уродливая, квадратная громада линкора хинков. Вопреки обычного вокруг него не вились многочисленные ромбы. Прошла минута, другая. Картинка сместилась, теперь космический дредноут летел на голубом фоне Земли. Бобров вопросительно глянул на Сакиса, но тот, словно вслушивался в слова, которые гортанно произносил остающийся за кадром ящер. Тот говорил ровно, мерно, и вдруг генерал понял, что он производит отсчет времени. Нехорошее предчувствие сжало его сердце, а потом от линкора, вниз, ударил огненный столб пламени. И там, на Земле, растекся огненный шквал, сжигающий город, его дома, площади, и этих, ликующих людей. Он растекался по земле, захватывая все новые и новые районы Москвы. Исчез Кремль, исторический центр, потом растворились в огненном цунами пятиэтажки Черемушек, а потом пришел конец и многоэтажкам окраинных новостроек: Бирюлево, Свиблово, Медведково, Коньково. Потом шквал начал слабеть, зато поднялось дикое количество пыли и копоти. Все было затянуто сплошной серой пеленой, сквозь которую было видно, красное, на глазах остывающее пятно размером с уже не существующий огромный город.
Все присутствующие невольно обернулись в сторону Боброва. Они знали, что он не только оборонял этот старый город, он родился и вырос в нем. Тот стоял неподвижно, на лице словно была надета жуткая, багровеющая на глазах маска. Генерал покачнулся, все бросились к нему, но никто не успел подхватить падающее тело. Африканец и китаец склонились над ним, потом поднялись, и Этери молча стянул с головы свой неизменный берет.
В это время ещё один человек переживал гибель своего родного города. Пилот Александр Сомов успешно проводил транспорт хасков до зоны невидимости, и уже собирался возвращаться обратно, когда его остановил голос дежурного хаска. Переключившись на волну хинков, пилот с орбиты наблюдал за сценой гибели родного города. Он служил на Дальнем Востоке, именно оттуда его выдернули хаски. Александр ничего не знал о судьбе своих родителей, друзей, той девушке, что этим летом должна была стать его женой. Валентина кончала институт, и только это разлучило их, как они думали, на время.
— Наша разлука временна, ведь правда? — говорила Валентина в последний раз. И Сомов верил, что, не смотря ни на что, она осталась жива, она там, в сражающейся Москве.
Сейчас, когда на месте родного города осталось огромная плита спекшейся в камень почвы, надежды уже не оставалось. Лицо Валентины, до боли прекрасное, руки матери, голос отца, все это промелькнуло в памяти пилота. А когда все это ушло, Сомов увидел перед собой грязно-серый борт вражеского судна. Он не понял, что это было: линкор, крейсер, эсминец. Руки словно сами нашли штурвал и откинули предохранительную защелку.
— На, получай!
Первый залп пробил в борту корабля дыру диаметром метров двадцать. Из неё в открытый космос полетели какие-то обломки, что-то металлическое, блестящего цвета, и несколько черных фигурок хинков. А Сомов нажал на гашетку еще.
— За Валю! За отца, за мать! — кричал он.
Тарелка по инерции тихонько перемещалась вниз, и удары плазменной пушки создавали в корпусе линкора одно отверстие за другим. Адмиралу Замину Ганну повезло, один из зарядов прошел всего в трех палубах выше его рубки. Сам адмирал был в полном неведенье, что происходит с его линкором. Первый же выстрел Сомова вывел из строя систему внешнего обзора линкора. Сидя в рубке перед черными экранами, Замин Ганн слышал, как по телу огромного корабля пробегали судороги от наносимых снаружи ударов.
— Восстановить наружный обзор! Где защитное поле, где корабли охранения, что происходит?! — закричал он.
Через несколько секунд пришедший в себя главный оператор систем управления линкора переключил управление на запасной пункт, и вместе с чернотой окружающего космоса они увидели последний кадр этой драмы. Сомов, терзая ударами линкор совсем не думал о защите. Его блестящее в лучах солнце блюдце было хорошей мишенью для командира эсминца сопровождения.
