчас проснусь!
— Не смей, — пригрозил он ей. — Я готов потратить все свои деньги, чтобы сегодняшний сон не кончался.
Когда до нее дошел смысл последних слов Мэтта, она почувствовала себя как вор, попавшийся на месте преступления.
— Что случилось? — испугался Мэтт. Родители услышали озабоченность в голосе сына и тоже обернулись.
Келли застенчиво улыбнулась им и снова обратилась к Мэтту:
— Я никогда не думала об этом всерьез.
— Не думала о чем?
— Ты… очень богат, не так ли?
Мэтт ухмыльнулся, смакуя ее неуверенность:
— Положим. А что это меняет?
— Не знаю. Я все еще боюсь зависимости от тебя.
Мэтт обвил ее руками.
— Все в порядке. Если тебе это по душе, мы станем жить на твою зарплату. А свои гонорары я буду жертвовать на благотворительность.
— Не надо утрировать, — улыбнулась она ласково. — Просто я хотела сказать, что не люблю быть зависимой, мне это неприятно.
— Молодчина! — засмеялся Мэтт. — Но я сомневаюсь, что твоей зарплаты хватит на содержание и этого дома, и дома в Кармеле.
Келли изумилась:
— В Кармеле? Он кивнул:
— Тим передал его мне. Мы с ним совладельцы дома на Большом Каймане и ранчо в Вайоминге.
— И не забудь о Гстааде, — самодовольно улыбнулся Тим. Мэтт кивнул:
— Да. И Гстаад в придачу.
— Хватит! — запротестовала Келли, воздев руки кверху. — Всего три дня назад я подсчитывала, не слишком ли дорого обойдется починка крана в единственном моем доме. Ты можешь притормозить?
— Хорошо, — согласился Мэтт, целуя ее руку. — Однако мы должны решить, где будем жить до свадьбы. А теперь получай свой рождественский подарок.
Келли взяла из рук Мэтта сверток и принялась внимательно изучать его со всех сторон. Это была коробка размером с обувную, аккуратно обернутая в голубую фольгу, излучающую волшебный свет. Келли развязала ленту и очень осторожно, чтобы не разорвать фольгу, начала распаковывать подарок. Мэтт снова смотрел на нее взглядом маленького мальчика. Остальные члены семьи притихли.
Келли чувствовала, что в коробке находится нечто важное.
Бессознательно сдерживая дыхание, она подняла крышку. Никто не произнес ни слова, а Мэтт лишь предупредительно улыбнулся.
Пристроившись на постели из тонкой оберточной бумаги, маленькая яйцевидная кукла улыбалась Келли немигающими нарисованными глазами. Замысловатый наряд, также ярко расписанный, выдавал ее иноземное происхождение. На белом фартуке причудливо переплетались цветы. Келли с удивлением воззрилась на Мэтта.
— Это матрешка, — объяснил он и помог вынуть подарок из коробки. Маленькая русская кукла. Я увидел ее в одном из аэропортов и не смог устоять. Она открывается — попробуй сама.
Келли открыла куклу-футляр, разделив ее точно пополам. Внутри первой оказалась вторая, точно такая же, только меньшего размера.
— Как интересно! — улыбнулась Келли, обнаружив во второй кукле третью. А в третьей — четвертую, еще меньше. Последняя кукла была крохотной — с большой палец. На коленях у Келли выстроились по росту пять сестер-матрешек. — Она прелестна, Мэтт. Спасибо.
Келли хотела было собрать матрешку, но Мэтт остановил ее:
— Подожди минуту. Ты еще не все открыла. Келли взглянула на него, затем на куклу:
— Что, есть еще одна?