— Цель захвачена, — сообщил бомбардир.
— Огонь! — приказал командир эсминца.
Корпус судна содрогнулся от рева исторгаемой плазмы, но, очутившись в вакууме кусок огня с температурой в несколько миллионов градусов бесшумно и мгновенно прочертил короткий пунктир в сто километров и поглотил в своем громадном чреве тарелку Сомова. У него не было шансов и со включенной защитой, а так… Он взорвался, не успев понять, что произошло.
Увидев в спектре взрыва оттенки фиолетового цвета, командир эсминца восторженно закричал.
— Я взорвал её! Я взорвал эту чертову тарелку!
— Командир, кто вы по званию? — спросил Замин Ганн.
— Майор.
— Можете вешать на грудь золотую ящерку.
— Да здравствует Мировой ящер! — рявкнул командир эсминца.
— Показать гибель истребителя хасков во всех частях и соединениях, — приказал адмирал.
Через полчаса и на базе хасков все наблюдали последний бой Александра Сомова. Видела его и новая группа пилотов, инструктируемая все тем же Клебановым. Помолчав несколько минут, он развернулся к своим курсантам.
— Вы видите теперь, что и такая современная техника, как эта, уязвима. Ничто не заменит голову пилота, никакая электроника.
Глава 24
Вечером того же дня генерал Райт занимался делом, самым невероятным для нынешнего положения дел на планете. Он гладил свой парадный костюм. Утюга, у хасков, конечно, не нашлось, так что ему прошлось воспользоваться каким-то хитроумным компьютером, размером с кулак человека. Судя по всему, он занимался чем-то жутко умным, а так как при этом нагревался, то подошел генералу, и для этих благородных целей. Когда Сакис, зайдя в рубку, увидел эту картину, он просто остолбенел.
— Что вы делаете, генерал? — спросил он.
— Привожу в порядок свою форму. Ради нее я даже слетал в свой разрушенный дом, постирал ее. Я не хочу предстать перед своими парнями в таком неприглядном виде.
— Хорошо, только осторожней с этим… утюгом. Вообще то он контролирует натяжение силового поля нашей базы.
Райт восхитился.
— Да что вы говорите! Такой маленький, а такой умный.
Докончив процедуру, он вставил прозрачный куб в панель, где в своих гнездах размещались еще десятка полтора таких же кубиков, и, с довольным видом осмотрел мундир.
— Ну, вот, теперь мне не стыдно показаться на людях.
Через полчаса он уже летел над океаном, пилотом его в этот раз был Майкл Коэн. Был риск, доверять подобную, сложную миссию плохо подготовленным пилотам землян, но генерал решил, что лучше рискнуть в этом, чем прогадать в другом.
— Вот она! — возбужденно воскликнул Майкл, ткнув пальцем в отметку на локаторе радара.
— Ты молодец, парень, быстро ее нашел, — одобрил Райт. — Ныряем.
Пилот выполнил все как надо, и вскоре они, на самом малом ходу подошли к нужному им объекту.
Ядерный, подводный ракетоносец «Пенсильвания», класса «Огайо», находился в походе уже три месяца. Не всплывать он мог еще как минимум столько же, и продуктов, и запасов ядерного топлива было в избытке. Кончалось другое — терпение. С тех пор, как из эфира исчезли все позывные, лодка словно ослепла и оглохла. Сначала они решили, что началась ядерная война, и враг все же смог напасть на Соединенные Штаты внезапно, так, что система ответного удара не успела запустить карающий меч возмездия. Но данные проб воздуха, проведенные через воздухозаборник, показали, что естественный радиационный фон не повысился и на долю процента. На борту «Пенсильвании» находились двадцать четыре ракеты типа Трайден-2. Каждая из них несла восемь боеголовок уничтожающей мощностью 475
